Бедная, бедная Саша и бедная, бедная Лиза

Тяжело вздохнув, ничего друг другу более не говоря, поникнув головами женщины, разошлись по своим делам… Впереди многое предстояло обдумать и сделать.

Второй свидетель

На следующий день, в субботу утречком, Валентина Алексеевна бодро уселась в трамвай №4, чтобы выйти на восьмой остановке. Маршрут вел в недавно отстроенный, новенький район города, где проживала Коробейникова Ираида Петровна с мужем и дочерью, еще один участник разразившегося скандала – глава родительского комитета всех трех выпускных классов «А», «Б» и «В» новоиспеченного колледжа №1.

Всмотревшись в весело бегущие по небу облака, старая учительница напомнила себе, что с упадническим настроением или ожиданием провала многого не добьешься, поэтому, достав тетрадку с делом «Бедной Саши и несчастной Лизы», внимательно стала перечитывать свои заметки, в уме удивляясь, как люди сами себе громоздят преграды, о которые потом же спотыкаются и ломают жизни. «Но ничего! Будь что будет!» – скомандовала сама себе мудрая учительница и широко улыбнулась. День стоял чудесный, весенний, а впереди мерещилось светлое будущее: майские праздники, природа, прогулки, фонтаны, мороженое, гости, задушевные чаепития…

***

С большим радушием встретили Валентину Алексеевну и в этом красивом, богато уставленном доме.

– Мне бы не хотелось юлить и отнимать ваше драгоценное время, поэтому я выскажу свою точку зрения, которую разделяют все родители наших замечательных детей, чьи многострадальные успехи подняли уровень колледжа до «Лучшего в стране», – споро начала разговор Ираида Петровна. – Моя Танечка – умная, усидчивая, дисциплинированная девочка. Мы с мужем и моими родителями радуемся – не нарадуемся ее успехам и прилежности. И как вы понимаете, было бы совершенно неприятно, прискорбно и обидно потерять заработанные очки по вине каких-то прохиндеек, – и чрезмерно загорелое лицо Ираиды Петровны некрасиво исказилось, от чего накрашенные алым уголки губ несимпатично поползли вниз.

Валентина Алексеевна молчала. Она давно знала семью Коробейниковых, в частности Татьяну, ее ученицу, действительно отличающуюся прилежностью и усидчивостью, но, к сожалению, ни умом, ни сообразительностью. Заработанные очки, как выразилась глава родительского комитета и по совместительству мама Тани, доставались девчонке огромными усилиями, и старой учительнице не раз приходилось жалеть ученицу за проделанную трудоемкую, тяжело давшуюся работу, чуток завышая бал. Однажды, завидев Ираиду Петровну, классный руководитель первого «В» поняла, что судьба этой девочки целиком и полностью находится в руках самоуверенной матери и не подлежит обжалованию. А так как Валентина Алексеевна, зная свое место, всегда занимала сторону родных, пусть даже внутренне не соглашаясь с ними, отдавала себе отчет, что выбранная для ребенка участь – лучшее, что есть, и неоспариваемый факт со всеми вытекающими последствиями, которые в будущем лягут на плечи именно близких. Конфликты между преподавательницей и родителями, таким образом, отпадали сами собой.

Тем временем Ираида Петровна продолжала:

– Если наш колледж и в третий раз завоюет звание «Лучший», перед его выпускниками открываются широчайшие перспективы: поступление в первый университет страны без экзаменов, например, на самый престижный и недосягаемый факультет – юриспруденции. Где уже через три года Танечка сможет записаться на программу по обмену студентами с университетом Нью-Мехико и поехать туда на один год стажировки, чтобы получить досрочно международный диплом адвоката и улучшить свой английской до знания родного. И когда вернется, ее с удовольствием примут в любую крупную нефтегазодобывающую компанию. Оторвут с руками ногами, понимаете?! – многозначительно закончила женщина, теребя разноцветные перстни на ухоженных руках с длинными алыми ногтями, как раз в тон помады.

– Понимаю, – просто ответила Валентина Алексеевна, – а сама Татьяна согласна?

Из комнаты вышла высокая девица в эффектном красном платье, с красной сумочкой и в красных туфлях. Судя по яркому макияжу и прическе, собирающаяся на какое-то торжество. Тепло поздоровавшись со старой учительницей, девушка вяло подтвердила свои желания ехать в Америку и стать успешным адвокатом международных отношений.

– И конечно, приятно радует получение президентских грантов и поездка в Лондон, – сладко улыбаясь, закончила Ираида Петровна.

– Не уверена, что поездка состоится. Насколько я могу судить, Худову Сашу и Неугодникову Лизу допустят до всеобщих экзаменов, – серьезно сказала учительница.

– Мы этого не допустим, – угрожающе прошипела Ираида, – Анжелика Игоревна даже не представляет, что своим неразумным гуманизмом, ставя под удар судьбы детей, которые своим талантом и гениальностью добились всех тех высот для школы, то есть колледжа, может потерять не только доверие родительского коллектива, но и свою карьеру. У нас имеются рычаги, чтобы поставить на место недальновидного директора. Ведь Анжелика Игоревна уверена, что именно она подняла колледж. Но нет! Мы, то есть они, – и Ираида выставила вперед палец, украшенный аляпистым перстнем, показывая на Таню, – вытянули своим усердием и оценками на федеральный президентский уровень. Не будет их – не будет колледжа! А вот если не станет директора… – черная нарисованная бровь круто поползла вверх, почти касаясь блестящих уложенных в модную прическу, волос.

– К сожалению, от Анжелики Игоревны ничего не зависит, – так же серьезно и просто сказала старая учительница.

Беседа закончилась, женщины сухо попрощались и каждый отправился по своим делам.

***

Валентина Алексеевна решила прогуляться до дома Худовой Саши пешком, тем более суббота благоухала ароматами распустившейся сирени, через которую переливались яркие весенние лучи, подогревавшие воздух. Чувства находились в смятении, но она подбадривала себя вновь и вновь. «Будь что будет!» – гласил девиз этого непростого запутанного дела.

А все-таки жизнь чрезвычайно мудра и сложна, размышляла женщина, вдыхая чудесные ароматы любимого города, где прожила долгую насыщенную счастливую жизнь.

Если бы школе суждено было завоевать этот конкурс и планы Ираиды Петровны сбылись, бедной замуштрованной отличнице Татьяне, по сути, обычной симпатичной девице с поверхностным мышлением, порой с трудом выражающей свои мысли, пришлось бы и дальше реализовывать честолюбивые мамашины планы: учить, зубрить, стараться, ехать неизвестно куда. А потом после всех этих мнимых достижений и подвигов превратиться в обычную домохозяйку, что и, собственно, стало с самой Ираидой… Валентина Алексеевна решительно замотала головой, разгоняя тягостные раздумья.

А вот если б Анжелике удалось-таки победить в этом конкурсе и добыть заветную фотографию с президентом, взлетевшие до небес амбиции сыграли бы с директрисой самую злую шутку, была уверена учительница. Ибо вознесшаяся гордыня и спесь никогда не доводили человека до добра. И опять мысли закружили в голове роем неугомонных свирепых пчел. Что бы стало с Гелей? Наверное, ее тоже б отправили в Нью-Мехико бороздить космические океаны международных отношений…

Третий свидетель

В доме Худовых учителя младших классов и ответственного за разбирательство в деле двух учениц одиннадцатого «В» Михееву Валентину Алексеевну встречала бабушка Саши – Раиса Степановна, начальник отдела кадров при губернаторе Московской области. Ни папы с мамой, ни самой Саши в трехкомнатной квартире, убранной в классическом стиле с хрустальными люстрами и паркетом из воронежского дуба с новомодными супертонкими плазменными деталями, не наблюдалось.

Бабушкой Раису Степановну было назвать очень трудно. Небольшого роста, но с подтянутой фигурой и объемистым бюстом, прекрасно выставленным через стильную блузу, в элегантном костюме с золотой брошью, с высокой модной прической и последними технологиями в области омоложения, начальник отдела кадров отличалась недюжинной энергией, сплюсованной битами шарахающей во все стороны харизмой в виде лучезарной улыбки и искрящим чувством юмора. Валентина Алексеевна радостно улыбалась в ответ на теплые приветствия и комплименты и удивлялась, как отдохнула природа на Саше, отдав все свои предпочтения неунывающей прародительнице.

– Валентина Алексеевна, я все прекрасно понимаю, – с серьезностью начала бабушка, доброжелательно беря ухоженными надухаренными руками теплые руки старой учительницы, почти что своей ровесницы. – Саша – не ангел, я реально оцениваю ее достоинства и недостатки, – рьяно тряхнула челкой женщина. – Но она моя внучка! И я буду грызть и рвать все на своем пути, чтобы впихнуть ее в какой-нибудь теплый чистый кабинет госучреждения или какого-нибудь богатенького столичного банка, где она спокойненько, без нервов будет отрабатывать свой восьмичасовой рабочий день, получая приличные, достойные деньги, чтобы взрастить следующее поколение Худовых. Вы меня понимаете?!

Валентина Алексеевна молчала, всматриваясь в умное, прозорливое, увлеченное, некрасивое лицо собеседницы. Мудрая учительница взвешивала шансы в уме, сумеет ли она с помощью слов переубедить старую лису совершить совестливый поступок. А так как пожилой женщине терять было нечего, чтобы бояться всесильной «левой руки губернатора» – ни важного поста, ни серьезных связей, великих перспектив, – Валентина Алексеевна решила рискнуть.

Был у опытной, прожившей полвека в гармонии со своей совестью, мудрой учительницы один важный жизненный принцип, гласивший: «Будь искренним и говори всегда правду, это единственное, что может быть по-настоящему действенным в разговоре с хитрецом, подлецом, а тем более честным человеком».

– Уважаемая Раиса Степановна, – вынула свои руки из объятий посуровевшей начальницы кадров Валентина Алексеевна, – у меня нет детей и внуков, возможно, поэтому мне сложно согласиться с вашей картиной мира, где на одном кону вы ставите будущее внучки, а на другом – судьбы нескольких десятков человек. Но я взрослый и серьезный человек, чтобы честно оценить поступки каждой из заинтересованных сторон, поставить себя на место и понять. Есть факторы, которые вы, вероятно, недооцениваете или прогнозируете не достаточно точно. Возьмусь выразить свое видение будущего, чтобы вы оценили происходящее с чужой колокольни, так сказать, и уже после этого приняли взвешенное решение. Саша была когда-то доброй, милой девочкой, и, если б ей не мешали со стороны, она б выросла в добрую милую девушку, в будущем, конечно же, нашедшую свою судьбу за несложной тихой офисной работой, о которой для нее грезите вы из лучших побуждений. Но мы, взрослые, своими страхами и нереализованными надеждами порой портим то, что и так прекрасно растет и развивается, достаточно только слегка направить в нужное русло.

Валентина Алексеевна достала и сумки пластиковую папку с делом Саши Худовой, вытащив несколько листов характеристик от учителей разных дисциплин и психологов. И коротко резюмировала общую данность: невнимательность, плохо развитая речь, плохо оперирует цифрами в голове, безынициативна, ленива, хитра, злоязычна, имеет твердый ригидный неуступчивый характер, некоммуникабельна, плохо ладит с одноклассниками, не имеет друзей среди сверстников и так далее.

Лицо Раисы Степановны на глазах бледнело, тут же покрываясь бордовыми пятнами. Однако ходу назад не было, и, не обращая внимания на реакцию, Валентина Алексеевна продолжила свою тираду.

– Из-за чрезмерной протекции с вашей стороны в классе Саша находится на особом счету, чувствуют это ученики, учителя и сама Саша. Все это не прибавляет бедной девочке популярности, и она, понятное дело, словно раковина ракушки, закрывается и вредничает в ответ, зная о своей безнаказанности. Впереди череда сложных испытательных экзаменов, от результатов которых зависят судьбы трех классов, их родителей, учителей, директора школы и колледжа в целом, а также злополучной поездки в Лондон. Будет проведена независимая экспертиза с привлечением педагогов с других школ, на которых при всем желании нельзя будет подействовать ни конфетами, ни громкими должностями и ни уговорами. Саша не сдаст экзамены… Это очевидно не только мне, но и всему педагогическому составу, одноклассникам, директору школы, которая курировала вашу внучку с седьмого класса, прозорливым взглядом предвидя надвигающиеся сложности… Но это не помогло.

– Оценки для будущей карьеры не главное, важна корочка… – будто сама себе напомнила погрустневшая начальница-бабуля.

– Все это я вам говорю не для того, чтобы расстроить. Наоборот. Послушайте внимательно: Саша не сдаст экзамены по программе колледжа, претендующего сразу на три номинации в труднейшем соревновании, но вполне себе получит удовлетворительные оценки в обычной образовательной школе по общим нормативам, – и, не переведя дух, Валентина Алексеевна продолжала: – Саша неумна по школьной программе, но вполне себе деловита в обычной жизни. У нее твердый, сложный характер, она умеет манипулировать людьми, добиваться чего хочет своими методами. Неужели вы думаете, такая девочка пропадет по жизни?

Учительница улыбнулась, завидев зарумянившиеся щеки и затеплившую улыбку на лице Бабушки. Все-таки она сумела задеть за «живое» старую лису.

– Хорошо, согласна, – давая задний ход, произнесла бабушка. – И что вы предлагаете?

– Хотелось бы закончить, Раиса Степановна, эту неприятную для меня в том числе речь. Ибо судьба Саши мне тоже небезразлична. Вы можете поступать как знаете, воткнув Сашу в самые «теплые и нагретые» местечки в министерстве. Сможете подобрать ей квартиру в лучшем районе города, купить элитную мебель, выбрать мужа… Но подумайте о будущем Александры, ведь со временем не станет вас и вашей поддержки. И тепличные условия содержания сыграют злую шутку с вашей внучкой. Расхваленные таланты, дорогие подарки, тотальная протекция разогреют нерадивый разум, но законсервируют его, не дадут самостоятельно развиваться в понимании собственных возможностей и границ. Неужели вы не видите надвигающиеся свинцовые тучи над головой девочки, которые в будущем обязательно разразятся громом и молнией. Женятся на квартирах и машинах, берут за связи, но потом человек должен сам бороться, сам стремиться, сам желать и осуществлять задуманное… А Саша, бедная Саша всего лишь обычная девочка, – улыбнулась Валентина Алексеевна, глядя на фото в рамочке, где тонкое бледное лицо внучки Раисы Степановны смотрело с белых пляжей, утопленных в плакучих экзотических пальмах.

Валентина Алексеевна, добродушно улыбнувшись, привстала, собираясь уходить.

– Мы с вами взрослые люди, чтобы трезво оценивать таланты наших детей и свои собственные возможности, а также понимать, что невозможно устлать соломкой всю их жизнь, тем самым отбирая бесценный радостный опыт познания этого прекрасного сложного мира. Наша задача быть с ними, но не делать все вместо них.

Раиса Степановна ничего не ответила. Бушующая харизма и боевой настрой сделать Сашу великим директором разбились о честность строгого педагога. Было о чем подумать.

В свою очередь, Валентина Алексеевна не сильно надеялась на этот разговор, зная, что ригидность мышления не только передается из поколения в поколение, но очень тяжело выветривается из характера. Одного разговора здесь недостаточно. Ей просто хотелось, чтобы бабушка вспомнила ее слова и не переборщила с опекой, когда придет время.

Четвертый свидетель

Итак, разбирательство дела Саши с Лизой подходило к концу, после чего Валентина Алексеевна должна была решить, как правильно поступить в этом непростом деле, где на одной чаше стояло будущее колледжа в лице выпускников и их родителей, учителей, директора, а на другой – справедливость и сочувствие к девочкам, которые стали камнем преткновения в игре за ценные призы. Оставалось посетить последнюю ученицу, Неугодникову Лизу, и попробовать убедить ее родителей уступить во благо других и престижа колледжа.

Эту встречу старая учительница решила назначить на воскресное утро, оставляя вечер для отдыха и окончательного обдумывания.

Елизавета Неугодникова, ученица одиннадцатого «В», проживала в большом частном доме, в котором умещалась ее многочисленная семья во главе с дедушкой Георгом Валентиновичем, начальником гороно.

Так как добраться до жилого сектора было довольно сложно, за учительницей была послана машина.

В большом доме, сверкающем от мрамора, стекла и металла, встречали Валентину Алексеевну все представители семейства. В углу в кожаном кресле, тихо поздоровавшись, примостилась Лиза. Судя по озабоченным лицам, разговор начался еще до прихода Валентины Алексеевны и явно не закончится после ее ухода.

Как и ожидала гостья, слово сразу же взял властный Георг Валентинович, достав какие-то бумаги из стола. Листы, исписанные синей ручкой от руки, были «Докладными» и «Заявлениями» от лица всего родительского комитета, одноклассников, а также некоторых учителей.

Георг Валентинович, заложив руки за спину с бумагами дела, тут же перешел в наступление:

– Меня эта ситуация давно волновала. Это уже не первый случай жалоб со стороны родителей в адрес самоуправной директрисы и ее бесчеловечных экспериментов с нашими детьми. В погоне за престижем она ставит на кон судьбы людей! А кто позволил такое самоуправство? Кто дал право? Развела, понимаешь ли, самодурство, эгоизм и безнаказанность! Вот что это такое!