Вечная зависть

Сразу после отъезда Вениамина Львовича к дому подкатило такси. Это Света приехала. Огородников еще не успел покинуть дом, поэтому открыл ворота, пошвырял багаж на крыльцо, а затем перетаскал всё на второй этаж. И вместе с соседом Геной принялся собирать детскую кроватку в холле, чтобы не тревожить уложенную спать Иечку. А Агния Львовна взяла за ручку Генину дочку Риту и повела с собой на кухню: «Пойдем, цветочек, пирожки лепить».

Спустилась со второго этажа Света в махровом халате с наброшенным на мокрые волосы капюшоном:

– Нет, мама, есть пока не хочу, а кофе бы выпила.

– Давай сама, у меня руки грязные. Включи чайник. А кофе в навесном. Всё, цветочек, давай от теста очищаться.

– Как цветочек зовут?

– Маргаритка. А внучка моя – фиалочка. Вот такие у нас цветочки. Кстати, придержи этот цветочек, а то я сейчас пироги вынимать буду.

– А бабушка никогда ничего не печет, – наблюдая, как Агния Львовна выкладывает пирожки на блюдо, сказала Света.

– Зато она до сих пор подтянутая и энергичная. А бабушка Агриппина твоя была полная, потому что стряпать любила.

– Нет, бабушка Клава хорошо готовит, вкусней тебя, – возразила Света. – Она только не печет.

– То есть диетического она не готовит? Или Ольга отцу отдельно варит?

– Она-то? – фыркнула Света. – Да она картошки начистить не может!

– Картошку чистить она может точно, на всех учительских гулянках на это дело самых молодых подряжают, – возразила Агния Львовна. – А вот то, что она не следит за здоровьем мужа, это печально. У него же язва обострится.

– Уже, – сказала Света. – Он и сейчас на больничном.

– И при этом продолжает есть бабушкины щи. Печально.

– Вот жила бы ты с ним!

– Насильно мил не будешь.

– Знаешь что, надо бороться за своё счастье!

– За счастье – да.

– Ты хочешь сказать, что была с ним несчастна?

– Да. А ты считаешь иначе? Тогда почему с ним не ужилась?

– Я не с ним, я с бабушкой.

– Хочешь, угадаю? Бабушка ругала тебя, что не умеешь успокоить ребенка. И отбирала у тебя деньги.

– Откуда ты знаешь?

– Я это проходила. Еще я предполагаю, что, когда Иечка громко плакала, а бабушка ругалась, Борис или не выходил из своей комнаты, или выходил из дома. Кого он таким образом поддерживал – тебе виднее.

– Мама, не начинай!

– Вот и поговорили, – заключила Агния Львовна.

– Мы кроватку у двери поставили, чтобы ребенка не беспокоить. Она не тяжелая, занесете тогда, – заглянул на кухню Огородников.

– Спасибо, Саша, вот я тебе пирожков…

– Что вы, не надо!

– Это вроде как на помин. И Белякова угости.

– Да он вместе с Вениамином Львовичем уехал.

Гена взял в руки Риту и пирожки. Девочка помахала Агнии Львовне рукой, потом нахмурилась на Свету, показала пальцем и сказала:

– Плохая!

Гена ушел, по дороге ругая малышку за грубость.

– Чего это она? – даже растерялась Света.

– Ей не понравилось, как ты со мной разговариваешь.

– А что я?

– То есть Иечка подрастет и будет с тобой так же разговаривать?

– Ну, я все-таки…

– Умнее, да? Это ты так решила? А по-моему ты еще довольно неразумная. И воспитала я тебя плохо.

– Мне что, уехать?!

– Нет. Но я прошу впредь при посторонних так со мной не разговаривать. Это не только мне обидно, но и им неприятно.

Света надулась и ушла в свою комнату, не вышла даже обедать. Агния Львовна больше не настаивала, но тайком поплакала.

Венечка позвонил вскоре. Она сообщила о приезде дочери, он понял всё правильно: «Собачится, да? Приеду – фитиль вставлю».

Приехал он уже в двенадцатом часу. Сестра его кормила, а он рассказывал, как общался со знакомыми старухами тетки, договаривался с похоронщиками, вел переговоры с Володькиной женой. В кухню заглянула Света, взвизгнула и бросилась ему на шею:

– Дядя Веня приехал!

Он довольно холодно поцеловал племянницу и спросил:

– Ну что, не ужилась с отцом?

– Ты прямо мамиными словами!

И стала обвинять мать в желании поссорить ее с отцом.