Чужих не жалко

– Я иногда днем гуляю, иногда по вечерам. Заметила, что свет в квартире горит днем и ночью. Сейчас свет погас, я и зашла. – Гостья говорила ровно, монотонно, но Игорь отчего-то был уверен, что соседку смерть Лены печалила. По-настоящему печалила, как и должно быть. – Уже схоронили?

– Да.

– Хорошая девочка была. Очень хорошая. Как за бабушкой ухаживала! Любовь Федоровна тяжело болела, долго. Лена все вечера при ней просиживала, книжки ей читала…

Игорь не знал, что теща болела долго и тяжело. Лена позвонила, сказала, что тещу увезла «Скорая». На следующий день позвонила, сказала, что бабушки больше нет.

Игорь оплатил похороны, это само собой разумелось.

– Она вам не говорила, что заказала портрет?

– Нет, – женщина равнодушно удивилась. – Портрет, наверное, дорого стоит…

Черт возьми, соседка права. Портрет стоит дорого, а дочь только недавно устроилась на работу и получала, как можно было предположить, немного. Достаточно, чтобы существовать, но недостаточно, чтобы пользоваться услугами модного художника.

Дочь устраивалась на работу уже в третий раз. В первый раз она проработала с полгода, и фирма обанкротилась. Во второй раз, кажется, не поладила с начальством. Он не вникал. Он давал ей приличную сумму независимо от того, работала она или нет. Он давал деньги, она их брала.

Соседка еще постояла, помолчала и наконец ушла. Игорь закрыл за ней дверь, запоздало пожалев, что не догадался спросить, как ее зовут. И телефон спросить не догадался. Впрочем, и имя соседки, и ее телефон ему едва ли понадобятся.

Позвонила Лиля. Время приближалось к обеду, жена всегда звонила ему в это время.

– Как дела? – ласково спросила Лиля.

– Нормально, – тепло ответил он. – Как ты?

– Жду тебя и скучаю, – она засмеялась.

– Жди и скучай, – улыбнулся он.

– Работы много?

– Как всегда.

Игорь сунул телефон в карман, подумал, снял пиджак и бросил его на стул.

Захотелось пить. Воды в холодильнике не было, стояла небольшая бутылка с гранатовым соком. Игорь взял ее, прошел с ней в Ленину комнату. Неожиданно решил, что сок окажется сладким, а такого ему не хотелось. Он поставил бутылку на стол рядом с ноутбуком, вернулся на кухню, нашел пакетики с чаем, включил чайник. Он терпеть не мог чай в пакетиках и никогда его не пил. На полке выбрал кружку побольше, бросил в нее два пакетика. Когда чайник закипел, заварил кипятком.

Еще имелся растворимый кофе, но его Игорь тоже терпеть не мог и никогда не пил.

Как ни странно, чай оказался нормальным, приемлемым.

Он посмотрел на висящие на кухне часы. Им было лет двадцать, они с Ольгой подарили их теще на какой-то день рождения. Тогда он еще не знал, что в его жизни появится Лиля, а Ольги не станет.

До вечера было далеко, и надо было чем-то себя занять. Говорить Лиле о том, что взял отпуск, он не стал. Отчего-то ему не хотелось, чтобы жена об этом знала.

* * *

Слава богу, утром Марк насупленным не выглядел. Он был обычным, ласковым и смешливым. Такого его Стася любила больше. Впрочем, она любила его всякого.

Проводив мужа, она, вздохнув, села за компьютер.

Поразительно, что Марк может в ней сомневаться. Марк – ее счастье.

Теперь казалось невероятным, что она не сразу это поняла.

Она страдала по Егору, худела, дурнела, равнодушно отмечая это, когда смотрелась в зеркало. Утром она ехала на работу, отсиживала положенные часы, вечером возвращалась домой, в убогий тетин домик. Тетя умерла весной, через несколько месяцев после того, как Стася у нее поселилась.

По выходным Стася ходила на кладбище и подолгу стояла у невысокого холмика.

Однажды на работе пришлось задержаться. Стояло лето, теплое, солнечное. У Стаси весь день сильно болела голова, она путалась в расчетах, делала ошибки, и окончательный вариант получился только к вечеру.

Голова болела так сильно, что она размышляла, не поехать ли домой на такси. Решила не ехать: и денег на дорогу жалко, и добираться вечером на электричке намного быстрее.

Ей повезло в тот вечер, удалось сесть у окна. Она смотрела на мелькающие за окном огоньки и мечтала поскорее очутиться дома. Хотелось спать. Иногда она закрывала глаза и прислонялась головой к окну.

Когда вместо сидевшей напротив пожилой женщины, без конца что-то перекладывавшей в большой сумке, оказался худощавый мужчина в очках, Стася не заметила. Мужик смотрел в телефон и не обращал на Стасю внимания. Она его совершенно не запомнила бы, если бы он с ней не заговорил.

– Вы плохо себя чувствуете? – подняв на нее глаза, неожиданно спросил он. За стеклами очков глаза было видно плохо.

Стася пожала плечами и отвернулась к окну.

Внезапно мужчина поднялся, взял ее за плечи и прижался виском к ее лбу.

– Вы спятили? – отшатнувшись, прошипела Стася.

Народу в вагоне было мало. Вагон всегда пустел перед ее станцией.

– У вас температура. – Попутчик спокойно сел на место. – И высокая, нужно послушать легкие.

Стася опять отвернулась к окну. Если бы ехать предстояло еще долго, пересела бы на другое место, но поезд уже подходил к станции, и пересаживаться она не стала, поднялась, когда поезд замедлил ход.

Марк тоже встал и прошел за ней в тамбур.

На улице уже совсем стемнело. Темно было даже на освещенной редкими фонарями платформе.

– Вам нужно показаться врачу, – сказал он, идя за ней.

– Спасибо. – Стася хотела пойти быстрее, но сил не было. – Я вызову врача.

– Вызовите меня.

– Вы врач? – Она остановилась.

Платформа была почти пуста, только у дальней лестницы столпились несколько припозднившихся пассажиров.

Черт возьми, еще не хватало нарваться на маньяка…

– Я врач, – кивнул он. – И я уверен, что у вас высокая температура.