Девочка и пёс

– В порядке я, Старый. Что там с бродягами?

Ронберг опустился возле одного из лежавших разбойников. Пожилой бриод быстро определил что тот жив. Однако привести в чувство то ли спящего, то ли оглушенного человека у него не получилось. Упершись в пол, он наклонился и внимательно вгляделся в лицо «поверженного взглядом диавола». Он даже понюхал его губы. Выпрямившись, он озадаченно поглядел на лежавшего. «Что же случилось?», спросил себя Ронберг. Ему было крайне любопытно. При этом никакого страха ни перед этим металлическим чудищем, ни перед всей этой ситуацией в целом он практически не испытывал. Он считал, что все свои страхи он давно уже пережил. Слишком уж много неприятного и болезненного довелось ему увидеть и испытать на своем веку. И теперь, на закате жизни, его мало уже что по-настоящему могло взволновать или встревожить. Вот разве что такие загадки и непонятности окружающего мира всё также как в детстве будоражили и цепляли его. Он был не слишком суеверным человеком и слабо верил во всякую чертовщину и магию, привыкнув гораздо более полагаться на свой жизненный опыт и здравый смысл.

Он принялся тщательно исследовать кожные покровы, те что были на виду. Довольно быстро он обнаружил аккуратную крохотную ранку на шеи. Ронберг потрогал её пальцем. Он почувствовал что-то твердое в ранке, словно какую-то невидимую занозу. Напрягая глаза и сетуя про себя на старость, он пытался разглядеть «занозу». Наконец склонив как-то по особенному голову, он увидел что из ранки вроде как чуть торчит некая тонюсенькая словно бы стеклянная палочка.

Тем временем Хишен встал в полный рост и яростно скинул с себя свой роскошный плащ. Разоделся как ярмарочный клоун! Он вытащил топор и некоторое время мрачно глядел на его лезвие. Это была очень хорошая сталь, вроде бы даже и колдовская, изготовленная в секретных горных кузнях черных лоя. Но сумеет ли она прорезать, проломить металл колдовского зверя? Немного поразмыслив, он решительно направился к стене и нажал на фальшивый кирпич, открывая проходы к подвальным логовам бейхоров.

С трудом разгибая колени, выпрямляя спину и снова сетуя на хвори преклонных лет, Ронберг поспешил к другому «сраженному диавольским взглядом». У него он тоже нашел ранку, тоже почувствовал пальцем какое-то игольчатое уплотнение в ней, но вот разглядеть «стеклянной занозы» он уже не сумел. У третьего неподвижно лежащего разбойника он обнаружил ту же ранку, но никаких заноз, даже на ощупь, он не обнаружил.

– Что там? – С любопытством спросил приблизившийся Хишен, наблюдая за маневрами старого бриода.

– Живые все трое. Только вроде как без сознания, не добудишься. – Он посмотрел на мивара и чуть усмехнулся. – И клянусь ядовитыми ногтями Крайты, никакой магии здесь нет. У них какие-то мелкие шипы в шеях.

– То есть эта треклятая псина?… – Возбужденно проговорил Хишен.

– Вот именно. Точно как маланут, стреляет шипами с какой-то гадостью.

Они уставились друг на друга. Озадаченные и в тоже время радостные, что лишили необычного пса части его магических способностей.

– Не думаю что такими крохотными шипами он может стрелять с большого расстояния, – сказал Ронберг, поправив на голове толстую вязаную шапку. – Так что не стоит приближаться к этому псу. Или, по крайней мере, следует как-то прикрыть шею. Сквозь одежду, думаю, шипы не пробьют.

В этот момент из квадратных проемов в стене беззвучно проявились бейхоры.

Ронберг поспешно поднялся на ноги. Не то чтобы он испугался, но на приближавшихся зверей он глядел с плохо скрываемой тревогой. Он видел своими глазами в какие ошметки превращают человека эти животные и подумал о том, что пожалуй слишком самонадеянно с его стороны было полагать будто его уже ничто не пугает в этой жизни. Одна лишь легкая тень возможности быть разодранным в клочья этой бешеной тварью повергала его в почти неконтролируемый животный ужас, одним махом сминавший любые позерские стены равнодушия и отчуждения человека вроде бы уже испытавшего немыслимую меру страданий и якобы готового ко всему.

Хишен заметил нервозность пожилого бриода и с усмешкой сказал:

– Не дрейфь, Старый. Эти псы уж точно не по твою душу.

Ронберг подергал себя за бороду и спросил:

– Слушай а у этого, – он неопределенно кивнул в сторону двери, – глаза и правда горели синим огнем?

– Горели.

– Так может и вправду дьявол?

– Ну тогда нас здесь двое.

85.

Тайвира поднималась по лестнице к выходу из подвала Цитадели. Ступени были очень высокие и неудобные, ноги приходилось задирать чуть ли не на уровень груди. В эти подвалы, где в глубоких нишах забранных толстыми железными прутьями томились пленники мивара, она приносила еду и воду. 14 мужчин и женщин из каравана её отца каждый раз встречали её с тихой слабой радостью и почти безумной надеждой. Она раздавала им сухари, лепешки, кусочки вяленого мяса, ягоды, яблоки, морковь. И всячески старалась ободрить их, убедить их что всё будет хорошо, что её отец обязательно вернется и привезет за всех выкуп. Они делали вид, что верят ей, а Тайвира с комком в горле отчаянно боролась с мыслью, что нет, не привезет. И даже не потому что у её отца не достанет денег или из-за скупости, а просто потому что таковы правила игры.

Некоторые из пленников просили её прекратить приходить в Цитадель, полагая что это очень опасно и может плохо кончиться для неё. Но девушка так не считала. За эти несколько дней она уже вполне обвыклась в Гроанбурге и его жители больше не вызывали у неё того панического ужаса, который она испытывала в первые часы пребывания здесь. Разбойники, которых все тут, в том числе и они сами, называли «бродягами», оказались довольно своеобразными субъектами. При всей своей дикости, кровожадности и необузданности, они удивительно легко и даже смиренно подчинялись всем неписанным правилам и традициям их маленького сообщества, слушались своих вожаков и в своем подавляющем большинстве достаточно дружелюбно относились друг к другу, к тем кого они считали «своими», к «братьям». И вся их безумная жестокость и запредельная алчность, весь их спесивый гонор и кичливый форс, странным образом очень просто переходили в насмешливую веселость, добродушный азарт, пьяное великодушие и порой практически необъятную широту души. При этом вся эта ядреная смесь еще и была приправлена практически абсолютным невежеством и иной раз почти детскою наивностью. К тем кто непосредственно не принадлежал к их «братству», но, тем не менее, был по каким-то причинам нужен ему, кузнецы, цирюльники, лекари, скорняки, рыболовы и пр., «рыцари большой дороги» проявляли терпимость и лояльность, признавая их полезность и иногда одаряя их даже толикой уважения за умение и мастерство. И Тайвира быстро смекнула, что все те ужасы, которыми её пугал Сойвин, дабы побудить её безвылазно сидеть в доме, чуть ли не высовывая носа из подвала, мягко говоря, преувеличение. «Бродяги» относились к ней спокойно, добродушно, хотя конечно порой и с некоторой фривольной насмешливостью, но никто её не трогал, не пытался затащить в ближайший сарай, сорвать с неё одежду и изнасиловать. Для них она полностью принадлежала бриоду, одному из их вожаков и этот, пусть и унизительный для неё, статус, надежно оберегал её от любых посягательств. Она освоилась настолько, что уже спокойно брала в торговых лавках, у соседей и у охотников нужные ей продукты, при этом не платя никаких денег и записывая все долги на некий, по её мнению довольно условный, счет Сойвина. Лавочники, соседи, охотники считали последнего весьма порядочным, ответственным и к тому же достаточно обеспеченным человеком и потому легко снабжали его женщину, рабыню, служанку, наложницу как угодно, всем что ей нужно. Добиться прохода в казематы Цитадели также не составило особого труда. Казематы охранялись дежурившей посменно стражей из двух «бродяг», которые ютились в маленькой комнатке возле лестницы и целыми сутками резались в карты, в кости или просто пьяные и сытые дремали на деревянных нарах. В приходах Тайвиры они не видели ничего зазорного и, получив от неё бутылку дрянного вина, ржаную лепешку и пару кусков мяса, абсолютно равнодушно пропускали её внутрь. Сам Сойвин целыми днями отсутствовал и дома появлялся только под вечер. С девушкой он практически не общалась. Она готовила ему ужин, стирала его одежду и больше он от неё ничего не требовал. При этом Тайвира почти не сомневалась, что он прекрасно осведомлен о её походах в Цитадель, но тем не менее ни словом не обмолвился об этом.

Она толкнула кривую, словно обкусанную снизу, потемневшую деревянную дверь и через узкий низкий проем вышла из Цитадели на улицу. Тайвира находилась возле западной стены здания. Чтобы лишний раз не мелькать у Расплатной площади, она собиралась, как обычно пойти на запад и вернуться к жилищу Сойвина через огороды и узкие переулки-тропинки в мешанине дощатых сараев, бревенчатых домишек и заборов. Но в этот момент мимо неё, направляясь в сторону площади и возбужденно переговариваясь, прошли трое мужчин. У них было достаточно много оружия при себе, а у одного даже тяжелый арбалет. Они не обратили на Тайвиру ни малейшего внимания. Из их разговора она сумела расслышать слова: «гигантская псина», «колдуны» и «за девчонкой». Ей стало любопытно. На площади явно что-то происходило. С волнением она подумала о том, что возможно туда привели новых пленников. Но что там за «псина», «колдуны» и «девчонка»? Некоторое время она колебалась, но затем, подумав о том, что Сойвин и так прекрасно знает, что она не сидит дома и частенько бродит по городу, она поспешила вслед за тремя мужчинами. Главное не попадать на глаза мивару.

Осторожно завернув за угол Цитадели, она увидела множество людей стоявших у фронтальной стены здания и деревянного ограждения площади. Она прошла немного вперед и вдруг застыла. Из-за спин разбойников, всё внимание которых было приковано к тем, кто стоял почти в центре Расплатной площади, она увидела немыслимое существо – громадную с треугольными стоячими ушами остромордую собаку, всю сплошь сделанную из блестящего металла. «Айнлима Монли» вспыхнуло в её голове и, не дав себе и секунды на размышления, девушка бросилась вперед.

86.

Покинув Цитадель, Талгаро, Кит и Минлу направились к столбам-башенкам, обозначавшим проход в деревянной ограде. Однако пройдя метров 10-12, лоя замер, а за ним остановились робот и кирмианка. В проходе и за оградой недвусмысленно застыли восемь лучников, их стрелы уже лежали на тетивах, правда сами луки пока еще смотрели в землю. Кроме того, слева и справа к троице приближалось еще по полудюжине разбойников, среди которых тоже были лучники и даже арбалетчики. Те кто до этого стоял у фронтальной стены Цитадели тоже сделали несколько шагов вперед. В какой-то момент все разбойники остановились, то ли повинуясь заранее полученному приказу, то ли всё-таки робея подходить близко к такому странному созданию, которым им представлялся Кит.

Минлу нервно оглядывалась по сторонам. Кроме всех этих лучников и солдат вокруг площади уже собрались и другие гроанбуржцы, зеваки и бездельники, привлеченные необычностью происходящего. Среди них были и женщины.

– Что же нам делать? – Тихо, почти испуганно, спросила она.

– Придется прорываться с боем, – глухо произнес Талгаро. Но хотя он изо всех сил и старался казаться решительным, он явно был взволнован не меньше кирмианки. И они оба, не сговариваясь, поглядели на собаку, словно ожидая от неё какого-то спасительного решения.

Кит напряженно размышлял. Снова ему приходилось обдумывать необычную для него ситуацию. За себя он нисколько не переживал, он прекрасно понимал что для него в этом окружении ничто не может представлять ни малейшей угрозы. Но до каких границ ему позволительно дойти, защищая своих спутников? Если бы на их месте была Элен, то таких границ практически бы не существовало, но Минлу и Талгаро совсем другое дело. Они всего лишь случайные знакомые и должен ли он ради них калечить и даже лишать жизни других людей? Кроме того какую тактику обороны следует избрать? Ведь он не был боевым роботом, мистер Атинховский не вкладывал в него подобного функционала, его создавали совсем для другого, скорее он был роботом-няней, призванным заботиться, наставлять и оберегать одного маленького непоседливого ребенка. Из того что можно было считать оружием, за исключением могучих лап и клыков, он располагал только парализующими иглами и электрическими разрядами. Но оставшийся запас игл составлял девяносто шесть штук, четыре он уже использовал, к тому же от них довольно легко укрыться и прицельная эффективная дальность на которой игла гарантировано проникала под кожу составляла при данных атмосферных условиях всего лишь 18-20 метров. Что касается разрядов, то электрический ток действует на всех неодинаково, кроме того требовался непосредственный контакт. Еще он мог издавать жуткие звуковые колебания практически любой частоты, как инфра так и ультра диапазона. Но это если и можно было рассматривать как оружие, то только скорее как психологическое, которое могло ошеломить, оглушить на какие-то секунды или вызвать легкий физиологический дискомфорт. Но остановить нападающих вряд ли. Ещё Кит был способен нагревать свою металлическую поверхность до ста градусов по Цельсию, но это также не поможет защитить Минлу и Талгаро. Кит, конечно, оценил присутствие стрелков в окружавших их людях. И видимо в первую очередь нужно было устранить именно их. Однако для игл в данный момент все они располагались слишком далеко. И потому, как и его спутники, он тоже пребывал в некоторой растерянности. Очевидно было одно, самый лучший выход вообще обойтись без конфронтации и физического столкновения. В любом другом случае он не сможет со 100 процентной вероятностью обеспечить безопасность своих друзей.

Как вариант Кит рассмотрел еще и создание какой-нибудь устрашающей голограммы, которая могла бы до безумия напугать гроанбуржцев. Однако и в этом случае не существовало никакой гарантии, что испугаются все до единого и прямо-таки до бесчувствия. Как только они поймут, что голограмма бесплотна, страх скорей всего исчезнет. Да и какое изображение выбрать? Еще и максимальные размеры образа, создаваемого проектором Кита, нельзя было назвать слишком впечатляющими. Может быть лучшее, что он мог выбрать для варианта прямой конфронтации это подняться на задние лапы, раскинуть в стороны передние и броситься на разбойников. Такое зрелище несомненно повергнет их в шок, хотя бы на короткое время, и кроме того таким образом он сможет до какой-то степени прикрыть девушку и лоя от стрелков, тех что впереди. Если сделать это очень стремительно, то возможно такой план и мог привести к успеху. Но риск конечно оставался.

– Нам лучше всего избежать столкновения, – тихо ответил Кит на взгляды своих товарищей.

«Но ведь ты сможешь с ними всеми справиться, если что?» хотелось спросить Минлу, но она удержалась. Она понимала, что Кит вряд ли сможет защитить её и лоя от стрел и арбалетных болтов. Если только он, конечно, не обладает какой-то по-настоящему магической силой, способной воздействовать на предметы на расстоянии. Но ведь он обладает! вдруг сказала она себе, вспомнив как Кит валил с ног разбойников и солдат в Туиле одним своим взглядом. Но тогда почему бы ему не проделать тоже самое с гроанбуржцами, по крайней мере со стрелками. Насколько девушка поняла, Кит не убивал их своим взглядом, а повергал в некое бессознательное состояние, которое со временем проходит без всякого вреда для человека. По мнению Минлу это была просто потрясающая способность, самое лучшее оружие на свете, безотказное, не требующее контакта и безвредное. Лучше всякого До Шу и тому подобного.

– Но если они начнут стрелять, ты уложишь их? – Смущенно спросил Талгаро. – Как тех в зале?

– Нет, они слишком далеко, – сказал Кит. Он поглядел по очереди на своих явно расстроенных товарищей и объяснил: – Это ни какое-то удаленное волшебное воздействие, я просто стреляю маленькими иглами с моментально усыпляющим зельем.

Минлу ощутила глубокое разочарование. Отравленные шипы, как у самых примитивных дикарей! И никакой магии.

– Эффективная стрельба возможна на расстоянии до 20 метров, к тому же иглы маленькие, от них легко укрыться.

– Ясно, – сказал Талгаро, разочарованный не меньше Минлу. За разочарованием пришло и некоторое отрезвление. А затем и откровенный страх. Да, металлический, могучий Кит был практически непобедим и неуязвим, но он не мог чудесным образом распространить эту свою неуязвимость на других. Он не мог схватить его и девушку, спрятать их в какой-нибудь карман и выйти из Гроанбурга, сокрушая всё на своем пути. И значит, если разбойники действительно решат напасть, ему, Талгаро, и Минлу вряд ли удастся остаться в живых.

Лоя быстро взглянул на девушку. По её бледному лицу он понял, что она думает примерно о том же. Входя в город, они были уверены, что рядом с Китом им практически ничего не угрожает, а теперь они в смертельной ловушке. Минлу вдруг тоже поглядела на лоя и тому показалось, что он увидел в её глазах ненависть. Минлу действительно в этот момент испытывала нечто подобное, вспоминая как гордо и решительно Талгаро направился от Шоллера к дороге в Гроанбург, самолично решив, что им обязательно нужно встретиться с Хишеном.

Но это была лишь мимолетная эмоция. Минлу отвернулась, разумом она понимала, что Талгаро не виноват, решение было общим, ведь она и Кит молча согласились с ним. Ей просто было страшно.

В этот момент на площади появилась девушка. Она выбежала из-за спин разбойников и устремилась к Киту. Робот и двое его товарищей, не понимая что происходит, с тревогой следили за незнакомкой. Тут же от стены отделился рослый широкоплечий парень в черной облегающей шапочке, в доспехах и с двумя мечами на высоко задранном поясе. Он вроде бы бросился наперерез девушке, но сделав с десяток шагов остановился.

Минлу и Талгаро, взволнованные всеми этими маневрами, едва не схватились за оружие. Однако рослый разбойник стоял и не шевелился, а стройная русоволосая, облаченная в аккуратный облегающий костюм молодая женщина с открытым чистым лицом и чудесными карими глазами никак не походила на жуткого душегуба. Она подлетела к Киту и застыла в нерешительности, удивленно и испуганно разглядывая необычного пса. Тайвире конечно было не просто за несколько секунд понять и принять новую странную реальность и, перешагнув через прошлый опыт и здравый смысл, заставить себя обратиться к собаке. Однако она просто не представляла как начать разговор и словно заклинание, взволновано произнесла:

– Айнлима Монли!

И она вздрогнула, увидев на морде металлического животного самые настоящие человеческие эмоции, удивление и радость.

– Вы встречались с Элен? – Наполовину спрашивая, наполовину утверждая, сказал Кит.

Когда она услышала из его пасти слова, её изумление и растерянность только усилились. Огромным усилием воли заставляя себя говорить и при этом неотрывно смотреть в черные глаза металлического зверя, она ответила:

– Да… э-э, господин Кит.

Пёс улыбнулся, чем поверг девушку в еще большее смущение.

– Называйте меня просто Кит. Элен просила что-то передать мне?