Судьбу случайно не встречают

Денис хотел узнать Алькин адрес…

Денис почти не обращал на девчонок внимания. Не вообще на девчонок, этого Маша не знала, а на них, на Кириных подруг.

Маша хорошо помнила, как, каждый раз отправляясь к подруге, мечтала встретить Дениса. С восьмого класса мечтала.

И была счастлива, когда ей удавалось перекинуться с ним парой слов.

Они дружили втроем, Маша, Кира и Аля.

Сначала никто не обращал внимания, когда Аля начала просить Дениса помочь ей с уроками. То есть Кира и Маша это заметили и даже правильно все поняли – у Али в то время уже были репетиторы и помощь студента Дениса, на самом деле, ей не требовалась.

Поначалу выглядело это все ужасно глупо, а в результате глупенькими оказались Маша и Кира – подруга Аля прочно и уверенно заняла место рядом с братом Киры.

Правда, недели за две до того ужасного ДТП Денис и Аля вконец рассорились. «Хоть бы он послал ее куда подальше», – мечтала Кира. Она в то время Алю терпеть не могла и постоянно к ней цеплялась. Ревновала. И Маша ревновала, хотя уже любила Павла.

Аля вышла замуж через месяц после ареста Дениса и даже на суд не пришла. Кира с ней вообще с тех пор не виделась и не разговаривала, а Маша как-то позвонила подруге просто так, поболтать, тогда и узнала, что Аля уже замужем.

– Ты знаешь, – объяснила она, – мы не устраивали свадьбу. Расписались и поехали отдыхать. Ты не обиделась?

Подруга всегда переживала, как бы кто-нибудь на нее не обиделся.

– Не обиделась, – сказала Маша, хотя обомлела от услышанного. Она считала Алю близкой подругой.

Про Дениса Аля тогда не спросила. Впрочем, Маша ничего и не смогла бы ей рассказать, Кира ей совсем не звонила, а когда Маша звонила сама, Кира быстренько сворачивала разговор.

С тех пор они разговаривали с Алей трижды в год: на Машин день рождения, на Алин и на Новый год.

На свою свадьбу Маша подругу пригласила, но та не пришла, потому что вот-вот должна была родить. И Кира не пришла, потому что у нее недавно умер папа, а мама болела. Во всяком случае, подруга так объяснила.

Зазвонил телефон, Маша ответила. Тетя Лена, мамина младшая сестра, доложила, что вчера вечером полила цветы в квартире Машиных родителей. Родители уехали отдыхать, Маша клятвенно обещала следить за цветами, а в результате поливала их Лена. Это было форменным безобразием, Маша почувствовала себя виноватой.

– Больше не езди, – сказала она тете. – Теперь моя очередь.

– Да ладно, – отмахнулась Лена. – Отдыхай. Мне все равно делать нечего.

Нечего делать было как раз Маше, Лена работала пять дней в неделю, как и все трудовое человечество.

– Лен, ты помнишь Киру?

– Конечно, – немного удивленно ответила тетя.

Родители у Маши часто уезжали в командировки, и Лена жила с подрастающей племянницей иногда подолгу, иногда по нескольку дней.

– У нее был брат, Денис.

– Помню. До склероза еще не дожила.

– Его убили вчера. То есть позавчера.

– Боже мой! – тихо ахнула Лена. – Он ведь…

– Он освободился месяц назад. Представляешь, Кира его даже не видела…

Маша рассказывала и чувствовала, как замерла тетя.

А Павла совсем не тронуло, что его бывшего друга убили.

Считается, что женщинам трудно понять мужчин, а мужчинам женщин. Маша точно чего-то не понимала, потому что смерть Дениса, о котором она, если честно, редко думала в последние годы, начисто лишила ее возможности наслаждаться жизнью, бездельничая с книжкой в руках, как в предыдущие дни.

Хотелось немедленно хоть чем-то помочь Кире, Маша позвонила подруге, но та не ответила.

К вечеру Анатолий Михайлович понял, что устал. С утра он занимался самым противным делом из всех, которые ему приходилось выполнять: распределял деньги и работы последнего годового квартала между отделами. На самом деле по-настоящему работали только два отдела, но они были загружены полностью, а остальных давно следовало разогнать по причине профессиональной непригодности. Но такого удовольствия Анатолий Михайлович позволить себе не мог, фирма была наполовину государственной, и сократить ее до размеров крошечного малого предприятия ему бы просто не дали.

Он в последний раз посмотрел раскладку денег, вздохнул, понимая, что те, кто фактически сделают работу, получат столько же, сколько те, кто делать ее не будет, и наконец оторвался от компьютера. Посидел, глядя в окно на синее небо, по которому быстро плыли подсвеченные солнцем облака, прикинул, откуда дует ветер. Ветер получался северным или северо-восточным, недаром утром, когда он выходил из дома, было прохладно.

В последние годы он мало обращал внимания на погоду, у него больше не было собаки, с которой приходилось гулять и в дождь, и в холод. Собаку очень просила Аля. Она училась тогда классе во втором-третьем, и Анатолий Михайлович, как обычно, отказать дочери не смог.

– Пап, ты все время на работе, – жаловалась маленькая Аля. – Ты все время занят, а мне одной грустно.

– Ты не одна, – улыбался он. – Не прибедняйся. Ты с мамой.

– У мамы свои дела, ты же знаешь, – вздыхала дочь.

Он знал другое – назвать жену плохой матерью было бы крайне несправедливо. Она провожала ребенка в школу и забирала обратно, следила за отметками, отводила на занятия музыкой, на английский и в бассейн.

Но дочка умела его разжалобить.

– Мама сегодня встречалась с тетей Лизой, – рассказывала Аля, когда он вечером приходил с работы. – Тетя Лиза только час назад ушла.

– Ну и хорошо, – кивал он. – Мама целыми днями с тобой. А ей тоже нужно встречаться с подругами. Ты должна это понимать.

– Я понимаю, – соглашалась Аля. – Но мне было грустно. Купи мне щенка, я очень-очень тебя прошу.

Щенка он, конечно, купил. Колли Ричарда. Жена и дочь тискали пушистый комочек, лужи вытирала девушка-таджичка, которая тогда у них работала, а гулял с собакой Анатолий Михайлович.

Аля тоже пробовала выходить с Ричардом, но водить животное на поводке, останавливаясь совсем не там, где хочется, девочке было скучно.

Ричард был уже совсем взрослым, когда, гуляя с ним утром вдоль дома, Анатолий Михайлович увидел женщину с родительского собрания, которую он дважды удачно подхватил, не дав ей упасть. Женщина вела на поводке пушистую белую болонку, которую сразу взяла на руки, заметив Ричарда.

Кажется, она первая ему улыбнулась и первая поздоровалась. В то утро они ничего больше друг другу не сказали, только Анатолий Михайлович зачем-то оглянулся, посмотрев на ее обувь. Она была в брюках и черных ботинках на толстой рифленой подошве. Она не смогла бы в них поскользнуться, даже если бы захотела.

Оттого, что он разглядывает чужую обувь, ему тогда стало весело.

Ему часто было весело в тот недолгий период, когда они с Еленой встречались.

Анатолий Михайлович не считал себя несчастным, он любил дочь и внука, тепло относился к жене, он сделал неплохую карьеру, и ему вполне хватало денег. Только по-настоящему весело ему не было никогда с тех пор, как в его жизни не стало Елены.

Он посмотрел на часы – внук уже должен был проснуться после дневного сна. Позвонил дочери.