Утятинская торговка

– Слушай, только не надо шлангом гофрированным прикидываться, – с порога начала Ираида Семеновна. – Ты – Седов. Имени, извини, не знаю, но больно уж ты на отца и брата старшего похож. Зови Славку и давай поговорим.

– Славка с улицы дежурит…

– Тогда позвони ему и скажи, что тетка обедать зовет. Пошли!

После обеда Сережа Седов с явным облегчением уехал. Славу Ираида Семеновна попросила задержаться. Константин сказал:

– Не могу я тут звонить, все мне кажется, что меня слушают. Пойду пройдусь.

После его ухода Славка заговорил:

– Ты меня подлецом считаешь. Теперь я еще и дурак, да?

– Да брось ты, Славочка. Мать тебе рассказала, что меня, возможно, убьют, и ты меня охранять кинулся? Сережка-то ведь не по дружбе с тобой поехал? Откуда деньги?

– Машину продал…

– Это ту, что ты в сентябре разбил и на которую я на пять лет кредит взяла? –       Славка красноречиво молчал. – Ладно, что теперь…

– Тетя Ира, можно, я поживу у тебя пока? Все равно отпуск…

– Пожить ты, конечно, можешь. Только, похоже, угроза надо мной больше не висит. Камень-то нашелся.

– И где?

– В Амстердаме на выставке. Не в Утятине же.

– Это правда?

– А что мне врать? Посмотри в интернете.

– Тогда я поехал?

– Сядь. Давай поговорим.

Ираида Семеновна долго молчала. Как объяснить то, до чего дошла только к концу жизни? Из-за того, что племянник кинулся спасать ее, забудется ли все то плохое, что случилось? Поставить крест на прошлом и начать все по новой? А будет ли что-то новое? Скорее всего, вернется все старое.

– Я не так жизнь прожила, Славик. Совсем юной лишилась возможности иметь детей и почему-то решила, что отныне и навеки единственные близкие мне люди – родные по крови. И липла к ним, не обращая внимания на то, что я им совсем не нужна. Ведь наверняка, когда я сваливалась к вам на голову с деньгами и подарками, твоя мать шипела, что я приехала, чтобы похвастаться своим богатством и кинуть эти жалкие подачки. Она дом строила. А я пахала… Я знаю, вы не думали, что я отдаю последнее, потому что сами не привыкли отдавать, все дай и дай! Испортила я вас. Поэтому возобновлять отношения не намерена. Пусть Томка почувствует, наконец, что такое жизнь без меня. Я с рождения была ей как кость в горле. А сейчас она живет там, где меня никто не знает. Никто не сравнит, не похвалит, не упрекнет. И ты. Почему у тебя семьи нет? А потому что ты даже за себя не отвечаешь, где уж тебе заслонить от невзгод слабого и беззащитного! Не так, как со мной сегодня. Это был порыв. А вот ежедневно слушать младенческий крик, зарабатывать этому младенцу и его матери на хлеб, прийти с работы и пойти погулять с ребенком, дав возможность матери отдохнуть, не обозлиться, когда жена, уставшая от домашней каторги, закатит истерику… Вот так, Славик. Давай встретимся через пять лет. Я, если, конечно, жива буду, к тому времени с долгами расплачусь, торговлю брошу и буду жить на пенсию. Вот тогда, если будет с твоей стороны желание, начнем общаться. Но по-другому. Ты будешь про зубки и поносик ребенка рассказывать, я вас борщом кормить. Ну разве что погремушку куплю. И всё! А пока откинь костыли и иди!

– Значит, не простила…

– Да нечего мне прощать! Что заслужила, то и имею. И разрываю нашу связь, желая тебе добра. Со мной ты всегда мамсиком будешь. Только зная, что нет костыля, будешь вынужден наступать на ноги.

– Ладно. А ты на кого надеешься? На этого Константина? Кто он тебе – любовник, охранник? Три месяца назад был Геннадий.

– Генка – это мой продавец. Я его на вас натравила, чтобы жизнь медом не казалась. А Костя… Как ни скажи, все будет не то. Человек объемен, а речь плоская. Ты знаешь, я сильная, мне костыли не нужны. Но когда мне сказали, что, возможно, меня будут убивать, я его спросила: «Будем обороняться?» Любого другого я бы спросила, со мной ли он. А в нем уверена.

– Смотри, не обманись.

– Никогда! Даже если нынешний его приезд окажется последним, с благодарностью буду помнить о нем до конца своих дней. Как это здорово, когда рядом надежный человек. Как ни назови: друг, любовник…

Под окнами засигналила машина.       Ираида Семеновна накинула пуховик и высочила на улицу. Заехали попрощаться Саша с топтунами. Славка решил доехать с ними до Уремовска. Ираида Семеновна поднялась на второй этаж и открыла дверь.

– Ты здесь? А я не заметила, как ты в дом вошел.

– Я давно дома. Вы так горячо старались друг друга убедить, что меня не заметили.

– Что Борис Аркадьевич?

– Предложил мне у тебя задержаться.

– Что, они все еще ищут камень?

– Да нет, дело теперь в этих… квартирантах. Ладно, давай объясню без имен. Кто из Эль-Бахижи убивал жен Ахмада, доподлинно неизвестно. Но в России он решил действовать не сам, а руками одного нашего авторитета, а то эти северные африканцы у нас в провинции приметны, как мухи в молоке. Пахан выслушал заказчиков и не вдохновился: какой-то сомнительный камень в деревне у рыночной торговки. А его дочура вдохновилась. И предложила иностранному гостю свои услуги, когда папаша его вежливо выпроводил. Только что в Москве на удивление оперативно провели обыски. Как ты и предполагала, побрякушки Погосянов оказались у Ольги. Теперь папаша давит на все кнопки, чтобы дочурку отмазать. Всем вам предложат отступного, чтобы вы претензий в суде не выставляли. А я должен приглядеть, чтобы его посланники тут вам не нахамили.

– А Сейид – убийца?

– Вряд ли. Скорее, он из другой партии. Может, действительно хотел убийство раскрыть, может, шел по следу камня после поступившего предложения о покупке.

– Ну, а с покупкой что?

– Старик советует тебе не закрывать банковский долг. Ты получишь карточку с некоторой суммой. Ну, такой же, как Захира себе требовала. Сама понимаешь, наша фирма получит неизмеримо больше. Ты не в обиде?

– У вас же фирма. Я-то таким товаром не торгую. Ваша работа – ваш капитал.

– И живи некоторое время так же, как жила. Нельзя гусей дразнить. Будешь вносить суммы согласно графику. Ты ведь и не планировала резко менять свою жизнь?

– На моем смешном, как Борис Аркадьевич говорит, бизнесе, еще три человека кормятся. Да и что я дома делать буду? Так что все будет по-прежнему. А как же доля Захиры?

– Старик предполагает, что она дочери что-то должна была сказать. Если это так, она тебе позвонит.

– И как ей передать её долю?

– Она получит такую же карточку. Позвонит – спросишь, как ей её передать.

– А карточка след не оставит?

– Это дело покупателя. Он знает, как дела делаются. Но если будет след – то к нему. Все, Ирочка, ну его к чёрту, этот камень!