Соня побеждает зомби

– Чур! Чур! Чур!

Удивительным образом детвора и взрослые, еще секунду назад трясшиеся от страха, просыпались, стряхивали с себя пыль и серость и пропускали Провидца.

– Не причините боль ученикам! – кричали отрезанные от восьмиклассников директор и учителя, увидевшие случившееся. – Бегите за Эфой. Она стала сгустком магии, зомби пойдут за ней.

И действительно, вихрь крика, слез и боли, сначала спускавшийся к выходу, стал подниматься вверх и устремился в сторону, куда унесло вундеркиндшу.

Ребята с троллем в заложниках, стараясь исполнить повеление волшебницы – не причинить боль бывшим мальчикам и девочкам, ставшим серым дымом, передвигались, кто как умел, в актовый зал. И проникнув туда, друзья оторопели, завидев пространство, окутанное кольцами темного дыма, что не видно было ни кресел, ни пола. И только на сцене прижатой к портьере стояла бледная Соня с распахнутыми от ужаса глазами, наблюдая как из серого марева отделяется гигантская рука, желающая схватить и раздавить ее, словно семечку, тоже превратив в туман.

– Не поддавайся! – хором закричали друзья.

Но девочка ничего не слышала и ничего не замечала. И когда рука подобралась совсем близко, Соня завизжала от страха так, что всем пришлось закрыть уши и даже прикрыть глаза. А когда боевая команда и подбежавшие учителя-волшебники вновь воззрились на сцену, то обнаружили, что Соня исчезла, а вместо нее прямо на том самом месте остался зиять ее силуэт, будто образовалась пробоина в воздухе, куда стало засасывать туманную руку, и здесь собирающуюся преследовать волшебную девчонку.

– Дикость какая! – не выдержали Острецовы, рассматривая обрыв такой привычной реальности: со сценой, где всю жизнь стояло пианино – неизменный музыкальный инструмент всех праздников, красные уже слегка выцветшие портьеры, обшарпанный от беготни малышни пол… И брешь во всей этой мирной картине, что даже не хотелось верить глазам.

– Это черная дыра? – спросил ошеломленный Яша у классного руководителя.

– Можно и так назвать, Сенчин. Своего рода портал в другие миры. Мы проходили с вами это явление на уроке, помнишь?

– Как делать черные дыры? Эту тему я пропустил, – усомнился восьмиклассник, не очень-то жаловавший физику в душе, а сейчас даже немного пожалевший, что отвлекался от таких важных тем.

– Законы параллельного и последовательного соединения проводников. Закон Джоуля – Ленца, – напомнила учительница.

Яша скептически посмотрел на Антонину Сергеевну.

– Эфа да, собственно, и ты сам – это ходячие перпетуум-мобиле – живые бесконечные батарейки. Зная правильные соединения, их комбинации и функции, можно разных чудес натворить, например, открыть порталы в другие миры, время и пространство которых нелинейно, естественно. Все, конечно, зависит от заряда… У потомственной гюрзы он должен быть мощнейший. Накопленный потенциал сильного рода равен сотням, а то и тысячам атомных бомб. И ее страх стал катализатором замыкания… Вот и результат. Черная дыра на несколько миров.

Ребята слушали с вниманием своего классрука, как никогда, но ничего не понимали, лишь оглядывались по сторонам и заметили, как стихли шум и гам. Тролль заворочался на спине богатыря, и директор школы дала разрешение его развязать. Как только карлик слез, тут же приложил мальчишечьи руки к глазам, словно подглядывая в бинокль, с пристрастием и настороженностью следя за чем-то очень важным. То же самое сделали и учителя с директором. Ребята подозрительно смотрели на волшебников, но на всякий случай сделали как старшие: приставили руки к глазам, как будто смотря в бинокль.

– Она дойдет, – говорила Екатерина Олеговна.

– Этого не может быть! – утверждал тролль. – Древнюю магию нельзя освободить. Для этого не пришел еще час. Тем более какой-то девчонке.

– Не какой-то, а очень сильной, доброй и умной девочке! И потомственной гюрзе, между прочим, – сказала волшебница и сверкнула глазами, от чего тролль поперхнулся. – Ей суждено добежать и открыть последнюю дверь… за которой будет ждать…

– Нельзя! Нельзя! Нельзя этого сделать! – словно заведенная игрушка затараторил тролль, почему-то с отчаянием хватаясь за маленькую голову. – Если выпустить магию, то… пророчество…

– Пророчество гласит: лихие люди, творившие бесправие, имеют право на исполнение мечты. И захлестнет мир то, что в их сердце хранится.

– Правильно! Зло! Зло там хранится! И захлестнет мир зло! – более уверенно заголосил карлик со злым лицом.

– Это не тебе решать! А вот появится Эфа Гюрзаевна и сожрет тебя, раз не хочешь помогать, гадкий предатель! – бросила волшебница вдруг поджавшему губу троллю, готовому вот-вот расплакаться от такой новости. А сама спокойно продолжала следить за Соней и гнавшейся за ней злой силой.

Замолчал и тролль, зачем-то закрыв рот одной рукой, будто боясь проронить волшебное слово.

Соня и в самом деле бежала куда-то вперед и даже назад, виляла вправо и немножечко влево, изгибала реальность всячески, как только могла, повторяя за ней, которая была то впуклой, то выпуклой, а то и вовсе петляла зигзагами. Мимо пролетали какие-то явления и события, знакомые и незнакомые лица. Они ей что-то или кого-то напоминали. Улыбки. Слезы. Воспоминания. Хотелось обернуться, поприветствовать, помахать ладошкой. Но она не разрешала себе останавливаться. Там, позади, ее пыталось догнать нечто совсем ужасное. И Гобохора с Ясноладой, как назло, не было рядом. Никого не было. Были только эти двери, которые распахивались сами собой, как бы призывая ее побыстрее войти и укрыться. Ее кто-то звал. Она чувствовала, хотя не слышала и не видела ничего конкретного.

Быстрее! Двигайся! Ты сможешь!

Душой Соня надеялась, что знает, кто ее зовет. Иногда, будто прерывая этот кошмар, слышалось далекое знакомое шипение. Но ей становилось еще страшнее от понимания того, что, возможно, не удасться добежать. Не удасться исполнить. Не удасться прорваться. Все вокруг останется сном, как эти чьи-то жизни, пролетающие мимо, словно облака. Она застрянет в них навсегда. Будет бежать бесконечно долго. Пока силы окончательно не иссякнут. Ведь она еще слабый ребенок. Вот и Белогур повторял, что она еще не готова. Нужно тренироваться и набирать силу. Зондик, который являлся путешественником во времени, предупреждал, что не всем взрослым волшебникам удается прорваться до нужной двери, а что уж говорить про нее, про начинающую. Даже этот гадкий тролль, она слышала собственными ушами, и тот был уверен, что ее волшебной воли не хватит, чтоб победить проклятье. Это невозможно. Золотые строки ПРОНАБУ непоколебимы.

И тогда случится самое страшное, которое уже наступает на пятки. И она этого даже не увидит, потому что застрянет здесь, как в капкане.

Несчастные дети выбегут из школы и станут заражать страхом своих родителей. Паника и ужас охватят сначала их маленький городок, а потом по цепочке устремятся в разные стороны. Будут бояться и большие и маленькие. Бояться всего. Каждого шороха. Друг друга. Перестанут выходить из дома. Перестанут дружить. Отменят школу. Отменят каникулы. Сорвутся долгожданные планы. Не исполнятся мечты. А Соне так хотелось поучаствовать в конкурсе мировых посланников добра. Когда дети путешествуют по миру со своим проектом добра, который обязательно должен сделать людей счастливее, а планету чище, лучше и дружнее. Потому что общее дело и дружба – это и есть те два ингредиента, способных творить любые чудеса. Если б ее проект выиграл… А Соня была уверена, что у него есть шанс! И она бы поехала по всему свету рассказывать, как важен мир во всем мире и с чего надо начинать.

Но этого, как и другого, не случится. Ведь перекроют все границы и города, перестанут летать самолеты, ездить поезда и даже автобусы остановятся. Наступит страшное время, серое, как лица зомби, которые гнались за ней прямо сейчас. И, наверное, она тоже станет зомби. И ее мама и папа. Они сдадутся, испугаются, превратятся в тени. Счастье и улыбки уйдут в прошлое. Соня заплакала, как делали все девочки в минуты отчаяния. Но все-таки не перестала бежать. Наоборот, страх перед таким будущим только прибавлял ей сил к движению. И вдруг со всего размаху она врезалась в нечто невидимое. Какую-то стену, которой не существовало. Просто огромное дымящее пространство, наподобие матового неясного стекла, за которым метались какие-то злые тени. Соня стала бить по стеклу ручками, плакать и звать на помощь маму и папу, Белогура, Гобохора, Ясноладу, Зондика и всех-всех, кто всегда приходил на зов. Но никто не отвечал, никто не отзывался. И вдруг позади она услышала голос тролля, ядовито повторяющего:

– Нельзя! Нельзя исправить то, что предначертано. Это невозможно! НЕ-ЛЬЗЯ!

Соня обернулась, чтоб посмотреть, откуда исходит голос зловредного существа, но увидела лишь свой собственный силуэт, в страхе прорвавшийся сквозь пространства, такие же туманные и матовые, как это последнее. Темная рука неотступно приближалась. В неясных ее очертаниях были видны испуганные перекошенные лица учеников ее школы, которые гнались за Соней, будто просили о помощи.

И тогда Соня забыла про свой страх. Забыла про то, что сама звала на помощь и пыталась убежать. Забыла про свои страшные видения ужасного будущего. Ей стало жутко обидно за этих несчастных учеников третьего, пятого, десятого классов, которые не поедут к бабушкам и дедушкам, не смогут сдать экзамены, не отправятся на последний звонок и выпускной, не исполнят свои заветные мечты. И все это из-за какой-то древней магии, придуманной не понятно зачем, чтоб такие вредины-говедины, как этот тролль, насмехались над несчастными, ни в чем не повинными детьми. И она, взяв волю в кулак, оттолкнувшись от последней стены, которая ей так и не поддалась, побежала вперед, а точнее назад: туда, где поджидал ее страх. А еще там находился этот гадкий тролль, которого она собиралась превратить в лягушку, как учила ее Яснолада на уроках образоваяния. А если вдруг не получится, то просто побить его за вредность и коварство.

И только она так подумала, только оттолкнулась и побежала вперед, подняв воинственно кулак кверху, как делал ее папа:

– Ну держись, мерзкий карлик! Я тебе покажу, где раки зимуют…

Стена сзади Сони сама собой исчезла, и из неясной тени мгновенно показалась угрожающая фигура гигантской гадюки с неимоверно огромной башкой, со злыми, смертельно обиженными глазами монстра, которые четко и ясно уставились в одну дальнюю, но хорошо зримую точку.

– Нельзя! Нельзя! Не может быть! – завопил тролль, хватаясь то за руки, то за ноги, то за голову, то закрывая глаза и рот дрожащими руками.

– Отойди в сторонку, дорогая моя девочка, – прошипела гигантская эфа, бросив тут же потеплевший взгляд на внучечку. – Ты молодец! Ты справилась! Теперь дай бабушке уладить дела с одним старым «другом».

И сжавшись в большой клубок, поблескивающий плотными стальными мышцами самой страшной грозы пустынь, гигантская эфа стремглав бросилась на своего врага, прорезая пространства за миг.

– Льзя! Льзя! Льзя! – опоздало прокричал тролль волшебное слово, видя надвигающуюся смертельную опасность.

– А я предупреждала! – директорским тоном проговорила Екатерина Олеговна, без сожаления отходя в сторонку. – Приветствую вас, Эфа Гюрзаевна!

Гадюка набросилась на тролля и в одно мгновение проглотила того, даже не жуя. Страшные глаза тут же налились удовлетворением, будто она мечтала это сделать давным-давно. И уже спокойная, с лаской и радостью на хищном лице, подползла к волшебнице.

– Приветствую госпожу Ирминсуль Арминдальвельевну, – прошипела гадюка, исполняя змеиный реверанс перед директором школы.

– Ну что вы, Эфа Гюрзаевна, – смутилась волшебница, воспламеняясь фиолетовым. – Впрочем, всегда приятно встретить давнюю знакомую, которая помнит былые сказочные времена, канувшие безвременно в Лету. – А все-таки у нас получилось, – развела руками директор школы, наблюдая странную картину, как все полы школы были устланы спящими учениками и учителями, к счастью живыми и здоровыми.

Гадюка же, ловко развернувшись своим гибким телом, направилась к своей правнучке, которая с восхищением разглядывала свою прародительницу.

– Какая ты красивая, бабушка! – проговорила Соня. – Я тебя именно такой и представляла!

И в самом деле, несмотря на устрашающий рептильный вид, бабушка Эфа была удивительной красоткой, особенно, когда улыбалась. У нее даже появлялись ямочки на зеленых щечках. А еще у нее были очень длинные светлые ресницы на желто-зеленых глазах, прямо как у папы и у самой Сони. Так вот от кого они передались!

Девочка подбежала к гигантской родственнице и обняла теплое гладкое тело, от которого вкусно пахло земляникой.

– Помощница моя, как я мечтала тебя увидеть, чтоб отблагодарить за все, что ты для нас сделала. Не забывала, чтила, помнила, – проговорила бабушка Эфа и, прикрыв глаза от блаженства, стала нашептывать своим раздвоенным языком какие-то добрые слова на ухо маленькой девочке, одновременно сама уменьшаясь до обычного человеческого роста, расправляя красивые женские молодые руки, и еще крепче обнимая пра-пра-правнучку. – Ты очень смелая и отважная, честная и открытая. Ты не предавала нас ни на одну минуту, хотя над тобой подтрунивали, не верили и высмеивали. Ты справилась с задачей доблестно. Победила самое страшное проклятье – неверие в себя и свое волшебство. Ты стала сильной, и эта сила вызволила нас из тартараров. Отныне тебе не нужно становится эфой, моя дорогая, ты можешь быть сама собой – просто маленькой Соней. Нашей дочкой и внучкой. Впредь мы сами постоим за себя и за справедливость, – говорила прародительница, снимая с Сони чары, которые делали ее волшебной, но при этом странной для других, умеющей слышать неслышимое и видеть невидимое. – Теперь твоя сила пригодится для другой задачи – большого и длинного путешествия вокруг солнца.

Все не могли насмотреться на эту сцену единения и на совместную победу над проклятьем.

– То есть ты здесь навсегда? И больше никогда-никогда не исчезнешь? – неожиданно спросила Соня и чуть не расплакалась, только представив, что может потерять обретенных родных, которых раньше лишь слышала, а теперь и видела и обнимала, и вдыхала их земляничный запах. И это являлось самым большим счастьем, не сравнимым ни с чем.