Вечная зависть

– Я – нет. А они – обязательно.

– Переживу.

– Давно хотел с вами поговорить, – сказал Вячеслав Михайлович. – Не возражаете, если мы немного подождем? Сейчас из полиции Огородников подойдет.

– Тогда, наверное, мы пока одно заявление сделаем, – решительно сказала Агния Львовна. – Давай, Венечка!

Венечка держался как надо. Он перечислил приметы Сабины, а Игнатьев и подошедший позже Огородников, полистав принесенное из архива дело, пришли к выводу, что речь идет об одном и том же лице.

– Женщина из Энтузиаста говорила, что они ее волосы хранят, – обратилась к следователю Агния Львовна. – У Сабины дочь была. И сестра.

– Я не знал, – удивился Венечка.

– Она упомянула о них в день нашего знакомства.

– А вы ведь ее узнали сразу, Агния Львовна. И меня расспрашивали. Что же не сказали? – укорил ее Огородников.

– Как я могла быть уверенной? Я ведь всего два раза с ней встречалась. Так что там по генетической экспертизе? Возьмете вы у них волосы?

– Ну, зачем так примитивно. Есть у нас в базе генетический материал. И Вениамину Львовичу надо бы сдать…

– Я юрист. У вас есть материал насильника. Я готов.

– Ну, если вы все понимаете… тогда, может, по алиби пройдемся?

– Почти четыре года назад? А впрочем… когда ее нашли?

– 11 августа.

– Не возражаете, если я позвоню своему секретарю?

Он позвонил ей и стал объяснять, что совершенно внезапно ему понадобилось доказать, что он не занимался одним делом. Нельзя ли это выяснить теперь, когда прошло три с половиной года? Она ответила, что всегда можно полистать старые ежедневники, но, если речь идет об августе, то никаких дел он тогда не вел, а только помогал боссу в первых числах, потому что у них у обоих с 6-го наступил отпуск. Помнится, летал он тогда в Индию, и вернулся через три недели с дизентерией… ах, с диареей? Ему видней. Нет, ошибиться она не может, они всегда одновременно в отпуск идут, а у нее в тот месяц внук родился. Венечка сказал:

– Теперь я вспомнил! Я потом со страховой компанией судился! В госпитале лежал, а потом за билет еще отвалил. Поехал с блондинкой, а вернулся с поносом.

– Как с блондинкой? – возмутилась Агния. – Ты же говорил, что любил Сабину?

– Ну да, но она сказала, что между нами всё кончено. Я эту путевку на нас двоих покупал. Пришлось срочно компанию искать. Не помню уже, как ее звали, не то Манана, не то Мунира. Муму, короче. Но, наверное, в турфирме, где я путевку покупал, можно узнать.

– Пошляк, – грустно сказала Агния Львовна.

– Ладно, давайте про покушения.

После рассказа о приключениях сестры вся выдержка Вениамина Львовича испарилась:

– Агния! Сейчас же грузимся и уезжаем! Найму охранников и будешь сидеть в бункере!

– Ты так уверен, что в твоем бункере меня не достанут? И тебя не интересует, кто меня хочет убить? И куда мне девать дочь и внучку?

– Что делать, а? Агничка, ты ж у меня одна! Я ж не могу тобой рисковать! Мужики, ну, скажите вы!

– А чего вы от нас ждете? Что мы согласимся, что ей лучше уехать? Так вот, не факт, – ответил Огородников. – Да, мы завязли с этим делом. Уедет Агния Львовна или останется – нам его всё равно расхлебывать. Спрячете вы – а насколько? И это жизнь? Нет, надо гнойник вырезать, а не пластырем заклеивать.

– Для вас это работа, для меня сестра. Мне-то что делать?

– Сядьте с Агнией Львовной и прошерстите всю ее жизнь. Это то, чего с нами она делать не будет, а с вами, может быть, что-нибудь выяснит. Насчет охраны – это нужно. У вас там система видеонаблюдения исправная, надо только подключить.

Они два дня восстанавливали последние полгода Агнии: с кем встречалась, кого видела, что слышала, что говорила. Ничего подозрительного! Пригласили специалиста по видеонаблюдению, подключили камеры и вывели запись на компьютер охранного агентства, потому что от охранников Агния категорически отказалась.

Назавтра следователь получил из Тульской области, где жила Сабина, фоторобот мужчины, навещавшего её в последний месяц перед исчезновением, составленный соседями и знакомыми. Вениамин утверждал, что никогда не посещал Сабину, что встречались они только в Москве. Портрет Агния назвала «среднестатистическим». Он и вправду был никаким. С натяжкой в нем можно было признать половину из известных ей людей. Единственное, что не сочеталось с внешностью брата – волосы. Пролистав семейные альбомы, Вячеслав Михайлович убедился, что четыре года назад Вениамин уже брил голову. А Венечка убедился, что Сабина встречалась еще с кем-то, не расставаясь до времени с ним.

Вениамин уехал в воскресенье, но звонил ежедневно. Агния неизменно отвечала, что все в порядке. Но через десять дней ей на работу позвонил следователь и попросил зайти, как только освободится. Заинтригованная, она пришла сразу после занятий. Вячеслав Михайлович достал какую-то бумагу и сказал, что получен ДНК-тест Вениамина Львовича. И интересная получается картина. С вероятностью 80% насильник является его родственником: троюродным братом или по типу двоюродный дядя – племянник. Для такой степени родства это очень высокая точность. Придется разбираться с вашей родней.

– Дайте еще раз на фоторобот посмотреть, – сказала Агния Львовна. Только глянула, и кивнула. – Ну да, он из Ивановских. Видите, кончик носа слегка загнут? У дедушки такой был, у его братьев, у нашего папы, тети Вали, Веры, Оли, Светы и у тети Раечки. Дядей у нас нет, но троюродные братья должны быть.

– Должны? То есть вы их не знаете?

– Всех не знаю. Надо будет у Елены Игнатьевны спросить.

– Она что, вам родня?

– Нет, она занималась историей утятинских родов.

– А не легче у тетки спросить?

– Тетя всегда приврать любила. А с возрастом…

– Да что про родню наврать можно?

– Например, она всегда утверждала, что Ивановские из шляхты. А я знаю точно, что они из духовных. Наш предок был последним священником деревянного Архангельского храма, того, который в грозу сгорел. Еще она трепала, что ее старшая сестра Света Ивановская за графа замуж вышла. А я знаю, что она, как многие из утятинцев, в начале шестидесятых по оргнабору в Подмосковье уехала, и на картонажной фабрике работала. Муж ее был еврей, бухгалтер, детей у них не было. Я вот недавно ее про графа спросила, а она даже обозлилась: «Айзик Шапиро? Какой он граф? Никогда я такого не говорила!»

Вячеслав Михайлович созвонился с Еленой Игнатьевной, и они вдвоем пошли к ней в гости.

– Я, конечно, больше о предках смогу сказать, чем о потомках. Но мы тут мозговой штурм задумали, – встретила их Елена Игнатьевна. За столом у нее сидело несколько старух. – Сейчас всех переберем.

И перебрали. Если какая-нибудь ветвь родословного древа скрывалась в тумане, старухи садились за телефон, обзванивали родных и знакомых, и туман рассеивался. В результате они составили список всех потомков Ивановских, среди которых троюродных братьев было всего трое, но зато жили они: один в Санкт-Петербурге, второй – в Подмосковье, третий – аж во Владивостоке. Самый дальний по географии кузен отпал по причине инвалидности: оказалось, что он вернулся из армии с серьезным ранением ноги и сильно хромал, а Сабинин последний друг был мужчина вполне здоровый. Решили на всякий случай и четвероюродных переписать. Но вот странность: и там фамилия пресеклась. «Надо же, – сказала Елене Игнатьевна. – В первой половине двадцатого века Ивановских в Утятине было меньше, чем Кузнецовых, но больше, чем, к примеру, Петровых и Тарасовых. Если Венечка не настроен размножаться, фамилии конец».

Так что подозреваемых было всего двое. И преступника взяли. Как ни странно, самый перспективный подмосковный кузен пожал плечами и против анализа не возражал, а питерский отказался категорически. Он и оказался убийцей. Володька, Раечкин сын. Такой вот дурацкий случай: два последних любовника Сабины оказались дальними родственниками. Только предпоследнего привлекла женщина, а последнего – ее капитал. Оказалось, что когда женщину по заявлению ее заместителя начали искать, ее машину и кейс с тремя миллионами нашли в лесочке недалеко от родного городка. «Как это деньги не испарились?», – пробормотал Беляков. «Большая компания на пикник выехала – и наткнулась. А там полиция, понятые», – пояснил следователь. Пока труп не обнаружили, следствие предполагало, что женщина ехала на деловую встречу, по дороге ей понадобилось выйти по естественной надобности, и в лесу ей кто-то встретился. Корыстной версии не рассматривали. А похоже, что любовник предложил ей какое-то выгодное дело за наличные. Но в последний момент Сабина, наверное, все-таки что-то почувствовала, загнала машину в кусты и явилась на место встречи пешком или подъехала на попутке. А вот как оказалась в наших местах – загадка. Скорее всего, Володька старался увезти ее как можно дальше и повез по знакомой дороге.

Однако нападения на Агнию это не объяснило. Володька все отрицал, хотя связь его с покушениями прослеживалась: Иван Гончаров оказался его пасынком. Не было только мотива.

Вениамин прилетел, узнав о последних новостях. И предложил оперативнику поехать вместе с ним к тетке. Раечка билась в истерике:

– Всё вы, Ивановские! Всего лишили, и сына, и состояния!

Пришлось вызвать «Скорую помощь». Кроме слегка повышенного давления, ничего не нашли, но на всякий случай ее госпитализировали.

Утром Огородников зашел к Ивановским и сообщил, что в ночь тетка умерла. Агния заплакала, Вениамин выругался и сказал, что сейчас оденется и поедет в Уремовск: хоронить-то всё равно ему, вряд ли невестка приедет. На вопрос Саши, почему, буркнул, что насколько он тетку знал, она со всей родней рано или поздно расплевывалась. Они исключение только лишь потому, что их ей убить понадобилось. «Тебя никто не убивал!» – вскинулась Агния. «А честнее было бы меня!» – парировал брат.