Удачная подмена

– Тогда выйди в коридор, нам надо поговорить.

– Это МОЙ рабочий кабинет, и это МОЯ работа, которую я не собираюсь откладывать ради болтовни посторонних. Идите в ВАШИ кабинеты, у вас их предостаточно.

– А, ладно! Присаживайся, Маша, – Ира плюхнулась на стул у двери и похлопала рукой по соседнему. – И вот что я тебе скажу. Не буду врать, что читала, рукопись я твою просмотрела по диагонали. Что я могу сказать? Да всё нормально: грамотно написано, сюжет несколько э… извилист, так скажем, но вполне занимателен. И читатель на твой текст найдётся…

– Но? – прервала её Маша, женщина чуть постарше Лины, а может, и не чуть, Лина всегда выглядела старше своих лет, да к тому же не привыкла уделять много времени уходу за собой, а эта была и при макияже, и одета дорого и продуманно.

– Но. Да, есть но. Скажу тебе честно, меня на определённом этапе жизни заинтересовала эта деятельность – писательство. Любовный роман – именно та тема, в которой мы, женщины, имеем простор для творчества и факты из жизни можем на бумагу выплеснуть. Я даже не только какие-то сюжеты наметила, а прямо-таки в процессе стирки, уборки и готовки фабулу одной повести продумала. Правда, на бумаге или в ворде изложить не успела, прежде решила с подобными текстами познакомиться. И поняла, что доходов это дело не принесёт, потому что сейчас этим буквально забиты электронные библиотеки. Забила, соответственно, и я… на это. Твоя мама попросила меня выступить консультантом, я к ней очень хорошо отношусь, поэтому прими то, что я тебе говорю, без обид. Вот сжатая формула этой продукции. Первое и главное: история Золушки. В тех или иных вариациях. Ну, то есть для затравки непременно надо, чтобы пару разделяла социальная пропасть. Чтобы его родители назвали её, такую юную, неиспорченную, красивую и умную, плебейкой. Кстати, откуда бы в нашем обществе аристократам взяться? Папаня или сидел на бюджетных потоках, или в девяностые рекетирствовал – и вот его сынок графом считается. Этот граф непременно уже всех столичных красоток оттрахал, и даже с пригородами. А она такая невинная, а он её долго и упорно соблазняет. Технология соблазнения – в зависимости от вкуса. В прежнем литературоведении считалось, что эротичнее всего недомолвки, ибо читатель домысливает подробности сам, и из классиков самым эротичным считался Тургенев. Я бы поступила по более современной формуле Аверченко: «И всё заверте…» Но, если всё же писательница желает передать свои влажные мечты, рисуя словами, советую свои воспоминания умножать на четыре, так как её сексуальный опыт домохозяйки не может быть эталонным. Дальше. Он, пресловутый граф. Миллиардер и олигарх. Возраст от тридцати до пятидесяти. Мускулатура – во! Кстати, видела когда-нибудь миллиардеров и олигархов? Ну, по телевизору хотя бы? Вообще богатых людей, да чтобы без брылей и пивного живота? На мой взгляд, живот – признак довольства жизнью. А вот изнурение собственного тела с целью усовершенствования – признак недовольства, а следовательно, любовник он хреновый, потому что в любви склонен получать, а не отдавать. Очень модно в этом жанре в качестве героя-любовника описывать восточного человека – араб, турок, в крайнем случае кавказец или татарин. Я объясняю это вполне понятным, но нездоровым женским интересом к тому, как это мужик расстался с фрагментом самого ценного? Ну, и последствия соития – беременность и дети. Если беременность, то с патологией и поддельным ДНК. Если дети, то в три года имеют лексикон женщины средних лет. В моде близнецы и двойняшки, в последнее время появились тройняшки, четверняшек пока не встречала. И почему-то этому мужику, бросившему бабу с животом, через несколько лет дети вдруг становятся нужны, хотя в жизни чаще бывает наоборот: сначала на детях настаивает, а когда пищащее чудо мешает спать и его надо вытряхивать из неароматных памперсов, он сдувается, мол, не готов. Возможен вариант беременности вследствие изнасилования, но потом он исправился и полюбил свою жертву, и она его тоже полюбила, извращенка этакая. Да, не забыть ещё один вариант любовной пары – служебный роман. Он – руководитель, она – подчинённая. Чаще всего секретарша…

Лина прыснула. Медникова удостоила её взглядом и фразой:

– Марина сказала мне, что ты Санталова дядькой зовёшь. Это глупо. И он ещё о-го-го, и ты не принцесса. Но на романтическую пару вы точно не тянете. Переходим к второстепенным героям. Соперница – яркая красотка, вероломный друг героя, который покушается на скромные прелести героини, родители, которые желают династического брака молодого графа с дочерью банкира. Странствия брошенной красотки: сума, тюрьма, болезни и опять же покушение на тело приветствуются. В моде также фиктивный брак с богатым человеком для создания имиджа. А фиктивный потому что или он голубой, или имеет другую не приветствуемую в обществе связь с чужой женой или собственной родственницей. Подлец, одним словом. И, главное, после расставания герой-любовник продолжает осеменять женское население планеты с невиданным размахом, а она, оставленная им, плотно сжимает бёдра и ни-ни! И то, и другое по романным канонам считается любовью, пронесённой через года. А когда они воссоединяются, он из полигамного резко становится моногамным, и уже с другими ни-ни. Хоть бы кто-нибудь описал, чего ему эта перестройка стоила. Здесь дорожная развилка: бывает так, что они всё-таки не соединяются. Вместо графа на пути матери-одиночки возникает герцог, который полюбил её с пылом и страстью, принял её дитя как родное и ввёл их в своё поместье, рядом с которым графское – тьфу-избушка с малю-у-сенькой лужайкой. К тому же оказывается, что графское наследство получено в обход истинной наследницы, и эта наследница она и есть. Он сам плебей, а она наследница аристократического рода, накоси выкуси! Как правило, этим роман завершается. Остаётся за кадром то, что рождённый в счастливом браке герцогёныш точно так же гадит в памперсы и не даёт спать ночами, герцог разбрасывает грязные носки, не убирает за собой в ванной, его не допросишься вынести мусор, и ещё в дальнейшем он будет зажимать фрейлин в тёмных углах, а потом может уйти к какой-нибудь маркизе. Вернёмся к шедевру. Из второстепенных персонажей ещё часто встречается охранник главного героя, который всё разруливает и телом заслоняет. И атрибуты: особняк, парк крутых автомобилей, скаковые лошади, яхта, секс на берегу океана, бриллиантик на пальчик в куеву тучу каратиков, обязательно в бутиках он прикупает ей сорок нарядов от кутюр с непременной демонстрацией. Возможны варианты. Всё.

Лина всхлипнула и ткнулась лбом в клавиатуру. Медникова фыркнула и ушла, не желая портить эффект от своего выступления разъяснениями. Лина с трудом разогнулась, вскочила с места, ухватила гостью за рукав и сказала:

– Извините, Маша, это я над собой смеюсь. Знаете, почему я пришла сюда работать, хотя понимала, что зарплата будет смешной? В память о несостоявшемся писательстве. Я свою повесть в этой схеме узнала. Когда-то сочиняла украдкой, утром до работы немного, а потом вечерами, когда муж на работе задерживался. Потом он влез в ноутбук и читал вслух с обидными комментариями. Именно такими комментариями, справедливыми по содержанию, но хамскими по форме. Они не понимают, что это не желание прославиться и разбогатеть, а попытка проорать свои обиды в лицо равнодушной толпе и найти среди них хоть одного сочувствующего. А ещё писательство – это диалог с самим собой, собеседником умным и добрым к тебе. Я теперь тут постигаю азы журналистики, с писательством покончено. А вы пишите, найдите свою платформу и публикуйтесь. Пусть у сорока читательниц, но признание вы найдёте.

– А можно вашу повесть прочитать?

– Выкинула. Всё прошлое из моей жизни выкинуто: писательство выкинула из головы, текст я выкинула в корзину, любовница мужа выкинула меня с лестничной площадки, я выкинула при этом плод из чрева, муж выкинул меня из квартиры, родственники выкинули меня из своей жизни. Да не кукситесь, Ирка – личность незаурядная, хоть и стерва, но всё же не Белинский. А хотите, я вам покажу, у кого надо консультироваться, если будете продолжать писать? Вот, садитесь и читайте эту статью! А потом исходник с правкой посмотрите.

Как ни странно, Маша безропотно села читать газету, а потом стала водить пальцами по черновику с многочисленными правками, вставками и даже вклейками. Потом подняла голову и сказала:

– Это удивительно! Из такого скучного разговора слепить занимательный рассказ!

– А, прониклись, – обрадовалась Лина. – Если он не гений, то, по крайней мере, большой талант. Мне кажется, Иван Ильич в состоянии телефонную книгу языком поэзии изложить. Решитесь публиковаться, так попросите его стать вашим редактором! Ирка сможет квалифицированно поработать с текстом, но неизбежно схалтурит. А он не привык делать плохо.

– А можно мне переснять это?

– Да забирайте! И газету, и черновик забирайте. Пусть это вдохновит вас на литературный подвиг.

Когда Маша захлопнула дверь за собой, загремел ключ в редакторской двери. Выскочил помятый Санталов. С возгласом: «Ну, Иванова!» нырнул в коридор. Вернувшись, сказал:

– Пока ждал, что ты гостей выгонишь, чуть не… как бы сказать… чуть в мусорную корзину не напрудил!

– Могли бы позвонить и сказать, что в кабинете прячетесь. И чего не вышли? Ирка-то давно ушла. А мы, графоманы, нестрашные, – засмеялась Лина.

– Не хотелось твоё славословие прерывать, – щёлкнул он её по носу. – Думаешь, часто меня гением называют? Приятно, чёрт побери!

Включил чайник, а потом нерешительно спросил:

– Лина, а то, что ты выкинула из своей жизни – это было или это сюжет твоего романа?

– Да нет, всё правда жизни… кроме штампа в паспорте.

– Может, зря я тебя темой насилия напряг, если она для тебя такая… личная?

– Нет, я другая, я такого не прощаю. Наоборот, мне непонятно, как можно снова под удар подставляться?

– Слушай, а ты правда меня дядькой зовёшь?

– Это было один раз, при знакомстве с Мариной. Отчасти для того, чтобы она во мне сюжет для небольшого романа не увидела, – засмеялась Лина.

Глава седьмая

Как-то зашла в гости Полина. Причём зашла в редакцию. Кажется, Лина не говорила, где и кем трудится. Или говорила? Явилась она, как выразилась, «поболтать», но потом стрельнула пару тысяч на два дня. К слову, вернула только через пару недель и всего тысячу. Лина угостила её чаем. Посидели, поболтали. За пол дня, что Полина провела у неё, начальство особенно не доставало. Так, один раз вышел из своего кабинета Сергей Сергеевич и спросил, отдала ли она табель в бухгалтерию. И Иван Ильич вынес свою статью с очередными поправками.

– Неплохая у тебя работа, – позавидовала Полина. – За час только два раза дёрнули. Может, ещё у вас место секретарши найдётся?

Лина засмеялась:

– Ты же видишь, я и одна не сильно загружена, а уж вдвоём мы бы тут челюсти вывихнули от зевания. Ты пей, а я пока текст поправлю.

Минут за десять управилась, отдала, ответила на телефонный звонок, потом перезвонила в район и напомнила собкору, что Мотылёв ждёт от него уточнений, потом приняла факс, потом поговорила шёпотом с посетителем, зашла к заму, пригласила посетителя к нему, отнесла им в кабинет кофе, зашла к главреду, предложила и ему заодно испить, он вышел в приёмную, присел за стол, демократично присоединившись к зашедшим почаёвничать Лере и Лене. Но почему-то почти залпом выпил свою чашку и ушёл к себе. Грубая Лена сказала Полине:

– Вот зря ты нашему боссу вздумала глазки строить, спугнула его, даже перекусить толком не смог.

– А что такого?

Лина переводила глаза с Лены на Полину:

– Лен, ты чего? На кой Полине Санталов? Он ей в отцы годится!

– А что? Очень даже он ничего, – вдруг возразила Полина. – А нам, бедным девушкам, куда деваться? Богатые молодые люди на нас не позарятся, а вот мужчина в годах…

Лера с Леной переглянулись и захохотали. Потом Лера похлопала по плечу недоумённо хлопающей глазами девчонки:

– Оставь надежды, девочка, ты не его типаж. Он умных любит. Поверь мне, я обеих его жён знаю.

Лина сочла за лучшее переключить разговор, чтобы не раздувать конфликт, и рассказала о Иркиной схеме написания дамского романа:

– Помните, была такая детская салонная игра «Чепуха»? Участники садятся за стол и пишут на листочке ответ на вопрос, сворачивают лист, передают следующему, тот пишет ответ на следующий вопрос, сворачивает свой текст и передаёт далее. А вопросы: кто – с кем – где – когда – что делал – итог действия. А если подобным образом роман создать? Наметить вопросы по персонажам и событиям. А чтобы с текстом не заморачиваться, на диктофон наговаривать. И задать время, к примеру, две минуты.

Лера схватила казённый диктофон и полетела по кабинетам. Через час они хохотали как безумные, слушая историю Маруси, прелестной дочери бедного учителя гимназии, полюбившей сына банкира Луиса-Альберто, богача и мерзавца, который обрюхатил бедную Маруську, пока она лежала в коме, разбившись на своём Бентли, а потом три знатных мерзавца, по очереди отымевших коматозную невинную красавицу, не на жизнь, а на смерть сражались за отцовство после появления на свет четырёх дочерей. Полина встала и возмущённо им сказала:

– Какие-то вы бездушные. Очень трогательный рассказ вышел!

И захлопнула дверь за собой. Лера с Леной снова закатились хохотом. Лина засмущалась: ей и перед Полиной было неловко, и за её глупость перед коллегами стыдно.

– А давайте ещё раз прокрутим!

Вышел Санталов, послушал и сказал:

– Это вы по мотивам Иркиного обзора дамского творчества? Да, она у нас на курсе была звездой во всё небо. Милая такая провинциальная девочка: светлая головка, ожидание чуда в голубых глазах, образная речь. Но постепенно в глазах сталь появилась, чугунной головой теперь можно сваи забивать, взглядом сейфы разрезать, речами тараканов травить, – а уже закрывая за собой дверь кабинета, добавил. – А у тебя творческий потенциал и фантазия вполне на уровне, Лина. Если возобновишь писательство, согласен стать первым читателем и консультантом.

Вот удивительно, как Иван Ильич, даже спиваясь, оставался для неё авторитетом. Она чувствовала границу между ним и собой, никогда не могла бы перейти на «ты» или грубо ответить. Может быть, дело в его доброте по отношению к ней, в том, что он не скупился на комплементы, как, к примеру, сегодняшний? На зама его могла фыркнуть, тощему злому Витецкому в ответ на ехидную фразу могла нагрубить, хотя оба были на несколько лет старше Санталова. Она даже его комментарий по поводу Полины восприняла без возражений, хоть и не согласилась:

– Это ведь героиня твоей праздничной ночи, Лина? Ты с ней поаккуратнее. Слышала про стокгольмский синдром? А бывает этот же синдром, но навыворот: человек проникается признательностью к тому, кому сделал что-то хорошее. От твоей помощи она ничуть лучше не стала. Типичная помоечная кошка. Такие не способны на простую человеческую благодарность. Не подпускай её к себе, потужишь.