Карма несказанных слов

Обратиться к Хмельницкому Люсе тогда посоветовала Лена. Они еще были не знакомы, даже не здоровались при встрече, но в лицо друг друга, конечно, знали. В институте все друг друга знают в лицо.

Тогда отмечали Восьмое марта, и праздник уже выплеснулся из лабораторий и отделов в общий коридор. Демидова, как обычно, стояла в сторонке, и Люся случайно оказалась рядом с ней, когда генеральный с заместителями обходили подразделения. Про Демидову Люся знала только, что та учится в аспирантуре, скоро защитится, что она «блатная», то есть то ли родственница Нонны Лучинской, то ли какая-то близкая знакомая. Начальница Ирина говорила о ней всегда с усмешкой, но проницательная Люся безошибочно определила, что Ирка отчего-то отчаянно завидует скромной Демидовой.

К тому времени Люся начальницу уже совершенно не выносила и мучилась, не зная, что делать: увольняться из института ей не хотелось, она уже обзавелась друзьями, ей было удобно добираться и страшно уходить в другое место. Генеральный о чем-то разговаривал невдалеке от них, а они, стоя рядом, смотрели, как около него мгновенно очутилась Ирина и как она его пригласила на танец. Лена отвернулась от танцующих, и Люся неожиданно сказала ей:

– Я ее терпеть не могу. Уволюсь, наверное.

– Зачем же увольняться? – удивилась Демидова. – Перейди в другое подразделение. Сейчас много договоров, зарплату будут повышать.

Она единственная не сказала Люсе, что начальники хорошими не бывают, и если на каждого начальника обращать внимание, никаких нервов не хватит, или нечто в том же роде, что означало: терпи. Терпи унижения, приспосабливайся, не реагируй на хамство, поддакивай… Все так живут.

– В другое подразделение трудно перейти. Кто меня возьмет? Меня же никто не знает…

Демидова задумалась, и Люся вдруг почувствовала, что сейчас ее проблемы будут решены, Лена обязательно что-нибудь придумает, а не отмахнется от нее, как многочисленные друзья-приятели. И ее начальница Ирина далеко не хозяйка в этих стенах, хотя ведет себя именно как хозяйка. Во всяком случае, с подчиненными.

– Нужно вот что сделать, – наконец сказала Лена, – надо записаться на прием к Хмельницкому. Можно, конечно, и с начальниками лабораторий поговорить, я думаю, тебя любой возьмет, сейчас людей не хватает. Я сама могу с двумя побеседовать, я их хорошо знаю. Но это не дело, в первую попавшуюся лабораторию идти. Нужно поговорить с генеральным, он нормальный дядька, хороший.

Она не успела договорить, потому что Хмельницкий вдруг оказался рядом с ними и пригласил Лену танцевать, а потом пригласил Люсю, и она спросила, можно ли попасть к нему на прием, и он сказал, что можно.

После праздников она долго репетировала с Леной, что сказать генеральному, но репетиции оказались совсем не нужны, потому что тот сразу все понял, и уже через день Люся сидела у него в приемной в качестве нового секретаря. Марк Семенович сразу разобрался, что никакая наука Люсю не интересует, а вот работать с бумагами и с людьми – это ее.

Совершенно чужая Демидова тогда с ходу ее поняла, а вот Гришка, родной, любимый – не понял. Впрочем, он почти никогда ее не понимал. А она его.

– Точно тебе говорю, это Иркиных рук дело. Ладно, с ней потом разберемся. – Люся задумалась и выдала: – Надо к Валерке Пахомову съездить.

– Куда съездить? Зачем?

Люся вздохнула, удивляясь тупости Лены, и стала объяснять подробно, как не очень умному ребенку:

– Прибор через металлическую рамку на проходной не пронесешь, значит, кто-то из охраны должен был помочь. Пожидаев определил, что в пятницу камеры были отключены. С половины восьмого вечера до девяти. Валерка тогда работал, а сегодня не вышел. Теперь понимаешь?

– Понимаю. Валерка Пахомов у тебя на подозрении. Правда, приборы не обязательно проносить через проходную, можно вывезти с территории на служебном транспорте, сама же говорила. Но допустим, их пронесли через проходную, ну и что? Из того, что Пахомов твой не вышел на работу, скорее следует, что он здесь ни при чем, иначе зачем ему на себя подозрения навлекать? Но снова допустим, что он как-то с этим делом связан. Ехать-то ты куда собралась?

– К Пахомову. Домой. Я адрес в отделе кадров взяла.

– Как это домой? – опешила Лена. – Здравствуйте, мы к вам в гости приперлись? Так я охранников даже по именам не знаю, а они меня тем более.

– Что ты придуриваешься? – возмутилась подружка. – Просто походим около подъезда. Может, что разведаем.

– Что мы разведаем? – обомлела Лена. – Ты с ума сошла?

– Лен, – заканючила Люся, – ну давай съездим. Я тебя очень прошу. Здесь недалеко. Лесозаводская улица. Ну давай… Погода хорошая, прогуляемся заодно.

– Да что мы узнаем? Помаячим у подъезда, и что?!

– Леночка, ну давай съездим. Я тебя очень прошу. Вот увидишь, что-нибудь узнаем.

– Ладно, черт с тобой, – сдалась Лена и рассмеялась, – черт-те что…

Счастливая Люся чмокнула ее в щеку, вздохнула и призналась:

– Давай такси ловить. Это близко, но… не очень.

– Давай, – обреченно согласилась Лена и трусливо подумала, как хорошо будет, если машину они не поймают. Идея ехать к совершенно незнакомому Пахомову казалось ей запредельно абсурдной, а на улице хорошо, можно прогуляться в свое удовольствие.

Но машину они поймали – такой древний «Форд», что непонятно было, как он только передвигается. Рядом находился рынок, и подобных тачек там было много. За рулем сидел молодой парень восточной внешности, по-русски говорил хорошо, почти без акцента.

– Лесозаводская улица, – сказала Люся ему в окно.

– Триста, – сразу отреагировал парень.

– Что?! Спятил? – задохнулась от возмущения подруга. – Сто. И то много будет.

– Триста. – Лена решительно отодвинула Люсю и полезла в машину, опасаясь, как бы та под ней не развалилась.

– Вот ты всегда так, – начала ругаться Люся, но Лена погрозила ей кулаком, та только махнула рукой и полезла следом.

Лесозаводскую улицу парень нашел сразу, ехать действительно оказалось недалеко, минут пять. Подруги расплатились с водителем и отправились искать нужный дом. Делом это оказалось нелегким, поскольку таблички с номерами домов прятались за кустами сирени и акации, растущими у самых стен.

Наконец нашли дом и сели во дворе на лавочке, нежась на солнце. Двор был совсем пуст: ни детей, ни собачников, чему Лена порадовалась – не хватало еще, чтобы Люська полезла к кому-нибудь с расспросами на потеху публике.

– Что мы будем делать, если он сейчас выйдет и нас увидит? – спросила Лена скорее у себя, чем у Люси.

– Ничего не будем делать – мало ли зачем нас сюда занесло, – успокоила ее та.

– Если камеры были отключены, – рассуждала Лена, – значит, это сделал кто-то, кто имеет отношение с системе охраны. Компьютерщики, например. Черт-те что… Вообще-то выяснить, кто тогда дежурил, несложно. И кто с полвосьмого до девяти был на территории – тоже.

– Пожидаев список составил – человек тридцать. Не считая уборщиц.

– Так много? – удивилась Лена. Ей казалось, что в институте после семи практически никто не остается.

– Много, – согласилась Люся, – но все равно вычислят. Интересно все-таки, кто же этот идиот? Неужели он думал, что такие штучки ему с рук сойдут? Как ты думаешь, за это посадить могут? В тюрьму, в смысле.

Лена не успела ответить, потому что подруга вдруг толкнула ее так, что она чуть не свалилась с шаткой лавочки, и зашипела:

– Тихо.

– Ты спятила? – тоже шепотом спросила Лена, потирая ушибленный бок.

– Смотри. – Люся показала на парня с собранными в хвост длинными светлыми волосами, открывающего дверь пахомовского подъезда.

– Кто это? – спросила Лена уже обычным голосом, потому что парень скрылся внутри дома.

– Вовка Магулов из отдела информатизации. Все, – заключила Люся, – теперь мы знаем: это Магулов отключил камеры и украл приборы, а Пахомов помог их вынести.

– Люсь, – пристыдила ее Лена, – ты же взрослый человек. Ну что ты мелешь? Во-первых, с чего ты взяла, что он пошел к Пахомову? Может, у него здесь девушка живет? Или бабушка?

– Может быть. Но вряд ли. Точно тебе говорю – Магулов приборы спер!