Вечная зависть

– Саша, чай, кофе? Может, кашки поешь, горячая еще? Скажи, им не опасно здесь жить?

– А конечно, – пристраиваясь на кухонный диванчик, сказал он. – Злоумышленники теперь знают, что Агния Львовна уехала. Спасибо, чайку попью. Давайте и кашу. Беляков, будешь? Нет, он у нас человек семейный, с утра позавтракавший.

– А с Агничкой что будет, когда вернется?

– То же и будет. Три киллера были, найдут и четвертого. Вы мне расскажите еще раз, как дело было. Вы не знали, что сюда уже лазили?

– Как не знать, Агния предупредила. Я даже баллончик с собой взял.

– Саша, вы, милиция… полиция, так спокойно расписываетесь в собственной беспомощности, – возмутилась Елена Игнатьевна. – Ты можешь сказать, вы что-нибудь выяснили?

– Первый киллер, Гончаров, из Питера. Дядя родной за телом приезжал. Если бы и знал чего, какой ему резон нам рассказывать? Но мне кажется, не знал. Малый – наркоман, не конченый еще, но уже втянувшийся. Эти с родными скрытны. Про второго мы за месяц вообще ничего не узнали, даже имени. Третий знакомство с первыми двумя отрицает. Тупик.

– Плохо я тебя математике учила, Саша.

– При чем тут математика?!

– Вот смотри. Пока вы имели двух убийц, вы не могли определить точки соприкосновения, иначе говоря, через две точки можно провести бесконечное число плоскостей. Теперь у вас три точки, и через них можно провести лишь одну плоскость. Именно в этой плоскости находится посредник. А от посредника строим перпендикуляр к заказчику. Вот и преступная пирамида.

– Ну, а конкретные ваши конкретные шаги, мисс Марпл?

– Этот Сергей отрицает знакомство с теми двумя? Может, правду говорит, а может, врет. Вы у родни Гончарова спросите, не видели ли они его. Он, Сергей этот, из Уремовска, но могут быть какие-то связи в Питере!

– Есть! Место рождения – Ленинград, – просматривая свои записи в блокноте, сказал Беляков.

– А насчет личности второго у меня есть серьезное направление поиска, которое вы почему-то не отработали. Вот скажи, почему Андрюша этого Сергея поймал?

– Услышал.

– Правильно, акустика здесь такая, что Агничка перешла в сторожку. Ну?

– Что ну?

– А что легче: дверь вскрыть или по карнизу на балкон лезть и там опять же дверь вскрывать? Да к бабке не ходи, знал второй об этой особенности дома!

– Знакомый?

– Нет, Агния его не знает. Значит, остаются предыдущие жильцы дома.

– Точно! Или охрана, или гость! – вскочил Беляков. – Васильич, командируй меня в Новогорск, я с прошлого лета мечтал этого говноеда ущучить!

Адвокат Шеметов, сам когда-то служивший тут заместителем начальника, уговаривал Вячеслава Михайловича отпустить своего подзащитного под подписку. Вошел очень довольный Беляков и сунул следователю папку. Тот разулыбался, ознакомившись с содержимым, и перебросил папку Огородникову.

– Значит, с Титаренко вы не знакомы?

– Не знаком.

– Вообще ни одного Титаренко не знаете? Даже своего сослуживца по армии, того самого, кого навещали накануне его смерти? Который по странному совпадению погиб в том же доме, в который вы проникнуть пытались? Саша, Александр Васильевич, а ведь этот наш, он как шампунь два в одном. И киллер, и посредник.

– Подожди, Вячеслав Михайлович. Мы с этим делом третий месяц крутимся. Конец года, а дело висит. Оно нам надо? Мне друг Агнии Львовны сказал, что ухажер этот глуповат и самонадеян. Так Агния Львовна его охарактеризовала, а она женщина проницательная. Значит, будет он заказчика прикрывать. Ну, и флаг ему в руки! Будет он три в одном, слыхал про таких? Он же заказчик. Иван Иванович, хотите с подзащитным наедине пообщаться?

– Пожалуй, нет. Я тут временно, должен из области его адвокат подъехать. Подождем его.

– Ну и всё. Допрос окончен в 15.40.

– Это что же, Саша, – зевая, спросил Вячеслав Михайлович. – Елена Игнатьевна не права оказалась насчет преступной пирамиды? Ну, три точки внизу, четвертая наверху?

– Не сбивай, она все-таки немного математики в мою голову вложила. Если основание высоты совпадает с одной из вершин, или высота равна нулю, – это частные случаи пирамид.

– Неправильные какие-то пирамиды…

– Так преступные…

– У нас самого главного нет – мотива. Училку эту потряси, ну, которая нашему злоумышленнику содействовала. Попугай ее как следует. А я пока не буду с ней встречаться. Мне бы с братцем Вениамином Львовичем пообщаться…

– Ребята, я что хотел спросить, – заглянул в Сашин кабинет Иван Иванович. – Что это за дама, вокруг которой такие страсти кипят? Красоты неописуемой или богатства немереного?

– Обыкновенная, – ответил ему Вячеслав Михайлович, надевая пальто. – Доходы учительские, внешность самая средняя. Сорок лет, рост ниже среднего, упитанность средняя, ножки, пожалуй, коротковаты и толстоваты. Волосы светлые, можно сказать, блондинка, вьются. Глаза светло-серые, немного в голубизну, большие. Цвет лица бледный.

– И на такую femme fatale запал мой доверитель? Он же типичный похотливый козел, извините за мой французский. Такие восемнадцатилетних моделек клеят. И не потому, что такие у него эстетические предпочтения, козлы, они всеядные, но для них важно поиметь всё лучшее.

– Что это ты адвокатскую этику нарушаешь, Иван Иванович?

– Ни капельки. Меня просили проконсультировать клиента о его правах. Посоветовать ему ничего не говорить до приезда Сосницкого и провентилировать вопрос о подписке. Я о деле знаю только от вас, ни доверитель, ни Сосницкий меня ни о чем не информировали. Уже тридцать минут я не являюсь пастухом этого козла.

– Понял. Клиент тебе не понравился.

– Еще больше мне не нравится коллега. И вообще, от этого дела несет чем-то гнусным. Если вы правы, и этот тип – третий в числе убийц, это же ужасно! У нас еще никогда таких кровавых дел не было. Но вот в то, что он убийца, верится не слишком.

– Поделитесь соображениями.

– Я уже сказал. Козел он, а не убийца. Если дама такая, какой ты ее описываешь…

– Саш, подтверди.

– Объективный портрет.

– Тогда его наняли ее соблазнить, а не убить. И он действительно лез за ее сомнительными прелестями.

– Думаешь, наняли?

– Ну да, если дама непрезентабельная, повести его могли только деньги. На спор… или наняли.

– Андрей Игнатьевич говорил, что Агния Львовна тоже так считает.

– Да? Вы мне не говорили, что она умная. Почему же тогда она не рассказывает, за что ее преследуют?

– Похоже, что не знает… или сомневается. Первый раз она решила, что это какая-то ошибка, и сразу успокоилась. Второе покушение ее напугало. Причем сначала сильно напугало, а потом, когда подумала, напугало еще больше. Может быть, что-нибудь до нее дошло, но делиться с нами не захотела. После праздников приедет, узнает о третьем эпизоде и расколется. И мы надавим, чтобы не соскочила.