Бедная, бедная Саша и бедная, бедная Лиза

Валентине Алексеевне, внимательно слушающей эту гневную речь, вдруг почудилось, что Георг Валентинович все это говорил не об Анжелике Игоревне, а как будто о себе. Ведь правда, его слова отлично характеризовали поведение самовольного, капризного, неэтичного, эгоистичного, несправедливого самодура, чем славился старый начальник, на которого тоже не раз писали заявления и жалобы в вышестоящие органы.

Не зря мудрецы изрекли: «В своем глазу бревна не видит, а в чужом соринку разглядит», – шутливо подумалось Валентине Алексеевне, которая решилась закончить этот бесполезный монолог и начать конструктивный диалог, про себя скомандовав: «Будь что будет!»

– Георг Валентинович, дело, за которое я ответственна, требует очень серьезного подхода, ибо замешены судьбы детей и целой школы. Имеются также некоторые щепетильные моменты, которые я хочу обсудить с родителями Лизы наедине. Поэтому прошу высказать то, что вы не успели сказать, а затем оставить меня с непосредственными попечителями Лизы Неугодниковой.

Георг Валентинович онемел от того, что впервые за долгие годы его прервали на полуслове, что могли позволить себе лишь начальники сверху, но никак пожилая учительница снизу. Но, уперевшись в твердый взгляд Валентины Алексеевны, в котором читалось железное намерение сделать так, как правильно, Георг Валентинович пошел советоваться с домочадцами, Лиза по-прежнему безучастно сидела в кресле в углу.

Как и ожидала Валентина Алексеевна, комнату покинули недовольные родители, оставив разбираться с «нахальной училкой» предводителя семейства. Лиза осталась на месте.

– Георг Валентинович, разговор очень серьезный, могли бы вы попросить Лизу тоже выйти.

Наконец взрывной характер начальника не выдержал такого количества приказов, отдаваемых не им самим, и, покрываясь бордовыми пятнами, мужчина сердито выдал:

– Я еще подниму вопрос о том, чтобы учителей экзаменовали на этичность и хорошие манеры. Что вы себе позволяете?! Чему вы учите ребенка? Хотите за спиной у девочки рассказывать ваши гадостные сплетни? Это, по-вашему, педагогика?

– Лиза, я прошу тебя выйти, конечно же, не для того, чтобы говорить гадости и плохие слова за твоей спиной. Наверное, ты это понимаешь, – простосердечно улыбнулась учительница, обращаясь к девушке, замершей в кресле. – Просто разговор касается множества тем, некоторые из них касаются непосредственно твоего дедушки. И эта информация тебе будет неинтересна.

Лиза, легко вспорхнув, быстро покинула залу. Георг Валентинович, второй раз онемев от такого форменного нахальства со стороны гостьи, принялся-таки выслушать настырную учительницу, сев в то же кресло, где сидела внучка, и демонстративно скрестил руки на груди, придав лицу надменный вид.

– Итак, Георг Валентинович, задача, с которой я пришла к вам в дом, не из легких. Рассказать, что с вашей девочкой случилась беда. Не скрою, мне было бы проще разговаривать с матерью Лизы, ибо это весьма деликатная тема. Ужасно неприятная история с выпускными экзаменами на самом деле оказала услугу вашей семье, вскрыв эту проблему, с которой вам теперь предстоит что-то делать.

Валентина Алексеевна достала из сумки распечатки странички с социальных сетей Лизы, а также объяснительные и жалобы со стороны учителей, и психологическую справку о состоянии здоровья ученицы одиннадцатого «В».

Георг Валентинович долго изучал бумаги, достав из кармана рубашки очки. Кое-где его брови взмывали вверх, отвисала челюсть, мужчина бледнел, краснел, как совсем недавно сама Валентина Алексеевна. Наконец, дойдя до жалоб классного руководителя, а потом психолога, бедный дед не выдержал, бросил бумаги на диван и заговорил упадническим голосом:

– Это все вранье! Наговоры! Вот если б вы видели, как она держится в седле, ее награды на соревнованиях… Или какая она любознательная в поездках… Какие умные вопросы задает! Все запоминает! Все слышит! А какая она добрая… Она мне мою маму напоминает в молодости…

Валентина Алексеевна прикусила губу от этой трогательной сцены. И сама себе ответила на вопрос, откуда в Лизе эта смена настроений, взрывной характер, неадекватность, тут же сменяемые ипохондрией.

А потом случилось то, что и должно было случиться. Георг Валентинович вдруг вскочил, бросая бумаги под ноги учительницы, и взревел от негодования, выкрикивая все, что он думает об этих бумажках-писульках бестолковых грамотеев, которым только бумагу переводить, о Валентине Алексеевне – «сапожнику без сапог», которую нужно отстранить от преподавательской деятельности, ибо у нее нет своих собственных детей, а значит, она понятия не имеет что им нужно, о преступных ошибках учителей, которые, словно страусы, держали головы в песке все это время, не обращая реального внимания на бедную Лизу, о непростительном недосмотре со стороны самовольной директрисы, у которой неудачный опыт построения семьи, а значит, она подает плохой пример своим ученикам… Одним словом, были виноваты все.

Валентина Алексеевна же во время этой уничижительной тирады обратила внимание на страшную душевную муку, исказившую лицо несчастного дедушки, нехорошо покрасневшее, с нещадно вздувшимися синими венами на седых висках. Становилось ясным, если срочно что-то не предпринять, еще чуть-чуть, и начальника гороно хватит удар. Нужно было действовать.

Валентина Алексеевна, слегка коснувшись рукой лба, томно вздохнула и плюхнулась в глубокий обморок, рапластавшись на полу, прямо на глазах у Георга Валентиновича, в третий раз онемевшего от шока.

Уже через минуту на безумный зов деда прибежали все. Поднялась невероятная суета, все пытались привести в чувство бедную женщину, не выдержавшую натиска со стороны напористого начальства. Дети шикали на отца за неуемный характер и пробовали вызвать «скорую» или померить давление, махали газеткой и платками перед бесчувственным лицом несчастной. Лиза тихо плакала, держа теплую руку учительницы, злобно поглядывая на деда. Несчастный начальник, только что оравший дурным голосом, ошеломленно упал в кресло, предчувствуя, что этот перебор с криком плохо отразится на карьере, если дело предать огласке.

Валентина Алексеевна тем временем дала еще пару минуток для попыток ошалелых родных Лизы привести себя в чувство. Потом, шатаясь, привстала и попросила отвезти себя домой, отказывая в увещеваниях посетить госпиталь. С бледным Георгом Валентиновичем пожилая женщина не попрощалась, в душе надеясь, что начальник гороно сделает правильные выводы про неуемное своенравие и резкость.

***

Весь вечер Валентина Алексеевна провела в домашних делах, пытаясь абстрагироваться от школьных мыслей. Дело в том, что всю ситуацию и ее возможные последствия учительница поняла и предвидела еще на директорском совещании. И решение было принято тогда же, просто, как обычно бывает, сердце надеется на чудо, а разуму нужны доводы. Поэтому после уборки, помывки и чистки квартиры Валентина Алексеевна позвала в гости подругу, чтобы посвятить вечер просмотру новой экранизации Шерлока Холмса, заранее заготовив мятный чай и шоколадные конфеты. А в неприятном деле «Бедной Лизы и несчастной Саши» была поставлена жирная точка, где каждый из свидетелей удивительным образом оказывался обвиняемым, судьей и палачом одновременно, возможно, даже не подозревая об этом. Справедливость была восстановлена, оставалось лишь узнать, как сама жизнь разложит все по полочкам.

Глава 4. Вердикт и финал

К этому дню готовились многие: ученики, родители и педагоги, знакомые и друзья, соседи и односельчане… Ибо так уж получалось, вольно или невольно Валентина Алексеевна занимала в жизни этих людей очень важное место. И благодарные сердца не могли пропустить, чтобы не поздравить доброго друга и покровительницу с ее днем рождения, тактично забывая произносить вслух солидную цифру юбилея.

День рождения начинался с просмотра почтового ящика, полного ярких открыток с цветами и кошечками. Дело в том, что когда-то давно Валентина Алексеевна попросила учеников не дарить ей дорогих подарков, лучшим даром считая весточку о том, как поживают ее многочисленные ученики. Эта просьба передавалась из уст в уста, и даже тем, кто лично ее не слышал, нравилось раз в году писать своей первой учительнице, кратко повествуя о своей жизни. Валентина Алексеевна всегда со счастливой улыбкой доставала пухленькую стопочку открыток, прикладывая их к груди и роняя благодарную слезу. Думается, все эти люди знали, что этот знак внимания очень важен старой женщине, поэтому никогда не забывали отправить открытку. А может быть, в этот век компьютерных новшеств, от которых рябит в глазах, им самим нравилось по старой привычке заполнять квадратики с индексом города и писать приятное многозначащее «Дорогая Валентина Алексеевна».

В любом случае, этот день делал счастливым не только пожилого педагога, а еще пару сотен взрослых и юных душ.

В школе же юбиляршу ждал цветочно-конфетно-фарфоровый рай и множество-множество объятий, поцелуев, пожеланий, улыбок и немного благостных женских слез.

Из гороно прислали огромный букет розовых цветов и красочную открытку с пожеланиями здравия, подписанную Неугодниковым Георгом Валентиновичем от лица руководства. Учительская и классная комната утопала в цветах и подарочных коробках, однако Валентина Алексеевна старалась не прерывать урок, прося поздравляющих заходить в перемены или после уроков.

***

Докладная о ходе разбирательства и принятом решении ответственного делегата Михеевой В.А. лежала у Анжелики Игоревны уже сначала уроков, в 8:30 утра. Директриса периодически вздыхала, собираясь с духом, чтобы огласить заинтересованным окончательный вердикт по этому делу.

К полудню ей в кабинет занесли заявление от родителей Худовой Александры о срочном переводе девочки в другую школу.

Анжелика Игоревна, ошеломленно качая головой, не поверила своим глазам, читая написанное, представив, чего стоил ее первой учительнице разговор с начальником отдела кадров и начальником гороно.

Однако одно заявление дела не меняло. Лиза Неугодникова с ее хулиганством и низкими оценками одна могла испортить общий табель успеваемости и идеального поведения выпускного потока. А значит, попытки Валентины Алексеевны урегулировать разгорающийся скандал закончились неудачей. Собравшись с духом, Анжелика Игоревна попросила секретаря напечатать приказ о допуске к выпускным экзаменам всех учащихся одиннадцатых классов. Без исключения. Все дети, чьи счастливые ученические годы прошли в стенах образовательной школы №2, а ныне колледжа, имели право сдать экзамен по предложенной программе, претендуя на высокие баллы, престижные грамоты, ценные призы и льготы и, конечно же, поездку в Лондон в случае победы в конкурсе.

Глава 5. Следствие закончено

Валентина Алексеевна, счастливая и уставшая, с огромными букетами цветов и увешанная подарочными пакетами, как новогодняя елка, уже вечером, после чаепития с коллегами и родителями школы по случаю дня своего рождения, возвращалась к себе домой и увидела на лавочке у подъезда грустную директрису школы, по видимости, давно ожидающую старую учительницу.

Нетрудно было догадаться, что у Анжелики Игоревны был тяжелый день. Валентина Алексеевна, с сожалением вглядываясь в лицо бывшей ученицы, пригласила ее на чашечку чая наверх. Молодая женщина взяла цветы в охапку, и они молча поднялись в квартиру.

Разложив, поставив, вместив новые предметы в доме по местам, наконец, женщины уселись на кухне, заварив ароматный липовый чай.

– Где я сделала ошибку? – грустно спросила Анжелика, вглядываясь в мудрые глаза женщины напротив.

– В тот момент, когда ты перестала видеть реальность через призму интересов других людей, перестала слышать их голоса и мнения, решая за них, что хорошо, а что плохо, – в этот момент все пошло наперекосяк, – просто ответила мудрая женщина. – Видишь ли, какая штука, одна птица, взлетев в небо, не знает, куда и зачем лететь. Но стоит только целой стае взлететь, тут же у них появляется понимание, куда и зачем. Из стаи выделяется вожак, который ведет за собой всех. Но стоит только взять этого вожака и вновь оставить одного, он превращается в обычную птицу, которая одна не знает, что ей делать, – разливала по чашкам горячий чай Валентина Алексеевна. – Люди сложнее, чем птицы. У них есть чувства, цели, амбиции, но это не меняет законов мироздания. Сам по себе человек ничего не стоит… – мудрые глаза добродушно улыбались.

– А как же индивидуальность? Личность? Неповторимость?

– Э, сказочка про белого бычка ваша индивидуальность, – махнула рукой, учительница, дуя на дымящую чашку. – Бред сивой кобылы! Вот пожила ты индивидуально и неповторимо пять лет… Понравилось? – с укором спросила женщина.

Анжелика Игоревна горестно опустила глаза.

– Видишь ли, свой собственный голос, если прислушиваться только к нему, начинает перебивать все остальные, становится невероятно громким и важным, а другие кажутся слабыми и незначительными. И в этот момент ты превращаешься в ту самую глупую птицу, без стаи не знающую, куда и зачем она летит.

– Сегодня Борис забирает Гелю… – тихо сама себе сказала Анжелика.

Эпилог

Колледж №1 в текущем году не занял призовое место по предложенным номинациям, потеряв предыдущие набранные очки и баллы. По условиям престижного конкурса с него были сняты регалии «лучший» и «№1», к сожалению, президентские гранты отошли другому учебному заведению Сибирского федерального округа, который по набранным баллам, выпускным оценкам и независимой экспертизе был признан лучшим по успеваемости и подготовленности быть примером для других, а также выступать на образовательных мероприятиях при присутствии главы государства. Сибирские выпускники одиннадцатых классов лучшего северного колледжа №1 посетили в этом году пасмурный Лондон и его достопримечательности, включая квартиру всеми известного персонажа на улице Бейкерстрит, 226.

Разгневанный родительский комитет штурмовал все возможные инстанции жалобами и докладными, добиваясь увольнения Агапкиной Анжелики Игоревны, допустившей непростительную ошибку, по вине которой колледж утратил престиж и заслуженные регалии с бонусами. Не дожидаясь ответа гороно, сразу же после экзаменов молодой директор написала заявление об уходе по собственному желанию, желая избежать ненужного скандала и шумихи, понимания и принимая свою вину.

Худова Александра была переведена в другую школу, где успешно сдала выпускные экзамены на весьма приличные отметки, обрадовав тем самым свою бабушку и родных, получив ожидаемый сюрприз на окончание школы – красивый красный автомобиль. Сразу же после школы Александра вошла в управленческий коллектив известного в городе банка и проработала там более трех лет. Позже банк был перепродан столичным хозяевам, и Александру с позором, но с пятимесячной компенсацией выгнали, , так как новому руководству нужны были профессионалы на местах. Саша долго не работала, зато успела выйти замуж, вскоре обрадовав семью пополнением в виде девочки, которую назвали в честь прабабушки. В целом жизнь текла спокойно и своим чередом, сменяя черную полосу на белую и серую.

Неугодникова Лиза не сдала выпускные экзамены, просто не придя в школу в назначенный день, а также неожиданно исчезнув на пару дней в компании малознакомых людей, чем ввела семью и местную полицию в неописуемый ужас и шок. У дедушки Георга Валентиновича Неугодникова случился инсульт по такому случаю, и он попал в госпиталь. Уже летом, придя в себя и вернувшись в строй, Георг Валентинович с неудовольствием отметил, что на работе его не ждали, намекнув, что место заготовлено для более молодых кадров. Поборовшись какое-то время, Георг Валентинович уступил, точнее уступило его здоровье, которое потребовало постельного режима в обязательном порядке. Отставку и запоздалый уход на пенсию пышно отпраздновали в лучшем ресторане города, однако в небольшом кругу друзей и родственников, с которыми ладили Неугодниковы. Именную поздравительную грамоту от высшего руководства повесили в главную залу. Лиза вскоре была помещена в клинику для прохождения обследования и последующего лечения. После первого случая побега случались и другие. В целом жизнь проходила спокойно, иногда принося нежданные и порой неприятные сюрпризы.

Из-за поражения колледжа в престижном конкурсе Татьяна Коробейников не смогла поступить автоматом на самый желанный перспективный факультет лучшего университета страны. Ей и ее маме Коробейниковой Ираиде Петровне пришлось потрудиться все лето: одной – над зубрежкой, другой – по поиску подходящих связей, чтобы Татьяна таки поступила на юриспруденцию. А через три года институт Нью-Мексико принял-таки в ряды по обмену студентами одетую по последнему писку моды и люкса студентку третьего курса. Однако скоро выяснилось, что в Нью-Мексико, кроме университета, зоопарка, парка и пустынь, не было особых достопримечательностей, поэтому Татьяна являлась местной знаменитостью, привлекая внимание простых мексиканских и китайских студентов, одетых в шорты и майки, своими яркими шелковыми платьями с высокими и глубокими разрезами и стразами. Вскоре из-за погодных и прочих условий бедной Татьяне, оставленной одной на год для освоения просторов международных отношений, тоже пришлось переодеться в обычные джины и футболку. Через год она вернулась домой усталым, но дипломированным адвокатом международных отношений. Сразу же по приезду ее тут же «с руками и ногами оторвала» одна известная газодобывающая компания на должность помощника юриста с неплохим для начала окладом. Проработав несколько лет все в той же должности и с тем же окладом, Татьяна тайно вышла замуж за бывшего одноклассника Мухаммеда и, приняв мусульманство, уехала жить в прекрасный город Грозный, в большое и дружное семейство мужа, которое приняло девушку как родную. Несколько лет Коробейниковы не поддерживали контактов с дочерью, но время помирило враждующие стороны, в особенности после того, как Ираида Петровна увидела в социальных сетях фотографию своего первого внука из шести будущих. Татьяна никогда более не вернулась в газодобывающую промышленность, посвятив все свое время мужу и семье.