Линия перехода

Мама строго-настрого запрещала ходить через Товарную. Но, чтобы доехать от бассейна до дома, приходилось делать две пересадки, и на поездку уходило не меньше сорока минут. А чаще – больше. А вот если идти через железнодорожные пути, то можно было добраться до дома минут за двадцать. Зимой Лара не рисковала. Но сегодня в такую жару толкаться в автобусе – фу! И Лара решительно повернула к проулку за бассейном. Дорога вела вниз, потом резко заворачивала направо. А за этим поворотом начинался высокий бетонный забор. Но Лара знала, что за кустами бузины бетонные столбы были вбиты на некотором удалении друг от друга. Взрослый человек не протиснется, а она – пожалуйста! И протиснулась. А теперь бегом, чтобы на охрану не нарваться. Вот состав перекрывает её путь. Нет, под вагоны она не полезет, что она, маленькая, что ли? Ура, состав двинулся! Пять минут – и путь свободен. Сегодня против обыкновения движение не очень интенсивное. Лара прыгала по шпалам, потом перешагнула через колею, обошла кучу щебня и наткнулась на полузасыпанный песком закруглённый металлический двухцветный столбик: чёрный, а верхняя треть белая. Что-то знакомое в нём было.

Лара замерла. Как это напоминает тот почти забытый сон, что приснился ей, пока она лежала без сознания, упав позапрошлой зимой с обрыва за гаражами! Тогда она ещё умудрилась вскарабкаться на площадку, дойти до дома, засунуть под матрац нож, и только тогда упала, потеряв сознание вновь. Маме сказала, что сломала руку, поскользнувшись на тротуаре. Целый месяц учёбы пропустила! А в бассейне форму не набрала до сих пор. Раньше в группе первая была, а теперь её результаты где-то посередине.

На цилиндрическом набалдашнике столбика вдруг возник плоский треугольный камень, формой напоминающий нож. Значит, это не сон был тогда! Что же делать? Нож нужно достать. Понятно, Папакаю что-то говорил о кладке через полгода. Значит, новому дракончику теперь… так, год назад кладка, потом три месяца высиживают… в общем, до соревнования первогодков недолго осталось. Теперь-то Мамакаю знает, что ребёнку в рот заглядывать надо. И значит, опять наследственный дефект!

Послышались мужские голоса, грозно окликающие нарушительницу. Она скинула плоский камень, быстренько подобрала из кучи щебня два камушка (догадается, небось, что это значит две смены границы дня и ночи), положила их на столбик и побежала от догоняющих её охранников.

Отдышавшись, Лара задумалась о том, где взять нож. Денег у неё нет. Говорить родителям нельзя. А если просто стащить кухонный нож, они сразу на Витю подумают. Эх, и посоветоваться не с кем! А вообще… есть такой человек! Самая весёлая, самая понимающая, самая-самая баба Тома! Это папина тётя. Она ещё ни разу не сказала Ларе: «Что ты несёшь!» Она даже Вите этого ни разу не сказала! И Лара отправилась в детскую библиотеку, где баба Тома работала заведующей.

– Ты что, Лара, фантастикой увлеклась? Вроде бы, всегда школьные повести предпочитала, – спросила её любопытная Зинаида Сергеевна, заглянувшая за стеллажи, где Лара рассказывала бабе Томе свою невероятную историю.

– Со временем вкусы меняются, – ответила баба Тома. – Сейчас многие подростки фэнтези увлекаются.

А Ларе сказала:

– Я не буду ни в чём тебя убеждать. Я пойду с тобой. Когда, говоришь, по нашему времени у них граница дня и ночи, в четыре? Зайдёшь за мной в три.

И вот они сидят в ожидании этой границы. Баба Тома взяла с собой складной стульчик. А Лара сидит на обломке шпалы. На столбике лежит моток скотча и ножик. Баба Тома выбирала его с толком. Спросила, какое расстояние от передних зубов до отверстий на нёбе, и повела Лару в охотничий магазин. Ножик она купила дорогой, мощный, с длинным лезвием. А ведь Лара слышала, что библиотекари очень маленькую зарплату получают. Правда, баба Тома старенькая, ей уже третий год ещё и пенсию приносят. Но всё равно, её щедрость впечатляет.

Невдалеке слышится возмущённый возглас. Лара дёргается. «Сиди!», – командует баба Тома. Но Лара поворачивается. И слышит бабушкин вскрик. Поворачивается назад и видит, как над столбиком из ниоткуда появляется передняя лапка дракона. Судя по размеру лапки, это Мамакаю. Она берёт нож, исчезает, потом снова появляется и уносит скотч. Всё.

Появившимся охранникам баба Тома с достоинством отвечает:

– Моя внучка играла в лаун-теннис, и её партнёр послал мяч на вашу территорию. Мяч памятный, из Уимблдона. Не могла же я отправить её сюда одну! Мяч нашли, – она торжественно вынимает из сумки белый мячик. – Но я устала, поэтому присела.

Обалдевшие сторожа сопровождают бабу Тому: один ведёт под ручку, другой несёт стульчик. Они даже придерживают рваную сетку, когда баба Тома и Лара пролезают сквозь дыру в металлическом ограждении. И чуть ли не с поклоном передают Ларе стульчик.

Дальше они идут молча. Только перед домом баба Тома нарушила молчание:

– Лара, ведь об этом мы никому и никогда не сможем рассказать! Обвиняй меня в малодушии, но, если я расскажу о том, что видела, даже те, кто знает меня как облупленную, скажут, что бабуля чокнулась. И ты… у тебя же вся жизнь впереди! А расскажи ты это – и тебя к психиатру отправят, жизнь испортят.

– Но ты ведь мне поверила!

– Не поверила. Но меня восхитила твоя фантазия. И я решила тебя поддержать.

– Я никому больше не скажу. Но всё равно, баба Тома, мы сделали большое дело. Мы спасли от утилизации ещё одного чемпиона по огнеметанию. Мы жизнь спасли!

– Я мыслю это глобальнее. Мы способствовали развитию драконовской медицины: на планете Харуда появилась хирургия!

Чужие эмоции

***

– Лопахина, ты почему опаздываешь? Я снимаю тебя с соревнований!

– Ну и ладно. Пошла я тогда!

Независимо поведя плечами, Лара повернулась и пошла на выход. Степаныч – он такой. Если решил чего – уже не передумает.

Но совсем уходить она всё же не собиралась. Не снимая куртки, прошла наверх и устроилась на балконе – поболеть за своих. Болеть пришлось до потери пульса, парни из их педколледжа шли хорошо на всех дистанциях и стилях, а девчонки безнадёжно отставали. Непонятно было, где костяк команды, на старт заявлялись, в основном, первокурсницы. Потом сквозь шум трибун пробился окрик: «Лара!» От двери махал ей Серёга:

– Давай в раздевалку! У нас Петрова выбыла.

Внизу она наткнулась на Степаныча:

– Готовься! В эстафете запасной будешь!

Это ещё обиднее. Любая из четвёрки слабее её. А Степаныч согласен отдать победу чужому колледжу, лишь бы всё было по его. Ну, тренер, погоди!

Сбегала в раздевалку, переоделась, сполоснулась. Села на скамейку под балконом рядом со своими:

– Какой расклад?

– Да чего там, – испуганно проблеяла Вера. – Продуем мы!

– Почему это? Даже то, что Степаныч поставил самых слабых, ничего не значит! У нас команда по области самая сильная! И вообще, чего ты трясёшься?

– Ты что, не знаешь ничего? Всех сильных у нас электротехники выбили. Встречали в тёмном переулке и предлагали заболеть. Вот мы и остались. Светка только взъерепенилась, так сейчас в больничке лежит. Порезали её…

– Ничего себе! А что взрослые говорят?

– А чего? Они не знают ничего…

– Или не хотят знать.

Лара упёрлась подбородком в сцепленные в замок руки, поставив локти на колени, и задумалась, стоит ли бодаться, если всё против них. Три года назад, когда они смотрели по телевизору, как движутся танки по Москве, отец сказал: «Ну, теперь будем жить, как мать велит: не высовываясь». Они-то и раньше не высовывались, а вот всякая шушера уголовная голову подняла. До чего дошло, что даже на областной спартакиаде средних специальных учебных заведений местные подростковые банды распоряжаются, кто победить должен. Ерунда это, в общем-то, но уж больно противно уродам подчиняться.

Покачивая бёдрами, прошла мимо них Роза из команды электротехнического колледжа. Кинула на Лару торжествующий взгляд. Ларе кровь в голову бросилась:

– Что, Розочка, а по-честному никак? Плавать быстрее попа толстая не даёт?

Повернулась к своей команде и сказала:

– Ну, девки, выбирайте: или Розочкины упырки порежут, или я вас опозорю на весь колледж!

– Да мы что…

Неприятности продолжались. Оля, которая на сотке хоть в тройку вошла, вдруг встала и рванула в раздевалку. И больше не вернулась. Передала через медичку, что у неё прихватило живот.

Лару Степаныч поставил на третий этап. После первого они были вторыми, а Лара ушла на свою стометровку уже шестой. Она в жизни своей так не летела! Потом не было сил выбраться из воды, Степаныч за руки вытаскивал. Он был чем-то сильно расстроен, но ей сказал:

– Лучшее время. И на нынешних соревнованиях, и личное.

– Какие мы?

– Вторые.

Но то ли на последнем этапе у других не самые лучшие стояли, то ли Верка выложилась, но пришла она первой.