Девочка и пёс

– К мивару?..

– Наш главный, – усмехнулся Шоллер, – Хишен Голова. Не слышали что ли о нём?

Минлу отрицательно покачала головой. Мысль о том что им придется войти в Гроанбург ей категорически не понравилась.

– А он откуда знает? – Спросил Талгаро.

Пожилой разбойники, словно ничего не услышав, продолжал смотреть на кирмианку.

– А мивар откуда знает про Элен? – Проговорила Минлу.

– Она к нему с судьей приезжала. Какие-то у них свои дела. А боле ничего не знаю. Ступайте к мивару и спрашивайте у него.

Не сказав ни слова, Талгаро повернулся и зашагал к уводящей на юг дороге. Кит встал и последовал за ним.

Минлу, полная неясной тоскливой тяжести на сердце, глядела на своих друзей, вступающих в мрачную тень под густым пологом чащи. Помедлив еще несколько секунд, она нехотя побрела за ними.

Шоллер и его молодой товарищ пошли следом.

81.

Хишен сидел за столом в большой роскошно убранной комнате, отделанной темными деревянными панелями. Комната находилась в башенке над каменной Цитаделью и именовалась главой Гроанбурга не иначе как «мои покои». Но сейчас ему хотелось не покоя, а напротив чего-нибудь такого эдакого. Ему было скучно. Он яростно листал внушительную книгу с черно-белыми рисунками, иногда хмуро останавливаясь на той или иной странице. «Не понимаю, какой в этом смысл», сердито думал он, разглядывая очередной рисунок с подписью «Две женщины на веранде» и соответственным сюжетом на картине. «Если бы они хоть голые были, тогда еще куда ни шло». Мысль о голых женщинах отвлекла его от книги. Он принялся вспоминать кто сейчас у него сидит в плену в подвалах Цитадели, есть ли там кто-то из женского пола с кем было бы приятно провести время такому импозантному мужчине как он. «Нет, нету», с грустью заключил мивар, припомнив, что последняя партия из обоза «этого дурака Каншуви» была не богата прекрасным полом. «Одна старая кухарка толстая как беременная корова», перечислял он про себя, «и две каких-то постирухи страшных как смертный грех». Впрочем, ему тут же пришла на ум прелестная купеческая дочка, но вслед за ней сразу же возник раздражающий образ собственного бриода, встрявшего между ней и молодой красавицей. И Хишен сердито продолжил листать книгу.

Раздался стук и тут же, не дожидаясь разрешения, дверь приоткрылась и появилась черноволосая голова.

– Это я, Кушаф, – объявила голова.

– Да неужто?! – Язвительно воскликнул Хишен. – А я думал это герцог Этенгорский ко мне стучится.

Молодой бриод вошел в комнату, на секунду задумался, словно что-то припоминая, и спросил:

– Можно войти?

Хишен неприязненно поглядел на него. Кушаф заменял временно выбывшего из строя Манкруда, который какой уж день валялся в своем доме и, весь пропахший мазями и настойками бабы Габы, тупо глядел в потолок, время от времени впадая в странное забытье, в течении коего его посещали всякие бредовые видения и он начинал нести какую-то околесицу о смысле жизни, о рае и аде, о душе и теле, о потусторонней нечисти и прочее. Хишена это по-настоящему расстраивало, ибо он не хотел видеть в роли боци никого другого, кроме своего старого товарища. Но в данный момент спятивший Манкруд естественно не мог исполнять свои обязанности надлежащим образом и мивар был вынужден, очень надеясь что это временно, назначить одного из бриодов на его место. Он выбрал Кушафа потому что считал его расторопным, сообразительным, исполнительным, достаточно отважным, ну и кроме того с некоторой натяжкой его можно было назвать грамотным. Конечно все в Гроанбурге понимали, что необязательный, несерьезный, словоохотливый Кушаф никакой не боци, а скорее что-то нечто секретаря или личного адъютанта мивара. Остальные бриоды ни в малейшей степени не признавали своего подчинения Кушафу, как то было с Манкрудом, настоящим боци. Впрочем, ни Хишен, ни сам Кушаф этого и не ждали. Но что более всего было досадно главе города, так это то что в отличие от старины Манкруда его новый помощник, совершенно не умел понимать его с полуслова, улавливать малейшие изменения его настроений и желаний, не знал его привычек и некоторых специфических наклонностей, не обладал ни малейшим чувством такта и абсолютно не способен был догадаться сам когда ему следует уйти и оставить мивара в покое. Хишен пытался как-то это исправить, что-то объяснить молодому человеку, но казалось всё тщетно, у того в одно ухо влетало из другого вылетало. И может быть впервые в жизни ужасный Хишен Голова не стал применять каких-то жутких репрессий к нерадивому помощнику, а просто решил терпеливо дожидаться возвращения Манкруда.

– Что тебе нужно? – Спросил он устало.

– Там это… насчет девчонки пришли.

– Какой девчонки?

– Ну племянницы судейской.

Хишен вскочил на ноги. Всякая скука, досада на Кушафа, неинтересные картинки и голые женщины были вмиг забыты.

– Кто? – Жадно спросил он.

– Кирмианка какая-то. С ней лоя и здоровенная псина.

Мысли мивара бурлили. Снова женщина!

– Где они?

– У ворот. Их Шоллер привел, послал сначала тебе доложить.

Хишен одобрительно покачал головой: на старого Шоллера всегда можно было положиться, а главное он не забывал прямых распоряжений командиров, как некоторые.

Теперь он лихорадочно соображал что делать дальше, как ему поступить, чтобы ни в коем случае ни оказаться в ужасном конфузе подобном тому, что ему устроила эта белокурая сайтонская ведьма. Хотя конфуз тут не совсем подходящее слово. И все же главное что он чувствовал это не тревога, а скорее радостное возбуждение, азарт, словно у него появился шанс отыграться за унижение.

– Значит так, слушай меня внимательно, говорящее ведро, – весело сказал мивар.

Кушаф, скрипя зубами, изобразил на лице горячее стремление внимать своему командиру. Хишен совсем недавно узнал о том, что его новый личный секретарь славен тем, что однажды в театральной постановке сказки про злого волшебника блестяще исполнил роль мусорного ведра, горько жалующегося на свою тяжелую незавидную долю. Мивара эта история изрядно насмешила и время от времени он припоминал её, особенно когда был в веселом расположении духа. И Кушафу не оставалось ничего другого как только смиренно и угодливо улыбаться всякий раз когда мивар неостроумно шутил по этому поводу. При этом сатанея про себя от злости и страстно желая знать кто именно рассказал Хишену эту историю. Кушаф сильно подозревал, что это был Мелис.

– Пусть все бриоды, которые не на дежурстве, соберутся на Расплатной площади, – продолжал мивар. – Также приведи туда два десятка… или нет, лучше три… да, тридцать бродяг. И, сука, чтоб все трезвые и с оружием, понял?! – Хишен грозно сверкнул зелеными глазами на своего помощника. Тот усилено закивал головой. – Еще мне нужны два лучших арканщика что у нас есть. Правда эти лоя юркие, гады. Прихвати еще какого-нибудь сеточника из охотников. Только умелого, чтоб руки не из жопы росли. Сеть чтоб накидывал как король налоги. И еще подбери десяток лучников, возьми хаокшитов, обязательно Глазуна, Карима и Лупеня. Запомнил?

Кушаф снова утвердительно кивнул. Хотя он действительно всерьез волновался, что что-нибудь упустит и потом ему несдобровать.

– Можно собрать лучников я прикажу Сойвину, он с ними как родной? – Почти умоляюще попросил Кушаф. – Боюсь не успею я всё один.

Хишен вперил в него тяжелый взгляд.

– Прикажи. Арканщиков и сеточника приведешь в Большой зал, я им сам разжую что куда и почём. Бриоды и бродяги пусть ждут на площади. Только чтоб не толпились как бараны, раскидайтесь там по стеночкам. Шоллер пусть отведет гостей в Большой зал, я буду ждать их там. С гостями обращаться почтительно и ни слова им о девчонке или судье, мол, все вопросы к мивару. И вообще пусть там никто лишний своей гнусной разбойничьей рожей не маячит перед ними, понял?!

– Понял, – стараясь говорить бодро, ответил Кушаф.

– Она с мечами?

– Кто?

– Ну баба эта кирмианская.

Бриод пожал плечами:

– Могила сказал, что они с оружием, а мечи там или что не знаю.

– Какая могила?

– Парень, которого прислал Шоллер. Губошлёп такой здоровый, бродяги его Могилой прозвали. Его как-то отправили могилы копать для двух купчиков. Ребята утром приходят, ямы есть, его нет. Ну они трупы сбросили, хотели уже закапывать, а этот дурень вдруг из-под мертвяка и выползает. Заснул он там видите ли.

Хишен грозно взирал на молодого бриода. Тот сник и с извиняющейся улыбкой произнес:

– Тупой как дерево. Ему бы только спать и жрать.

Хишен усмехнулся:

– Ну в общем как и всем вам.

Кушаф спорить не стал.