Касаясь Пуст0ты

– Если бы они могли полностью остановить деление, а не просто перекрыть его, магистр бы об этом знал.

– И что бы это изменило? Империя Фергаса строится на страхе перед тем, что было, – перед делением. Без этого его система рабского труда не имеет смысла.

– Наномашины не просто средство подавления, они оказывают поддержку организму. Без них мы не протянем и полугода.

– И это еще одна из причин начать отказываться от них.– твердо отрезала она, будто не желала слышать никаких возражений —Они ослабляют нас, делают зависимыми. Мы буквально повторяет историю Корпорации, только теперь на первом месте у нас стоит не отдельный человек, а благо всего общества. Мы не можем подумать о себе, не причинив тем самым себе вреда.

– Вы думаете, исчезновение многоликих поможет Полису? Вам не кажется, что мы вгоним людей в еще больший хаос? Мы потеряем единственное, что их сдерживало. Начнутся забастовки, посыплются целые производства, и мы вернемся к тому, с чего начинали пятьдесят лет назад, если не хуже.

– Бояться перемен нормально. Ненормально отвергать их.

– Допустим, я поверил, будто Доран «исцелился» и стал тем самым исключением. Что вы будете с ним делать?

– Твой сарказм здесь ни к чему. Активность его души сравнима с расщеплением в семь душ. Но при этом он не похож на многоликих в эпоху Корпорации. А Патриция хорошо разбирается в многоликих. Ты не хуже меня это знаешь.

– Один день ничего не доказывает.

– У тебя к нему какая-то личная неприязнь? Или общая история не дает покоя?

– Если бы вы были в нем уверены, тони о чем бы мне сейчас не рассказывали.

Сара широко улыбнулась и провела ладонью от моего плеча к груди. Наномашины задвигались внутри и стали растекаться по всему телу. Она будто кости двигает, а не наномашины.

– Он не первый, у кого отклонение не проявилось, хотя по всем законам должно было быть. У него были три тысячи наномашин из десяти тысяч положенных. Все равно что надеяться, будто одна рисинка даст тебе сытость на весь день. Патриция добавила ему еще пару тысяч. Остальное ушло на твою подружку.

– И что вы хотите от меня?

– Хочу, чтобы ты присмотрел за ним, пока мы не убедимся, что теория, действительно, применима к нему.

– Разве чип не информирует министерство при росте душевной активности?

– Да, но все зависит от того, кто ловит поступающий сигнал. Мы или люди министерства. К примеру, твоему другу Акито повезло. Когда его срыв случился, он попал именно ко мне, а не к кому-то из местных доброжелателей.

– Акито – многоликий?

– Ты уж не злись на него. Он молчал не просто так. Ни к чему поднимать шум из-за этого. Ты ведь тоже ему не обо всем рассказываешь.

– Я не смогу следить за Юкнайтом все время.

– Все время и не надо. Он наша общая забота.

Больше мы не говорили. Больше я бы и не переварил. От постоянных раздумий голова разболелась. Как только Сара закончила внедрение, я поднялся и без долгих прощаний вышел из лаборатории.

Первая ночь после процедуры самая тяжелая. Остается лишь надеяться, что симптомы адаптации не проявятся прежде, чем я доберусь до дома. Однако едва я сел в автобус, руки начало трясти, а во рту пересохло. Казалось, я слышу каждый поворот винта в этой металлической коробке. Как бы я ни зажимал уши, звон просачивался сквозь кожу и долбил по перепонкам.