Девочка и пёс

– Это ты мне за придурка мстишь?

Сайвар усмехнулся.

– Одно дело назвать кого-то придурком, другое дело быть им. Тебе сегодня крупно не повезло, старина. Кровь ящеров очень необычная. Говорят она обладает памятью. Вэлуоннские маги за стакан аврской крови отсыпали бы тебе столько серебра что ты мог бы пару месяцев кутить в «Колесе» как наследный принц.

– Откуда ты все это знаешь?

– Дядя рассказывал, он много чего знает.

Цыс взобрался на лошадь. Он посмотрел сверху вниз на молодого человека и сказал с улыбкой:

– Знаешь, Сайвар, мы сами выбираем свою судьбу, и лучше убивать вонючих ящеров и не бояться ничего в этой жизни, чем ходить с зеленой тряпкой на башке и всю жизнь быть племянником дяди. Прощай.

Сайвар некоторое время смотрел вслед уехавшему всаднику, затем снял шляпу и повертел её в руках, задумчиво глядя на зеленую ленточку.

96.

В центре огромного сумрачного мраморного холла, со статуями людей и животных вдоль стен, на мозаичном полу стояли двое мужчин. Одного из них звали Томас Раушер Халид, другого Бока. Один был Верховным претором, главой Судебной палаты, министром правопорядка, первым судьей королевства, а также герцогом Этенгорским, другой был его личным слугой и телохранителем.

На первый взгляд пятидесятиоднолетний Томас Халид производил впечатление человека мягкого и приятного. Он был немного выше среднего роста, чуть худощав, имел бледное умное аристократичное лицо, с высоким лбом и узким подбородком, маленький аккуратный нос и маленькие, глубоко посаженные карие глаза. Он всегда тщательно брился, оставляя лишь ровную ниточку усиков, прилежно расчесывал длинные немного волнистые волосы и пользовался духами. Одевался изысканно, строго и с достоинством. Предпочитал темное или даже черное платье. И был весьма не равнодушен к драгоценным украшениям. На указательном пальце сверкал судейский перстень с огромным рубином, на камзоле алмазные пуговицы и на левой стороне груди изысканная брошь с умопомрачительно большим бриллиантом.

Слуга герцога Этенгорского резко контрастировал со своим господином. Высокий, широкоплечий, около тридцати лет, неприветливый, некрасивый и отчужденный. У него были темно-каштановые очень коротко остриженные волосы, уже с сильными вкраплениями седины, большие зеленые глаза, крупный широкий чуть искривленный нос и бесформенные губы. Грубые черты его худого лица почти всегда усугублялись еще и весьма недружелюбным выражением. На лбу, левой скуле и над верхней губой белели неровные нити давнишних шрамов. Одет Бока был в черный глухой сюртук со стоячим воротником, темно-серые льняные штаны, высокие сапоги и черный длинный плащ. На голове его сидела старая, мятая и потертая, серая широкополая шляпа.

Немногие в Агронском королевстве рискнули бы заставлять Томаса Халида томиться в ожидании в прихожей. Но в этом доме могущественный глава Судебной палаты как какой-нибудь мальчик-курьер, спокойно стоял и, не проявляя никакого недовольства и нетерпения, ждал когда его соизволят принять.

Высокие двустворчатые двери в левой стене холла распахнулись и в помещение вошла потрясающе красивая женщина. Это была Алитоя – хозяйка дома. Взгляды обоих мужчин мгновенно оказались прикованными к ней.

На Алитои было белоснежное ниспадающее до пола платье с длинными разрезами по бокам. Ее прямые золотые волосы сияли и струились, и ни один волосок не выделялся из общей массы. Восхитительные миндалевидные темно-зеленые глаза насмешливо смотрели на застывших мужчин. Хозяйка дома была не просто очаровательна, она обладала столь сказочной красотой, что в её присутствии сама атмосфера вокруг преображалась в сказочную и даже сугубо прагматичным людям, не склонным к фантазиям, легко верилось в любые волшебные реалии рядом с ней. Ее нежные тонкие руки были обнажены до плеч, в длинных, доходящих почти до груди разрезах платья мелькала белая бархатная кожа ее совершенного тела, на котором кроме этого легкого тонкого платья ничего и не было. Ее грациозности и изяществу позавидовали бы и кошки. Казалось каменные, белые как снег скульптуры у стен оборачивались ей вслед и провожали восхищенными взглядами. В холл также вошел высокий молодой человек в роскошной широкой серебристой рубашке и обтягивающих тугих черных брюках. Он был богатырского телосложения, имел абсолютно идеальные черты лица и являл собой неестественно безупречное воплощение мужской красоты. Этот полубог носил имя Марк и при Алитои он выполнял ту же роль, что и Бока при герцоге: служил ей личным помощником и телохранителем. Он застыл у самых дверей и не сводил глаз со своей госпожи.

Возле гостей хозяйка дома остановилась и медленно оглядела их. Затем она чуть приподняла голову и своим очаровательным носиком несколько раз втянула воздух.

– Судейский, – обратилась она к герцогу Этенгорскому, мягким глуховатым голосом, – я кажется говорила тебе, что твой слуга должен мыться перед тем как войти в этот дом. От него же несет как от козла.

Первый судья королевства примирительно улыбнулся.

– Я тоже рад тебя видеть, Алитоя, – сказал он.

Хозяйка дома приблизилась к слуге герцога.

– Сними шляпу, – приказала она.

Бока поспешно повиновался. Ему не хотелось в этом признаваться, но он побаивался этой женщины. Он отлично знал, что её жуткая репутация безжалостной и могучей ведьмы возникла не на пустом месте. Но и вдобавок к этому, её совершенная красота довлела над ним. Она подчиняла и покоряла себе не хуже любой сказочной магии из детских книжек. Как он не противился этому, но рядом с ней, его мужская сущность начинала яростно и жадно бурлить, захлебываясь пылающим томительным желанием. И это желание, заволакивая сознание, казалось способно заставить его подчиниться любому ее приказу. Впрочем ему, привыкшему к страданиям и притворству, удавалось преодолевать это без особых усилий. Его холодной жесткий разум душил и подавлял все эти неуместные эмоции. И сняв шляпу, слуга герцога вполне равнодушно посмотрел на хозяйку дома.

– Слушай, Бока, – сказала Алитоя с усмешкой, – ответь честно, ты ведь не имеешь успеха у женщин?

Бока молчал.

– Даже шлюхи и те наверно не всегда соглашаются лечь с тобой, да?

Женщина подошла еще ближе и молодой человек почувствовал тонкий сладкий аромат ее тела. Сердце его бешено заколотилось. Было совершенно очевидно, что Алитоя читает его как открытую книгу. Она улыбнулась.

– А хочешь я сделаю так, что все женщины будут от тебя без ума? – Предложила она.

– Боюсь, я не смогу с вами рассчитаться, госпожа Алитоя, – негромко ответил Бока.

Томас Халид засмеялся.

– О да, – заметил он, – рассчитаться с этой женщиной очень не просто.

Хозяйка дома, не обратив на слова герцога никакого внимания, настойчиво повторила:

– Ну так что, Бока, хочешь чтобы любая, на которую ты посмотришь, тут же согласилась бы лечь с тобой?

– А это и на вас будет действовать? – Спросил молодой человек и тут же пожалел о своих словах.

Женщина отпрянула назад, словно в удивлении и усмехнулась.

– Зачем тебе это? Ты же боишься меня до полусмерти, твой поц и головы-то поднять не сможет. А кроме того, неужели ты думаешь я позволю такому отбросу как ты прикоснуться ко мне.

Ярко-зеленые глаза колдуньи пристально глядели на него, холодно и снисходительно.

– Тебя следует наказать, – мягко сказала она. И добавила очень проникновенно: – Раб.

У длинной стены противоположной фронтону здания на низких пьедесталах стояли в ряд множество статуй. Среди них восемь скульптур элегантных, мускулистых, поджарых, стройных псов с широкой грудью, подтянутым животом, с красивой гордой узкой головой с длинной пастью и стоячими ушами. И четверо из этих изваяний ожили, легко и упруго спрыгнули с пьедесталов и, цокая когтями по мраморному полу, подбежали к мужчинам. Остановившись в паре метров от них, абсолютно белые псы внимательно уставились на гостей слепыми белыми глазами.

Глава Судебной палаты похолодел. Выражение добродушного веселья на его лице мгновенно померкло. Ему уже доводилось видеть в этом доме разные необычные вещи, но вот до оживших статуй дело еще не доходило. Он попытался убедить себя, что псы, конечно, самые обыкновенные и просто выкрашены белой краской (в том числе и глаза?!) и отлично дрессированы, так, что до этого момента стояли не шелохнувшись. Но верилось в это слабо. Он с опаской покосился на золотоволосую молодую женщину. Она пугала его. И ему было прекрасно известно, что для этого есть все основания, но самое главное, он совершенно не знал, что от нее ожидать. Он скорее согласился бы угадать сумму чисел выпавших на трех игральных костях, чем попытаться предсказать ее поведение. Сейчас возьмет и натравит на них своих псов, наплевав и на всесилие Судебной Палаты, и на Ключ Океана или как он там правильно называется, и на "Летучую команду", всю сплошь состоящую из ужасных шангов. Но герцог постарался взять себя в руки. Конечно она этого не сделает. Уж в чем в чем, а в уме ей не откажешь.

– Алитоя, прекрати, пожалуйста, свои фокусы. Это ни к чему, – проговорил он как можно более спокойнее.

– Дерзкий раб должен быть наказан, – возразила молодая женщина.

Белоснежные псы подошли еще ближе, словно повинуясь мыслям хозяйки.

– Хочу чтоб пролилась его кровь, – сказала она.

Бока покрылся испариной. Он был откровенно напуган. В отличие от герцога он и не пытался убедить себя, что перед ним обычные собаки, измазанные белой краской. Под его плащом на ремне возле спины у него находились два одинаковых кайхорских ножа с длинными широкими лезвиями. Это отличное оружие и он неплохо управлялся с ним. Но против четырех каменных могучих псов они ему вряд ли помогут.

Верховный претор решительно вмешался. Твердым голосом он произнес:

– Оставь его в покое, Алитоя. Он еще молод и глуп. И вообще у нас есть дела поважнее.

Женщина резко обернулась к главе Судебной палаты.

– Ты считаешь, что можешь приказывать мне?

– А ты считаешь, что можешь распоряжаться моим слугой?

Герцог и хозяйка дома обменялись ледяными взглядами.