Сказочная жизнь

– Ой, что вы, у меня даже уши не проколоты!

– Ну, приколешь только брошь-севинье и наденешь колечко. Кажется, размер твой. Катенька моя тоже хрупкая была, – дрогнул его голос. – Я ведь ей этот гарнитур к шестидесятилетию покупал. А она не дожила. Даже не видела…

Нельзя было отказаться. Она приложила серьги к ушам:

– Проколю! Ох, только как бы не потерять, это же дорогие вещи.

– Не заоблачно. Сапфиры и цирконы. Вот тут замок был с дефектом, таким его купил. Видишь, тут пайка? Мне скидку сделали тогда приличную. Потеряешь – переживу. Куда мне их теперь…

Дома она надела платье и приложила к нему брошь: на грудь, на плечо… всё чего-то не хватает. Как там Пирогов говорил, севинье? Полезла в интернет. Так, понятно, корсажная брошь. Значит, располагаться должна симметрично. Точно, лепестки банта обрамляют треугольный вырез. Только ведь брошь тяжёлая и будет оттягивать декольте. Что же делать? Да что, просто приколоть брошью платье к белью, и платье в районе декольте не будет оттопыриваться.

Ох, недаром не хотелось ей идти на это банкирское мероприятие! Золушка ведь нашла своего принца, и терять обувь на балу ей было совсем не в масть. Принц, кстати… или наоборот, некстати, был не в духе. Он сказал, что она одета как на похороны, мрачно и не нарядно. Белла пожала плечами: на всех не угодишь.

– Ну, мне бы могла, – пробурчал он.

– Это мы ссоримся?

Дима поспешно попросил прощения, но настроение у него не улучшилось.

Юбилей банкира проходил в ресторане при гостинице почти в центре Уремовска. Сразу из вестибюля после того, как разделись, они вошли в зал. Первым делом Дима представил её своему боссу-юбиляру и его семье: жене, тучной брюнетке в фиолетовом платье, и дочери, высокой, худой, нескладной, но хорошенькой шатенке в сиреневом платье. Девочка очень молодая, ещё не оформившаяся, но обещавшая стать красоткой, явно была неравнодушна к Беллиному спутнику. Когда они отошли, Белла сказала Диме:

– Ну?

– Что ну? – испугался он.

– Если бы я стала угождать тебе по поводу цветовой гаммы, мадам очень бы огорчилась.

Еще нескольким свои сослуживцам он её представил, но, в основном, среди гостей подчинённых хозяина было мало, больше тут присутствовали люди одного с ним ранга. Похоже, Дима чувствовал себя не в своей тарелке. Белла сказала, что попудрит носик и вернулась в холл. А здесь в туалет уже выстроилась очередь. Она остановила пробегавшую администраторшу и спросила её, нет ли здесь служебного помещения, и та шёпотом ей посоветовала пройти через зал и выйти в гостиничный коридор. Так она и поступила. Когда зашла, обратила внимание, что во второй от края кабинке топчутся толстые ноги в чёрных балетках. Проходить дальше не стала, юркнула в первую. Тут же стукнула входная дверь, зацокали каблучки, и их хозяйка проследовала в дальнюю. Она почти тут же вышла, её место заняла подруга, и она через дверь стали обсуждать… ну понятно, обсуждали они по законам жанра её особу. Что Белла мелкая моль бесцветная, что во вкусе Димы всегда были яркие девушки модельного роста, и что тут явно что-то нечисто. Оценили внешность, некоторые интимные особенности и мужскую силу Димы, сравнив её с потугами некого босса Вовы. У Беллы сердце колотилось от злости, что всё это осуждается на публике, ведь та в балетках из второй кабины ещё не вышла… так на публике или на публику? Если ей была видна обувь во второй кабинке, то… блин! Белла вышла из кабинки и сказала:

– Мы, кажется, представлены друг другу? Так вы Нина и Лина? Мои, так сказать, молочные сёстры? Как и я, наткнулись на Димину запятую? А в какой последовательности? Как в песне поётся, «то вместе, то поврозь, а то попеременно»? И спасибо, что предупредили насчёт скромной силы босса Вовы. А я уже хотела по вашим стопам на него перекинуться, но, поверив вашему опыту, не буду. Надо Диме сказать, чтобы не переживал, он – лучший, эксперты подтверждают!

Девицы фыркнули, но, кажется, испугались и удалились, не пытаясь отбрехаться. Белла пошла на выход, но услышала:

– Подождите!

Обернулась и увидела, что из второй кабины выходит жена юбиляра. У неё было такое несчастное лицо, что до Беллы дошло, что босс Вова – это юбиляр. Ну, что тут можно сказать? Она шагнула к ней и обняла, подставив плечо, в которое та уткнулась и зарыдала. Потом услышала шум в коридоре и сказала:

– Запереться, что ли?

– Нет, пойдёмте, у нас тут номера сняты.

В номере она просто рухнула на кровать и зарыдала. Белла вздохнула, вышла в коридор и спросила горничную:

– Вы не поможете? Нужна холодная заварка, чтобы примочки сделать.

Горничная бросила тележку и убежала по коридору. Буквально через полминуты постучала:

– Вот, чайник, с утра заваривала, вы его на несколько минут в морозилку суньте.

Когда в номер зашёл юбиляр, его жена лежала с мокрой салфеткой на глазах, а Белла мерила ей давление. Она обернулась на звук отворяемой двери и сказала:

– Ещё пять минут, и мы спустимся. Не подскажете, что нам можно внести в зал, чтобы это выглядело деловой задержкой?

– О… вот адреса и телеграммы, передадите ведущей. Спасибо.

Дама получила жестокий удар, но вынесла его достойно. Как только муж вышел, откинула салфетку и поднялась. Белла поработала над её лицом кисточкой и пуховкой, взяла папку, подала руку, и они пошли по служебной лестнице к ресторану. Тяжело опираясь на Беллу, она вдруг спросила:

– А что такое запятая, о которой вы все упоминали?

– Это у Димы родинка в форме запятой. Она там, куда из мужиков только уролог заглядывает.

Юбилярша хохотнула, но сразу стала извиняться.

– Да чего там, – отмахнулась Белла. – Диме тридцать лет. Знакомы мы меньше полугода. Не мог же он мне девственником достаться.

– Да и мне мой кобелём достался, таким и остался! Что ж теперь, буду дальше терпеть…

Дима встретил её удивлённо:

– О чём это вы шептались и хихикали с нашей шефиней?

– Да так, анекдоты рассказывали.

Белла перевела дыхание, устраиваясь за столом. О подслушанном разговоре она решила ему не рассказывать. Вот почему она в паре опять строит отношения закрытости, постоянного умалчивания?

С Ниной и Линой пришлось ещё раз пересечься. Беллу с Димой усадили за столик у входа с ещё двумя парами. Как она поняла, это были сотрудники того же банка и в тех же незначительных должностях руководителей среднего звена. Через проход от них сидел мужчина среднего возраста, небольшого росточка, словом, глянуть не на что, но раскрепощённый. Он один из первых сорвался танцевать, и в пару пригласил Беллу, которая из окружающих дам больше всего ему по росту подходила. Дима сидел надутый и танцевать не хотел, но против того, чтобы Белла принимала приглашения соседа, не возражал. А ей уже надоели эти недружелюбные взгляды, ехидные замечания и кислые рожи. С этим Владом хоть попрыгать можно было, тем более, танцевал он очень даже неплохо. После очередного бокала шампанского она даже призналась партнёру, что немного занималась в педколледже бальными танцами, и они под ритмическую музыку, когда публика выплясывала в одиночку, прошлись по всему залу в чём-то вроде квикстепа. В результате они привлекли к себе внимание зала, ведущий объявил их лучшей парой и подарил по какой-то фарфоровой ерунде, а одна из этой парочки экспертов прокатились по поводу её дурацких голубых туфель и сумочки. Жена юбиляра вздохнула:

– Ах, как банковская работа портит зрение! Совсем не старая ещё девушка, явно же сорока нет, а цвета уже не различает! Это не голубой, а перванш, самый модный оттенок сезона!

Девушкам было ближе к тридцати, так что укол получился болезненный.

После юбилея Белла рассталась с Димой не в лучшем расположении духа, да и он по-прежнему дулся. Поэтому, когда он в пятницу вечером позвонил и сказал, что уже в пути и за ней заедет, она сухо ответила, что ей нездоровится, и она приедет к нему сама, но завтра. На самом деле она сегодня ушла с работы раньше, но не потому, что нездоровилось, а потому что принимала завершённые отделочные работы. Расплатившись с рабочими и в одиночестве полюбовавшись своей пустой просторной квартирой, она вышла из дома и с приподнятым настроением направилась в квартиру Марка, но по дороге изменила решение и поехала к Диминой маме. Было уже довольно поздно, поэтому в дверь звонить не стала, как делала это всегда, а осторожно открыла своим ключом, надеясь, что мама уже спит, а Дима – нет. И с порога услышала, как мама гремит посудой на кухне и громко и возмущённо кричит Диме, который сидит перед телевизором в комнате, как надоела ей эта мелкая невзрачная его подружка, её ехидные замечания и неуважение к ней, даме хорошего происхождения и воспитания, не чета этой дворняжке без роду без племени. И только Белла хотела громко хлопнуть дверью, сказать Диминой маме, что давно бы ей перестать фальшиво улыбаться, а сказать Белле, чтобы она не заходила в её жилище, и что ноги её здесь больше не будет, и позвать Диму с собой в её прекрасную новую квартиру, как Дима, не отрываясь от телевизионной картинки, в ответ проорал:

– Ма, не дави на психику! Ты не можешь этой моли поулыбаться, а я с ней сплю! Меня выворачивает от отвращения к этой карлице, а я её трахаю! Ты знаешь прекрасно, что мне нужен ребёнок от неё! И прекрати сыпать соль на рану!

У Беллы в глазах потемнело. Ну ладно, можно не любить, не уважать, обирать, эксплуатировать её, презирать, в конце концов! Но чтобы испытывать отвращение? Значит, это тётка наняла его, чтобы он лаской добился того, чего не удалось добиться насилием…

Несмотря на сокрушительный удар, у неё хватило самообладания дождаться особенно громкого фрагмента спортивной телепередачи с рёвом болельщиков и одновременного включения кофемолки и тихо защёлкнуть замок. Спокойно дошла до проспекта, даже не воспользовавшись телефоном поймала такси, по дороге вдруг надумала переехать, договорилась с таксистом, покидала свои вещи в сумки и коробки, перетащили их в машину, перевезли через дорогу и внесли в новый дом.

Утром, проснувшись на надувном матрасе, она вспомнила вчерашний стыд и застонала. Потом стала раскладывать вещи, попутно глянув в телефон и занеся Диму с мамой в ЧС. Чего ей не хотелось, так это выяснения отношений. Пусть он просто уйдёт из её жизни – и всё. Не было в ней этого женского «Последнее слово должно оставаться за мной». Нет, она живёт по принципу «Если делать нечего – делай ноги». В Москву, что ли, уехать? Не хотелось. Ей и работа нравилась, и квартира эта новенькая, и Новогорск, давно ставший родным. Жаль, что нет у неё подруг, с кем бы посоветоваться и поплакаться, среди приятелей только мужики. Кстати, о мужиках, может, с капитаном Борисовым посоветоваться? Нет, это значит, что ей придётся ставить заслон и постоянно быть настороже, потому что на дружбу он не согласен, и напор у него офицерский.

Во второй половине дня позвонил Марк и с истерикой в голосе спросил:

– Ты что, квартиру продала?!

– Ну да, деньги понадобились.

Он всё так же возбуждённо продолжал орать, что деньги могла бы и у него взять. Она перебила его вопросом, откуда узнал. Значит, Дима ей звонил-звонил, да и отправился в её студию. А новые жильцы ему сказали телефон нового владельца. А новый владелец сказал, что купил, а где прежняя владелица, ему неинтересно. И вот он позвонил Марку, а Марк не в курсе.