Сказочная жизнь

– Об этом я как-то не подумал. Выезжаю!

Белла накинула халат и побежала в Наташину спальню. Мать к ней не заглянула, уехала вскоре. Минут через сорок приехал Григорий Семёнович:

– Поживу у вас, пока Максим Ильич вернётся. Есть спальня свободная?

– Устрою вас в этом крыле, к нам поближе, что-то мне не по себе.

Денисов вернулся из деловой поездки с почерневшим лицом. Только Наташин бурный восторг при встрече немного оживил его. Краем уха Белла слышала часть разговора с юристом, когда уговаривала Наташу пойти погулять, оставив отца в покое: «По контракту она не имеет права ни на что». «Но Наташа!» «Отобьём! Она не может претендовать на ребёнка, у неё жильё скромное, работы нет». «Но…» «Да. А ведь Инна Леонидовна предупреждала. Но на шантаж поддаваться нельзя, иначе он никогда не кончится».

Не сказать, что эта история стала сенсацией. Чего-чего, а разводы в наше время вполне обыденны хоть среди бюджетников, хоть среди богатеев. Велись переговоры, хотя о чём бы, спрашивается? Если дочь Людмила Кирилловна сама оставила в доме мужа, если подписан восемь лет назад брачный договор, так решайте всё в суде! Но было что-то в этой семье, может быть, жена какие-то тайны мужа могла продать?

Максим Ильич попросил Беллу временно отказаться от выходов с ребёнком за пределы усадьбы. Она отмахнулась:

– Да я и в одиночку пока выходить не буду. Какие-то пройдохи у ворот крутятся, с вопросами пристают. Оно мне надо, чтобы какую-нибудь сплетню сплели, опубликовали и на меня сослались?

Как-то утром она спустилась в кухню на завтрак и увидела, как кухарка суетливо запихивает газеты в ящик стола.

– Ладно уж, дайте и мне почитать!

– Ох Белла, глянь, что пишут. Ведь это срамота какая!

От прочитанного её затошнило. Написано было явно не со слов Людмилы Кирилловны, она и слов-то таких не знала. Стенания от тоски из-за разлуки с дочерью, бескорыстие, любовь к новому избраннику («я впервые узнала, что такое любовь, не страсть, нет, но нежность и единение душ»), невозможность жить дальше с этим жёстким, если не сказать жестоким человеком («не буду рассказывать всего, спросите любого его подчинённого о стиле общения в холдинге, его за глаза зовут Змеем Горынычем»), а к дочери… нет, он к дочери совсем иначе относится, это его единственная любовь. И так последнее высказывание выглядело, что стало понятно, каким будет следующий намёк. Сука!

Последнее слово она не только подумала, но и вслух брякнула. Поскольку она сидела спиной к входу, то не видела, что они уже не вдвоём.

– Полностью с вами согласен, – произнёс мужской голос.

Она вздрогнула и обернулась.

– Ой, напугали, Григорий Семёнович. Мне показалось, что это Максим Ильич. Только ему не хватает эту гадость увидеть!

– А вы думаете, не видит?

– Бедняга. Мне ли не знать, как бывает, когда тебя с навозом смешивают!

Кухарка включилась в разговор, вереща о том, что если кто-то из дома со всякими шпионами разговаривает, то это не она, а Галя. В общем, за всеми этими шумными эмоциями Белла Родионовна не расслышала сигнал радионяни, и к ним присоединилась ещё одна собеседница со всклоченной головой и неумытая, которая сунулась в газету, спросила, что за дядя с мамой обнимается. А ещё сказала, что Галя и Тома говорили в холле, что мама папу бросила.

– Да чего там, – вздохнула Белла. – Всё равно теперь уж назад пути не будет, и, как мы ни заизолируемся, всё равно информация будет сюда проникать. Максим Ильич должен был с дочерью поговорить и объяснить на доступном ей языке, что ничего особого не происходит, это жизнь. Так вот, Наташа, ты ведь с бабушкой сериалы смотрела, знаешь, что живут муж с женой, а потом поссорятся и разойдутся. Мама полюбила другого мужчину, и теперь будет жить у него. На фото новый мамин муж. Ты же любишь и маму, и папу? А нового маминого мужа тебя никто любить не заставляет.

– Он противный.

– Ну, и не ходи к нему в гости. Пусть мама сама к тебе в гости приходит. Без дяди. Пойдём-ка зубки почистим и будем кашу есть.

После завтрака Наташа потребовала обещанную поездку в аэропорт, а Белла сказала ей, что сегодня они будут участвовать в субботнике. Рассказала, что это такое, вручила ей грабли поменьше, и они стали сгребать в кучки веточки, которые садовник состригал с кустов. Вышел Григорий Семёнович, который разминулся с хозяином, срочно сорвавшимся куда-то с утра пораньше, забыв о намеченной встрече. Белла тихо спросила его, есть ли у Людмилы Кирилловны какие-то козыри кроме намёков на ею же придуманные пакости? И собираются ли они и дальше отмалчиваться? Юрист вздохнул и отвечать не стал. Ну, понятно, не его секреты.

Тут послышался вскрик: «Доченька!» Держась за ажурную ограду, стояла Людмила Кирилловна. Рядом с ней круглый мужичок с портфелем, сзади ещё трое, один из них с камерой. Не выпуская из рук грабель, Наташа помахала ей рукой. Даже Григорий Семёнович опешил. А Белла сказала:

– Наташа, позови маму сюда. Пусть с нами погуляет, – и, обращаясь к Григорию Семёновичу, попросила. – Вы не встретите даму у калитки?

Юрист крякнул, но потом приблизился к ограде и спросил:

– Людмила Кирилловна, что это через решётку в родной дом? Там калитка закрыта? Прошу прощения, я пойду открою.

– Нет, пусть Наташа ко мне выйдет!

– Как можно! После вашего выступления тут жёлтая пресса на всех обитателей дома набрасывается. Вы же не хотите подвергать ребёнка опасности? Ваше материнское сердце не разорвётся, если о дочери напишут какую-нибудь гадость?

К приглашению она готова не была. Но и отказаться от встречи с дочерью после того, как жалобно взывала к ней из-за забора, она тоже не могла. После препирательств она согласилась зайти на участок в сопровождении своего адвоката. Мать расцеловала дочь, вручила ей куклу. Наташа ей вместо спасибо сказала удивлённо:

– Мама, это розовая Линда! У меня такая есть!

Потом заявила, что видела её нового мужа в газете, и он ей не понравился. Что в гости к ней поэтому приходить не будет, и пусть она приходит к ней сама. А на мольбу сквозь слёзы страдающей матери о том, чтобы перейти жить к ней, она ответила:

– Ну мам, у тебя же новый папа есть! А у папы новой мамы нет. Я ему буду оладушки маслом намазывать.

Душераздирающего прощания тоже не поучилось. Наташа возила грабли по газону, и от этого занятия отвлекаться не пожелала. Выдираясь из объятий, сказала:

– Пока! Приходи потом ещё, когда я поработаю.

Проводив гостей, Григорий Семёнович вернулся, ухмыляясь:

– Как вы кстати с девчушкой поговорили! Кажется, фильм у них не получится.

Но на следующей неделе та же газета опубликовала страдающее лицо бедной матери за решёткой дома мужа-богатея. Не той, кстати, решёткой, хоть и похожей: «Мы продолжаем следить за трагической историей Людмилы Денисовой, разлучённой с малолетней дочерью». И далее текст со всхлипами. И фотографии: с бывшим теперь мужем на приёме, с дочерью, в одиночестве на отдыхе. Что-то знакомое промелькнуло. Ах, так вот почему она с первого дня почувствовала фальшь в этом доме! Но как поговорить об этом со Змеем Горынычем? Он вообще разговаривать не умеет. И вот она звонит Григорию Семёновичу, а он звонок сбрасывает. Ну и пошли вы все!

Перезвонил он, когда Белла, уложив воспитанницу, сама решила лечь пораньше. Голос нетрезвый. Ну, ясно, у них, у богатеев, все переговоры либо пьянкой кончаются, либо с самого начала пьянкой являются. Сказала, что располагает информацией, которая требует проверки. Но говорить сегодня не будет, потому что собеседник под градусом. И отключилась. Назавтра он прилетел с утра. К счастью, хозяина уже не было.

– Вот, – ткнула она пальцем в снимок. – Это конец декабря прошлого года в Масноу.

– Нет, я точно знаю, что она тогда летала в Милан на рождественские распродажи.

– В том-то и дело. Я здесь с первого дня мучилась, что-то в доме вызывало тревогу. А это она, я её прежде видела. Хоть и мельком! Не узнала бы, дома она иначе одевается. А эти шорты яркие с абстрактным рисунком, да из-под них ноги бесконечные – это не может не запомниться. Видите, за спиной яхта «Пелагея»? Так-то она обычная по размеру и оснастке, но скандальная. Построена в Питере, дошла до Барселоны и сгорела. Молодняк устроил на борту гулянку с пиротехникой, ну и…

– Что, она эту яхту сожгла?

– Да нет, это привязка к месту и времени. Снимок удачный, вот она и не удержалась, дала его в печать. И прокололась. Дело в том, что ниже нашего бунгало почти на береговой линии располагалась вилла Палей. Я на неё обратила внимание из-за имени, а Людмила… ну, вы знаете Гимлиных?

– Мы с Лёвой в одной школе учились.

– Ну вот, Людмила просила меня с детьми к тыльной ограде не ходить. Да мы и не очень по дворику шлялись, детям больше на берегу нравилось. А сама она по двору с палками ходила и туда частенько заглядывала. Наблюдала там такие оргии на застеклённом втором этаже виллы, какие, говорила, мне с моим левым сайтом и не снились. Людмилу Кирилловну она там точно не видела, иначе бы сказала. А вот я её как-то видела выходящей из ворот с тогдашним арендатором виллы. Наверное, она туда не водички попить заходила.

– Да, Белла Родионовна, вы меня удивили, а вот она, увы, нет. Кажется, эти история будет стоить боссу ещё пучка седых волос, но в нашем деле может помочь. Как, вы говорите, зовут этого арендатора?

Через пару недель состоялся развод. Обычно семье с детьми суд даёт время на примирение, но Денисовых развели сразу. Людмила Кирилловна явилась туда без адвоката. И материальных требований она никаких не выдвигала.

Уже потом кое-что Григорий Семёнович Белле рассказал. Нужные испанские картинки он о Людмиле Кирилловне разыскал. Обошлись они дороже, чем если бы Денисов выделил жене законную долю.

– Почему же она не разошлась без всей этой грязи, – удивлялась Белла.