Вечная зависть

Приехала полиция. Все вошли во двор и двинулись к бассейну.

– Никто в бассейн не спускался? – спросил Огородников.

Агния и Гена помотали головой. А мужик с чемоданчиком сказал:

– Как по теплу вычистили, так никто и не ступал. С балкона мужик спланировал.

– Романтик, однако! Знакомый? Дом откройте.

– Сейчас, только ключи возьму.

Агния Львовна побежала к воротам и нырнула в домик охраны. Саша зашел следом.

– Вы что же, здесь живете? А в доме кто?

– В этом доме вообще никто не живет. Ну, то есть я захожу. Там прачечная в подвале и душ. И вещи на втором этаже. Я в августе туда заселилась – и не могу! Ночью проснусь – звуки какие-то. Внизу вообще эхо. А потом заглянула сюда – прелесть! А что, есть все, что нужно: кухонька, спаленка и гостиная. Санузел, правда, только с раковиной.

Агния переобулась и пошла на выход.

– Что же так холодно-то? – зайдя в дом, спросил Саша.

– Топлю так, чтобы только батареи не разморозились.

– А почему свет на лестнице?

– Вчера в душ ходила и забыла выключить. Со двора увидела, но возвращаться поленилась.

– А кто-нибудь вообще знает, что вы в домике охранников живете?

– Ну… брат, конечно… он смеялся. Кто сюда ходит? Елена Игнатьевна, дети еще: Валя Шпильман, сосед, друг его Сережа как-то был… они мне компьютер чинили, Игнаша Асикайнен тут жил немножко. Всё, наверное. Ну, Андрей Игнатьевич от сына, конечно, знает.

– Это друг по интиму? – засмеялся Саша.

– Он самый.

– Значит, вообще народ не знает, что вы не в доме живете? Слышишь, Вячеслав Михайлович? – это он следователю, только что подъехавшему.

– Думаешь, не грабить шли, а…

– Блин, ведь мы об этом тоже не знали, хоть через дом живем, – сказал Гена. – И полез, хотя свет не погашен!

– Ладно, вы тут смотрите, а я с Агнии Львовны показания сниму, – сказал следователь. – Где можно присесть?

– Если можно, давайте ко мне.

Вячеслав Михайлович, зайдя в домик, заглянул во все двери, и спросил:

– У вас камеры в рабочем состоянии?

– Понятия не имею. Было бы глупо их включать: дом-то пустой.

– А вы и ваше добро?

– Мебель, которую родители купили лет 30-40 назад и моя одежда. Не бог весть что.

– Деньги, драгоценности?

– Я наличные снимаю с карты по мере того, как трачу. Много денег в руках не держу. Тысячи 2-3, как правило.

– А на карте?

– Вот зарплатная. Ну, тысяч десять здесь… или двенадцать, я не помню уже.

– И всё?! Вы же квартиру продали!

– Деньги у Венечки… у брата. Да, он мне карточку дал на расходы. Я только один раз снимала… это когда расплачивалась с «Водоканалом» за подключение… и безналом по коммунальным квитанциям плачу… там тысяч восемьдесят осталось…

– А драгоценности, – глядя на ее руки, спросил Вячеслав Михайлович. – Они у вас здесь?

– Вот, – засмеялась Агния Львовна. – Вся моя шкатулка на одном пальце. Брат на сорокалетие подарил. Стоило оно шесть с чем-то. Нет, еще обручальное в коробке с документами. Память, мама дарила.

– Агния Львовна, – спросил Саша. – Вы ночью никуда не выходили?

– Как же не выходила? Я у Кузнецовых была…

На прошлой неделе уехала в больницу на очередной курс химиотерапии Елена Игнатьевна. Игнаша переселился к ее дальним родственникам, живущим через два дома от Агнии Львовны. Она, конечно, часто заходила к ним. А прошлой ночью где-то около часа тетя Люда позвонила в панике: малыш кричит без остановки, весь горячий. Она именно ей позвонила, что свет в доме горел. Агния не сказала, что давно спала, а оделась и полетела к ним. Вызвала «Скорую», к счастью, дежурила Антонина Ивановна. Она сделала укол, обтерла малыша, сделала компрессы-напульсники, и он замолчал. После отъезда «Скорой помощи» он разгулялся, и женщины решили его не укладывать. Часа два Агния Львовна с ним играла, отпустив тетю Люду спать. Потом малыш все-таки спекся. Тогда Василий Тихонович отправил Агнию Львовну домой, клятвенно пообещав, что глаз не сомкнет, завесил кроватку одеялом, включил настольную лампу и устроился с Сабанеевым в кресле.

– С кем? – спросил Саша.

– Дедово любимое чтение о рыбалке, – пояснил Вячеслав Михайлович. – Классика жанра. Значит, вы вернулись домой во сколько?

– В четыре с минутами. Будильник не ставила, мне сегодня к третьему уроку… ой! Мне на работу-то можно? Два урока – и я вернусь!

Одеваясь на работу, Агния Львовна вспоминала, но так и не вспомнила, закрывала ли калитку, когда уходила: должна была закрыть, всё это делается на автопилоте. Но класться бы не стала.

Когда она убежала в гимназию, Саша сказал:

– Михалыч, ее ведь убивать приходили…

– Скорее всего. Главное, совершенно непонятно, зачем. Я в ее биографии при первом покушении так покопался, как в юности не изучал жизнь Владимира Ильича к Ленинскому зачету. Ни-че-го!

– Ты в Романов запрос посылал?

– Да ездил я туда по случаю… по делу Кузнецовых, ну, помнишь? Благо тут по прямой километров двести! В общем, такая биография: внучка знаменитого нашего орденоносного утятинского педагога Сергея Львовича Ивановского, дочь его единственного сына Льва Сергеевича. Он был инженер-строитель, когда газопровод проводили, его в Романов направили на строительство. Там и осел. Дети тогда совсем маленькие были. Брат ее на два года моложе, очень успешный московский юрист. Не беден, но далеко не олигарх. Больше родни нет. Материна родня вся вымерла, у отца были только двоюродные сестры, те тоже помре… одна осталась, Раиса Ивановна, когда-то здесь преподавала, теперь в областном центре живет… многие тут еще ее помнят. С троюродными братьями-сестрами они не знакомы, да и какая это по нынешним временам родня! Наследство ни с какой стороны не обломится, денежного интереса тут быть не может.

– А со стороны брата?

– Тут полная гармония. Он разведен, детей нет. То есть она его наследница. Чему наследовать? Юридическая контора, он по арбитражным делам. Партнер, но далеко не главный. В собственности квартира… и всё! Вот, недавно этот особняк купил. Он охотой, рыбалкой увлекается.