Ромашковый лес

Зато поесть и поспать у нее настроение было всегда, и только этого она всегда желала. И еще ей нравилось грустить и чувствовать себя вечно замученной. Чем она была замучена, она и сама не знала, но это ощущение не отпускало ее ни на секунду.

Мама чего только не перепробовала, чтобы растормошить свою дочь! Уже и уговаривала, и ультиматумы предъявляла, и скандалы устраивала, и с друзьями заговоры организовывала – хоть бы «хны»! Ксюша только отвечала: «Мама, ну куда ты меня всё гонишь! Я еще такая молодая! У меня всё впереди!»

Ксюша жить совсем не торопилась и мама переживала, что дочке и пятьдесят стукнет, а она всё будет ждать подходящего момента, когда придет время превращать «впереди» в «сейчас». Так ведь совсем всё пропустить можно! Но об этом волновалась мама. Ксюша – нет.

Была пятница и мама пришла с работы чуть пораньше и, конечно же, застала свою дочь дома.

– У тебя что, не было учебы? – поинтересовалась она у дочери, которую не ожидала увидеть раньше восьми часов вечера. – У вас же сегодня длинный день.

– Да, длинный, – отреагировала Ксюша, – только я ушла пораньше.

– Почему?

– Однокурсники решили все одновременно уйти с пар, и пошли в бар.

– А ты почему с ними не пошла?

– Да не хотелось как-то…

– Ксюш, а у тебя парень есть?

– Зачем он мне?

– Что значит «зачем»? А как же цветочки, киношки, поцелуйчики?

– Да ну, мам! Не интересно.

– Ксюш, а что тебе интересно? – стараясь не показаться грубой, грубо спросила ее мама.

– В смысле? – не ожидавшая такого напора, переспросила Ксюша.

– Ты так и будешь всю жизнь спать, да чай под телевизор пить?

Ксюша так тяжело вздохнула в ответ, и вложила в этот вздох столько души, что душа чуть не вылетела наружу.

– Опять ты начинаешь! Мама! Да я же еще совсем молодая! Всё у меня будет! Дай сил набраться! И вообще, от всех этих ссор у меня голова разболелась.

– Ладно, больше не буду. Пойдем есть.

Ксюша уселась за стол и стала ждать, пока мама приготовит еду.

– Чайник поставь, пожалуйста, – попросила мама.

– Я только села, – завозмущалась Ксюша.

– А я еще даже не садилась.

Закатив глазки, Ксюша выполнила мамину просьбу.

Приговорив свой ужин к неотвратимой смерти, Ксюша поставила испачканную, но тщательно вылизанную посуду, в раковину.

– Дочурка, может помоешь за собой?

– Ну маам! У меня голова болит.

– Если болит голова, значит надо идти к врачу! – разом выплеснула накопившиеся эмоции мама.

Дочь промолчала. Врачей она не любила, но раз уж в последнее время она стала замечать за собой непроходящее чувство усталости, может быть и правда стоит провериться у какого-нибудь доктора.

На следующий день Ксюша с мамой уже сидели в приемной врача-терапевта, который совершенно искренне не понимал, как можно объяснить вечный упадок сил, хроническую усталость из-за ничего и нежелание делать хоть что-нибудь. Но он выписал Ксюше направления на сдачу всевозможных анализов и сказал, что будет ждать ее снова через неделю, когда он по каким-то из анализов сможет что-то да понять.

Через неделю у Ксюши было обострение депрессии. Она говорила маме, что слишком много думает и слишком много понимает, и от этого ей невероятно грустно. Мама в очередной раз предложила ей занять себя чем-нибудь, а Ксюша в очередной раз сказала, что у нее на это нет ни сил, ни времени.

К врачу за результатами анализов и медицинским объяснением лени дочери мама пошла одна. Она и не подозревала, насколько кардинально всё изменится прямо сейчас.

Мама зашла домой как кошка, нападающая на прыгающего по песочку воробышка: бесшумно и предельно осторожно. Ей хотелось, чтобы сегодня дочь задержалась в университете подольше, чтобы отложить разговор, но…

– Мам, это ты? Я не слышала, как ты вошла, – дочка вышла навстречу маме из своей комнаты и дежурно чмокнула ее в щеку. – Что врач сказал? – поинтересовалась своим здоровьем Ксюша.

– Присядь. Надо поговорить.

Ксюша всегда очень не любила, когда мама говорила с ней в такой манере и так серьезно, и сейчас ей это не понравилось особенно. Она присела и стала внимательно слушать, как аккуратно мама пытается рассказать ей, что она смертельно больна. Врач даже не прописал никаких лекарств, потому что болезнь уже в последней стадии своего развития и лечению не подлежит.

С той самой секунды, как мама закончила передавать слова врача, немного переделанные для того, чтобы диагноз звучал как можно обнадеживающей, и еще два дня после этого, Ксюша рыдала. Прерывалась она только на сон и еду, а потом снова принималась рыдать. Она причитала и говорила «за что мне это!», «почему именно я?» и «что же я в жизни такого плохого сделала?» Но больше всего ее тревожило то, что она не знала, сколько ей осталось жить. Мама сказала, что врач не может устанавливать временные рамки и что любой день может оказаться финишным.

– Любой день! А я уже два дня проплакала! – ругалась на себя Ксюша.

– Доченька, не плачь! Прошу тебя! Раз любой день может стать последним, постарайся каждый раз делать так, чтобы он был незабываемым.

– Мама, а я ведь всегда думала, что у меня всё впереди, а тут… – и она снова зарыдала.

А на следующее утро, когда до нее, видимо, дошла мысль, отправленная мамой с помощью слов, она встала пораньше и приготовила завтрак. Мама даже не поверила, что проснулась, и ущипнула себя за руку. А потом она увидела довольное лицо своей дочери и поняла, что Ксюшина жизнь началась.

Каждое обычное открывание глаз с утра стало настоящим чудом. Она всегда улыбалась, когда, просыпаясь, понимала, что живет. Ее день теперь был расписан по минутам.

– Ксюх, поехали на роликах кататься?

– Не, она не может.

– Почему не могу? Могу! Поехали!

Или:

– Ксюша, мы на концерт собираемся. Пойдешь?

– С радостью!

Она заметила, что стала совсем мало спать, зато много времени проводила с мамой, с друзьями. Она пошла на курсы по рисованию, начала учить итальянский язык, увлеклась горнолыжным и байдарочным спортом. Поразительно, но она совершенно перестала уставать. Чем больше успевала, тем больше ей хотелось успеть. Ей казалось, что дни такие короткие и что за один маленький денек так мало всего можно успеть.