Девочка и пёс

– Так что произошло? А то Иви ревет, вся в соплях, в слезах, я и половины не поняла. Ири на дереве, Элен бьют, дядю в шляпе режут.

– Ой, там же Галкут! – Подскочила Элен и бросилась к слуге судьи.

Она мельком глянула на мужчин, обступивших Вертела. Уэлкесс склонился к лежавшему Дюрону и что-то негромко втолковывал ему, Элен только расслышала «совсем что ли дебил» и «племянница». Изамери стоял чуть в стороне, грозно уперев в землю свою обнаженную саблю, и хмуро следил за происходящим.

Девочка упала на колени возле головы Галкута, со страхом вглядываясь в его безжизненные глаза и изувеченное лицо. Она помнила как яростно Фонарщик пнул его в голову, но тогда ей показалось что слуга судьи шевелится и вполне в сознании. А теперь он лежал неподвижно и неотрывно глядел в бесконечное сине-красное небо Каунамы. «Неужели умер?!» взволнованно подумала девочка. Она не понимала что именно чувствует, но определенно то была не радость по поводу того, что её ненавистный караульщик наконец мертв. Она протянула руку к щетинистой щеке Галкута. Но ей было неприятно и страшно дотронуться до трупа, словно его «мёртвость» была заразна и могла перейти на нее. Впрочем, его аура по-прежнему переливалась и изменялась, хотя и довольно слабо. Элен не знала как выглядит аура мертвого человека, ибо за свою короткую жизнь она не видела своими глазами ни одного мертвеца. Но почему-то ей казалось, что аура у трупа должна отсутствовать, однако её исчезновение возможно происходит не одновременно с остановкой сердца и гибелью мозга, а постепенно, спустя какое-то время, пока длится так называемая биологическая смерть – умирание организма, в течение которого полностью прекращаются все физиологические процессы в клетках и тканях. В школе в курсе биологии у них уже было пару уроков танатологии, в рамках которых они очень схематично изучали смерть живых организмов, в том числе и человека. Но настоящих трупов, как это происходило на лабораторных в морге у старших классов, они не видели и вообще коснулись этой темы довольно поверхностно, лишь для общего ознакомления, следуя той идее, что для того чтобы дети правильно и спокойно принимали и понимали такое непростое явление как смерть, знакомить с ней нужно с ранних лет, но углубляться в детали в таком возрасте, конечно, необязательно.

Она отдернула руку не в силах преодолеть не страх, но неприязнь от мысли, что ей нужно коснуться мертвого человека. Но всё же, решила она, надо собраться с духом и проверить пульс на шее предполагаемого покойника. Изамери, убрав саблю в ножны, опустился на корточки напротив Элен.

– Подох? – Равнодушно поинтересовался он, кивнув на Галкута.

– Не знаю, – тихо произнесла девочка.

– Жалко его?

Элен подняла глаза на пирата и собралась отрицательно покачать головой, но вместо этого еще тише сказала:

– Да.

– Хочешь воскресим? – Усмехнулся Изамери.

– Надо проверить пульс, – ответила Элен, не понимая о чем говорит пират.

– Не надо. Если живой, то сейчас зашевелится, – пообещал Изамери и начал копаться в своих многочисленных мешочках на поясе. Добыв из своих запасов широкий в форме луковицы пузырек, он принялся отвинчивать с него пробку.

– Слушай, Изамери, – начала подошедшая Нейра, – если ты опять хочешь…

Но она не договорила. Пират снял крышку и сунул пузырек к носу Галкута. Но едкая омерзительная вонь, вырвавшаяся из сосуда словно яростный джин, распространилась столь стремительно, что почувствовали её и все кто был рядом с Галкутом.

– Фу-уУУ!!! – Чуть ли не закричала Элен и шарахнулась в сторону, закрывая нос ладонью.

Нейра отпрыгнула, осуждающе взвизгнув: «Изамери!»

Двое из сопровождающих Уэлкесса с громкой бранью ринулись в стороны, а сам начальник охраны подскочил как ужаленный, пытаясь понять в чем дело.

Галкут же тем временем и правда зашевелился, поднял голову, чуть не ткнувшись носом в зловещий бутылек и тут же, скорчив ужасную гримасу, с полустоном «Господи!…», еще не понимая что происходит, проворно начал отползать в сторону.

– Фуу! Что за мерзость! – Сморщившись, воскликнул Уэлкесс, тоже почувствовав отвратительный резкий запах.

– Чего раскудахтались-то, – проворчал Изамери, – ну что, ну да, пахнет чутка. Зато вон покойник снова как живой, хоть жени.

Он вернул крышку на пузырек и принялся завинчивать.

– Чутка?!! – Возмутился один из товарищей Уэлкесса, плотный коренастый мужчина с круглым мясистым румяным лицом успешного мясника. – Да я в рот …

– Юддис! – Предостерегающе рявкнул начальник охраны. И сделав большие глаза, кивнул на Элен.

– Гхм…, – хрипло кашлянул «успешный мясник», покосившись на девочку, и закончил, – такие «чутка». Да что вообще, ради всего святого, может так вонять?! Даже вонь от ног Изамери, мытые им один единственный раз в младенчестве при крещении, и то по сравнению с этим просто аромат Кен-Альдо.

Элен с удивлением взглянула на Юддиса, ей казалось странным что кто-то отваживается отпускать шутки в адрес ужасного безжалостного пирата. Но Изамери, пряча бутылек в свои закрома, лишь спокойно произнес:

– Племена пеллиноев с Проданных островов называют это «гордый дух». В нём выжимка розовых водорослей, струя ледовых оленей, черная желчь авров, ну и так еще по мелочи, слизь табачных грибов, черепашье говно и прочее.

– Про говно я сразу догадался, – заверил Юддис.

– Ну еще бы, в этом деле ты мастер, – беззлобно ответил Изамери.

– Но зачем пеллинои готовят такую гадость? – Спросила Элен.

– Это лекарство. Страшные гнойные раны от этой смеси заживают просто на ура. А кроме того воины пеллиноев обмазываются ею, когда идут в бой и тогда, как говорят, враги их разбегаются в стороны и пеллиной шествует вперед в гордом одиночестве.

– Не удивительно, – пробурчал Юддис, – тут либо убегай, либо не дыши. Дикари проклятые.

Элен, пересилив какое-то внутренне сопротивление, опустилась возле Галкута и, заставляя себя смотреть ему в глаза, спросила:

– Как ты?

Тот поглядел на неё практически только правым глазом, поскольку левый почти полностью заплыл разбухшей багровой плотью и ответил:

– Нормально.

Нейра подсела рядом.

– Да уж нормально, – звонко воскликнула она, осматривая его залитую кровью голову и руку. – Тут зашивать надо, – кивнула она на рассеченное предплечье Галкута. – Давай отнесем тебя в мой фургон, там есть всё что нужно.

– Нет, – слуга судьи начал пытаться встать. – Нам нужно идти.

Но Элен остановила его, уперевшись ему в грудь ладонью. Неожиданно для самой себя она заговорила деловым тоном, столь свойственным одной из главных героинь её любимого сериала о Брэде Джулиане – Камилле Кесаде. Мисс Кесада работала старшим судмедэкспертом в полицейском департаменте и Элен очень хотела быть похожей на эту молодую, решительную, умную женщину.

– Пусть Нейра поможет тебе. Рана на руке очень большая. И кроме того, надо промыть рану на голове и осмотреть её. Возможно у тебя сотрясение мозга. Как ты себя чувствуешь? Голова сильно болит? Тошнота, головокружение? Ты всё помнишь что случилось?

Галкут слабо усмехнулся и как-то странно посмотрел на девочку.

– Я должен сопроводить вас к вашему дядюшке, – сказал он.

Элен поняла это так, что он, как и всегда до этого, переживает, что она сбежит. Элен это показалось совершенно неуместным и даже глупым. После всего что она пережила ей определенно уже ясно, что оставаться одной в Агроне для неё мягко говоря опасно. Или он думает, что она совсем дурочка?

– Тебе не нужно переживать за меня, – с некоторой сухостью проговорила девочка. – Со мной всё будет в порядке.

– Да-да, дружище, не волнуйся, – громко вмешался Уэлкесс, который всё понял по-своему. – Мы теперь с госпожи Элен глаз не спустим, ни один волос на её голове больше не будет потревожен. Сопроводим её к господину судье в целости и сохранности. Будем оберегать её как принцессу. Будем…, – Уэлкесс на миг запнулся, подыскивая новые слова для убедительных заверений

– Будем беречь её как свои яйца, – пришел на помощь своему командиру Юддис.

Уэлкесс метнул на него испепеляющий взгляд.

– Да, Галкут, не волнуйся, – пряча улыбку, сказала Элен и при этом, наступая на горло своей гордости, посмотрела на него почти просительно. Ей очень хотелось, чтобы он не упрямился сейчас. Она и сама точно не знала то ли её просто тянуло хоть немножко побыть без его компании и при этом не запертой в карете или комнате, то ли она действительно переживала за его здоровье. – Я вернусь к дяде Мастону в сопровождении господина Уэлкесса.

И она даже прикоснулась к руке слуги судьи в знак просьбы.