Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться

– Твоё право, вожак! Мне в одиночку нет дороги обратной! – понурил голову ратник. – У князя моя семья…

На сей раз несколько затянувшуюся паузу можно было назвать тягостной…

– Хорошие дела… , – поднял бровь Майпранг, пристально глядя на воеводу, который окончательно сник, потупив глаза. – Выходит, ты, чтобы семью свою спасти, должен стаю мою привести на верную погибель… Так ли?

И поскольку русич не произнёс ни слова, продолжил:

– Что я, по-твоему, должен делать? А, боярин?…

– Не знаю, вожак! – Радомир наконец поднял на него взгляд, полный боли и отчаяния. – Можешь своей рукой жизни лишить – твоё право… Ты за мою семью не в ответе!

– Слова, достойные воина и мужчины! – кивнул Майпранг, и в его светлых глазах мелькнуло что-то, похожее на уважение. – А велика ли семья твоя, воевода?

– Жена да сын малой – две луны с четвертью… , – в голосе ратника отчётливо слышалось удивление – слишком уж внезапно вожак изменил тему разговора.

– И что? Коли не вернёшься, он их жизни лишит? Бабу с малым дитём?

– Не знаю, вожак… , – устало пожал могучими плечами ратник. – Но проверять неохота, поверь!… Вот только если вернусь в одиночку – не будет от князя ни прощения, ни жалости!… Уж лучше и впрямь в жертву меня принеси богам своим кровавым! Коли сгину – глядишь, владыка хоть семью мою помилует…

Аглая, призвав на помощь точные науки, произвела нехитрые расчёты. Две луны с четвертью… Выходит, сыночку Радомира от роду всего два месяца с хвостиком – кроха совсем! А местный правитель – изрядная паскуда, надо сказать!…

– И вновь мне по нраву ответ твой! – задумчиво произнёс Майпранг. – Честный ты, воевода, да правильный! А честным людям на свете жить нелегко…

Аглая украдкой вздохнула – что верно, то верно! Русского боярина и его семью было откровенно жаль. Но стаю, древнее племя сарматов, точнее – ничтожные его остатки – тоже было жаль! В памяти всплыли чумазые лица ребятишек, провожавших её испуганно-заинтересованными взглядами, женщины, творившие на костре кулинарные чудеса из нехитрого набора продуктов (с некоторыми из местных обывательниц у неё, не без помощи Орги, завязались вполне приятельские отношения!), умелые бойцы, которых наконец-то справедливо возглавил отважный и, хотелось бы верить, мудрый вожак, в жилах которого текла древняя кровь настоящих волков-воинов… Их образ жизни от праведного и мирного был весьма далёк, но Аглая была уверена, что разбойничают на местных дорогах далеко не только они! Тем не менее, именно сарматы были у местного князя точно бельмо в глазу!…

– Несправедливо! – её громкий шёпот расслышали все. – Надо помочь…

– Кому? – смерил её заинтересованным взглядом вожак.

– Всем!!! – зажмурившись, выдала она откровенную чушь, прекрасно понимая, что выглядит круглой идиоткой.

– Ну уж нет! Князю я точно помогать не собираюсь!!!

Открыв глаза, Аглая недоверчиво уставилась на Майпранга, который… улыбался. Весело, лукаво и многообещающе. Не там князь искал союзников, и врагов недооценил, похоже…

– Скажи-ка, воевода, долго ли князь тебя с ответом ждать будет?

– Три седмицы условлено. Завтра срок истекает… , – ратник поднял голову и тоже бросил недоуменный взгляд на волка.

– Значит, медлить некогда! – хищно ухмыльнулся Майпранг. – Вожак и два воина, говоришь? Что ж, будет у владыки встреча…

***

…Разговор был окончен, решение принято, но перед уходом вожак немного задержался в шатре старого жреца. Кинув взгляд на его понурую голову, Ятрагор прищурился:

– Что невесел, волк? Битвой опять запахло да весельем ратным! А ты брови хмуришь, сам на себя не похож…

– Невесел, Ятрагор! Сам с собой я не в ладу…

– Неужто дело вожака для тебя бременем стало? Всю жизнь свою ты стремился к этому, а теперь… Да говори уж, Пранг! По что темнишь?

Молчал волк недолго, да видно допекли его уже тягостные мысли, поскольку, скрепя сердце, продолжил разговор:

– Про Аглаю думаю. Не место ей в стае, тяжело ей. Всё хотел её назад отпустить, в земли её родные…

– С ней-то самой говорил о том?

Молчание.

– То-то и оно! Почему за неё решаешь? Пранг, ты вот где молодец, а где – болван полный!

– Да как понять-то? Слова доброго не молвит, всё молчит, всё убегает!

– А ты догони! Мне, старику, тебя учить за девками бегать? – Ятрагор начал терять терпение.

– Так то за девками… , – сокрушенно вздохнул парень.

– Тьфу ты, бестолочь!…

Только Ятрагор мог позволить себе такой тон с вожаком, да и то наедине – знал он его ещё волчонком несмышлёным и всегда незаметно выделял средь других… Только Ятрагор да мать, ушедшая без времени к богам молодая отважная волчица, могли называть его коротким именем, стирая границы и условности…

– Пранг, ты хотел стаю волчью возродить, новую жизнь в неё вдохнуть. Так с себя начни – со своего сердца, со своей души! Тебе Аглаю не гнать надобно, а прижать к себе крепко-накрепко да не отпускать! Она жизнь тебе спасла, под тот последний удар Катиара сама подставилась, тебя прикрывая…

Майпранг вздрогнул и недоверчиво уставился на жреца:

– Почему не сказал никто?

– А ты нешто спрашивал!… А с Аглаей вы ещё и кровью повязаны, поскольку одним клинком в поединке ритуальном ранены были…

***

…Князь угрюмо сидел в своих палатах. Как случилось такое? Как он мог проиграть??? Всю суть его постепенно заполняло мрачное бешенство – не мог он понять, где так просчитался…

Стоя на холме в окружении до зубов вооружённых кипчаков, он уже предвкушал победу. Дозорные доложили о приближении Радомира и троих незнакомых всадников в тёмно-красных одеждах. Тёмно-красный… Цвет войны и крови – так издревле принято у кочевников проклятых… Воины-волки – некому больше! Успел-таки воевода – выполнил приказ, привёл волков в западню, на милость княжескую надеючись…

Правитель бросил мимолётный взгляд на крытую кибитку, где сжалась в испуганный комочек Чеслава, прижимая к себе младенца. Так условлено было: Радомир – вожака волчьего с подручными, князь ему – жену да сына. Помимо всего прочего, молодая боярыня была залогом того, что муженёк её не натворит сгоряча глупостей – стрелы половецкие по одному условному знаку будут направлены на одинокую кибитку…

Да нет, не таков воевода! Верит он князю и слову его нерушимому!… Князь усмехнулся в густую ухоженную бороду. Он всё рассчитал верно! Не выполнит воевода приказа – опала и ему, и семье его: его на дыбу, а жену – в палаты свои, только рада будет, что не на конюшню под плети да конюхам грязным на поругание! Выполнит – опять удача: перебить стаю, лишившуюся вожака, большого труда не составит! А сам Радомир стрелу половецкую поймает «случайно»… Ну, а коли сгинет в племени волчьем воевода – тем лучше! Князь найдёт, чем несчастную вдову утешить… Новый бог распятый не позволяет в открытую иметь наложниц, но утешать вдовых да сирых – дело благое! А молодая боярыня с длинной пшеничной косой и глазами цвета небесной лазури давно не давала правителю покоя… Пока события шли по второму пути, и он был весьма доволен: двух зайцев прикончить одним махом – даже на охоте не каждый день такое бывает!

Вот и показались вдалеке четыре человека, ведущие лошадей в поводу – как условлено. Одна фигура выделялась ростом, широченными плечами и тёмной кольчугой, кольца которой тускло поблёскивали в скупых лучах осеннего солнца. Что ж, молодец Радомир – всё, что велено было, точь-в-точь выполнил! Князь почувствовал мимолётный укол сожаления: предан ему воевода безоговорочно, и боец – каких мало. Где теперь искать такого???… Но раз оступившись, да волю княжескую сомнению предав, и второй раз усомниться может, ежели всё за так спустить – дескать, волен мыслями своими крамольными с народом делиться да приказы княжеские обсуждать. А там – и до смуты недалеко!… Нет, рисковать князь не может! И так городища подвластные поднимают головы поочерёдно – того гляди, попытают силу свою да затеют свару. Пришлось даже заручиться поддержкой кипчаков проклятых!… Князь бросил ненавидящий взгляд на предводителя половцев – за золото те готовы брата родного обезглавить, да сундуки-то с золотом дно имеют…

Четыре фигуры там, в долине, медленно приближались. Тоже осматриваются, видно! Только не поможет им это – место открытое, степь, видно всё, как на ладони… А вот у князя с его войском позиция куда лучше – небольшой пригорок, позади густые заросли ивняка по берегу мелкой извилистой речушки… Правитель зябко передёрнул плечами – пасмурный день нынче да ветреный! Остаётся уповать на то, что стрелам степнячьим ветер тот не станет помехой, и найдут они цель свою, в раз покончив и с вожаком волчьим, и с опальным воеводою…

Пора!… Князь поднял правую руку, призывая стрелков к готовности. Мгновение – и засвистели стрелы, неся за собой погибель и увечье. Да вот только летели они с другой стороны… Молодой ивняк и невысокий речной берег стали неожиданным укрытием для пятерых лучников в тёмно-красных одеждах, подобравшихся с тыла абсолютно бесшумно. Половцы – опытные воины – растерялись лишь на мгновение, а потом ответили градом стрел, но главная цель была достигнута: те четверо обречённых внизу, в долине, получили небольшую фору, чем без промедления и воспользовались.

Вскочив на коней, они с лихим разбойничьим свистом промчались мимо разъярённого противника, окончательно сбив того с толку. Стреляя с двух рук на полном скаку, они не только остались невредимы, но и основательно проредили и так уже пошатнувшийся строй кипчаков. Особенно выделялся среди воинов-волков молодой сармат с гривой тёмно-рыжих волос и нахальной улыбкой, разглядеть которую можно было даже издалека. Не иначе – вожак новый. Конечно, вожак! Волки слушались одного его взгляда и действовали чётко и слаженно.

Князь в бешенстве оглянулся. Пятеро пеших смельчаков, устроивших весь этот беспорядок, как в воду канули, а точнее – быстро отступили и, перейдя вброд мелкую речушку, уже вскочили в сёдла до времени укрытых лошадей, объединившись ещё с несколькими верховыми воинами. И сейчас этот небольшой отряд, беспрерывно стреляя и внося невообразимую сумятицу, пытался оттеснить кибитку с заложниками. Половцы же, окончательно осатаневшие и ушедшие в глухую оборону, отплёвывались стрелами и… ничего не могли поделать!