Небеса опускают взор

Разглядывание вновь напрягало Калияни, благо подошла Малика и повела подружку за руку присесть возле нее. С другой стороны сидела Суфия и уважительно поприветствовала. Девушка ответила тем же, в том числе для всех. Танцующие кружились, извивали руками и даже качали бедрами. Сидящие хлопали в ладоши, кто-то пел. В руке Шахии был звенящий бубен, которым она умело трясла. Служанка поставила возле Калияни блюдце со сладостью, девушка немного расслабилась. Среди всех отсутствовали Нур и Гулаба.

– А что это за девочки и юные? – полюбопытствовала Калияни у Малики.

– Это дочери и племянницы падишаха… – ответила та и добавила: – Две девочки – внучки падишаха от старшего сына с его первой женой, которая скончалась при родах…

Калияни обратила внимание, что вдова умершего сына падишаха, то бишь та, что стала новой женой после смерти первой, одета, как все, в цветастый кафтан. Малика пояснила, что траур по мужу у Рухани уже закончился, вдобавок у них нет какого-то обязательного цвета для траура, можно носить белое или черное, или лиловое, но не яркие наряды и украшения.

– Хабиба-бегум Сахиба! – вдруг кто-то громко обратился.

Калияни не сразу отреагировала, ибо не привыкла к новому имени. Ее тихонько коснулась рукой Малика и намекнула. Тогда девушка навела взор на Рухани. Вдова сына падишаха добавила:

– Вы ведь были индуской… может, станцуете нам что-нибудь индийское?..

Малика поддержала, ей тоже было интересно увидеть.

– Я, право, не очень хорошо танцую… – замешкалась Калияни.

Однако многие захлопали и просили выйти. Девушка выдохнула, затем встала в круг.

– Можно, пожалуйста, просто звуки барабанного инструмента… – обратилась она к евнуху, держащему ударный.

Калияни подвела ладонь к виску, второй обвела лицо, затем руки поменяла, повернулась вокруг себя и принялась совершать различные своеобразные ходы, за которыми не успевали глаза смотрящих. Ноги она иногда расставляла, что было несвойственно здешним танцовщицам, ибо в платье такое действие выглядело для многих пошло. В том числе удивилась Малика.

– Вульгарно… – вымолвила Мариам.

Некоторые согласились.

– Для такого танца нужна другая одежда, я видела во дворце махараджи одетых в широкие штаны женщин… – сказала Суфия и вспомнила своего отца – раджу.

А вот Рухани понравился танец, танцовщица будто бы обольщала, ее глаза очевидно заигрывали… За пределами сада появилась Нур. Крылья на ее курносом носу раздулись от недовольства. На правах главной жены она важно вошла и с надменностью заявила:

– Что это еще такое во дворце великого падишаха… Не бывать здесь танцам индусов!

Калияни остановилась, внимание всех перешло на Нур. Младшие жены, в том числе зрелая Гулаба, а также остальные уважительно поприветствовали главную, даже невзирая на то, что многие были старше нее. Все были вынуждены ублажать важность персоны.

– Хватит смотреть на неверную и учиться у нее ненадлежащим манерам. Веселье закончено, расходитесь, – велела возмущенная госпожа, хлопнув несколько раз в ладоши, словно гонит присутствующих.

Кто-то вроде Малики, Рухани и жен сразу же послушались и встали. А вот дочь падишаха Шахия не захотела уходить и высказала:

– Мы можем веселиться сколько хотим… Я – Шахия-бегум ? любимая дочь великого падишаха, и я не обязана подчиняться тебе… – не менее важно задрала голову.

Калияни наблюдала за противостоянием двух любимых бегум и полагалась на победу дочери. Нур колко подняла одну бровь и с деловым видом уставилась на девушку. Она демонстративно сделала шаги ближе и, подавляя взором, пригрозила:

– Я – Нур ан-Ниса Султан-бегум Сахиба – главная и любимая жена великого падишаха… Не подчиняясь мне, ты идешь против повелителя, ибо именно он запретил во дворце вульгарные танцы для своих приближенных… Что будет, когда он узнает, что его дочь на выданье любуется танцем неверной и позабыла о своей религиозной принадлежности… ? заявила госпожа и продолжала с ухмылкой смотреть.

Шахия была юного возраста, Нур старше и хитрее нее, и поэтому, даже при своем положении во дворце дочь падишаха вдруг осела и успокоила пыл. Она опустила глаза, поднесла ладонь к лицу в знак уважения перед главной женой отца и направилась из сада. Тут Калияни потеряла надежду на то, что кто-либо закроет рот змее… Нур исподлобья посмотрела на индуску, коей она для нее всегда будет, и барственно махнула ей рукой уходить, как делал падишах. Женщина уже переняла на себя замашки правителя. Калияни тяжело задышала и порывалась ответить, но к ней подошла Сурайя и буквально под руку повела, дабы избежать беды.

По пути Калияни возмутилась на браваду и дерзость Нур.

– Она столь смело использует свое положение и титулы и постоянно рисуется перед всеми, возвышая себя и принижая других… даже дочь падишаха… – поражалась девушка.

Сурайя вздохнула.

– Так и есть, госпожа… Но это право дал ей сам падишах.

Калияни прищурилась.

– И он же может его забрать… – с намеком вымолвила она и взглянула на помощницу.

Девушка подумала про Алауддина… Если Нур командует женщинами, то вряд ли позволит себе подобное с мужчинами дворца. Она решила поговорить с Маликой и попросить ту пожаловаться мужу на Нур, в свою очередь Алауддин, имея влияние на отца, расскажет ему и попросит опустить на землю зазнавшуюся бегум.

Позже Калияни пришла к покоям Малики и еще из коридора услышала громкий голос Алауддина. Он кричал на жену и насмехался. Малика смирно сидела на подушке на полу, опустив голову.

– Ты думаешь, что я женился на тебе по большой любви и буду всегда верен?.. Дорогуша, я будущий правитель и имею полное право на любую женщину, которую захочу… – заявлял он, похаживая вокруг. – Мужчины так устроены… им нужно разнообразие… и потом, я ведь добрый, просто желаю осчастливить как можно больше одиноких женщин, – засмеялся на свои слова.

Вел Алауддин себя крайне вызывающе и бесцеремонно. Калияни стояла в коридоре и, слыша издёвки и унижения, невероятно печалилась за Малику. Ей было жаль милую девушку, да к тому же красавицу. Казалось бы, что еще нужно мужчине… Он был не просто избалован, а с придурью и слишком высокого о себе мнения.

– Так что, прошу тебя, не надо меня контролировать, куда я езжу и зачем, и почему от меня пахнет жасминовым маслом… Я просто люблю всё изысканное и утонченное… ну ты знаешь… – продолжал глумиться Алауддин.

Внезапно Калияни услышала шаги – мужчина направился в коридор. Она скорее отбежала и спряталась за угол. Колыхая распущенными нечёсаными волосами, мужчина с черной бородой появился на свету факелов, и тут девушка разглядела его лицо… На щеке его был шрам, как у того господина, который приезжал к Радхе и выбирал себе куртизанок, важно обсматривая и щупая их. Калияни тихо ахнула, приложив ладонь к устам.

– Неужели… так это был ты – бесстыжий развратник и сластолюбец… – прошептала девушка.

Глаза его накрашены черным цветом, что придавало взору еще больше нахальности и злобы. Калияни хотела поддержать Малику, но сердце ее почему-то повело за Алауддином. Она проследила за ним и увидела в одном из залов, как к нему вышла девушка в черной одежде и с покрывалом на голове. Калияни прищурилась и узнала Рухани – вдову старшего брата Алауддина. Мужчина смело обнял ее и засмеялся отталкивающим дерзким смехом. Она же отвечала взаимностью и ничуть не смутилась. Калияни поняла, что у пары тайные отношения. Судя по всему, он надумал всех осчастливить и утешить.

– Я уже намекнул отцу, что брак с тобой будет нам на руку и укрепит дружбу с государством твоего отца… – сказал Алауддин.

Рухани заулыбалась и кивала.

– Аллах нам позволит быть вместе, я верю… – ответила она.

Калияни больше не стала подглядывать и ушла. Госпожа направилась к трапезному залу, где ужинал падишах. Сегодня он не позвал ее на ужин, а находился с Нур. Женщина – сама милость ухаживала за мужем, наливала ему вина, подавала чаши и всем видом выражала радость и любовь. Калияни хотела уйти, как вдруг услышала жалобы Нур на нее.

– Великий падишах ведь не допустит ослабевания Ислама и появления во дворце язычества… – знала, на что давить, хитрая кобра.

Падишах поедал руками говядину и кивал. От увиденного Калияни стало противно и взяла злость… Для нее корова – священное животное.

– Никакого язычества… ты права, что отправила из сада Шахию и прервала танцы… – поддержал Джахан, громко чавкая. – Дочь мне уже сказала сегодня, но я встал на твою сторону. Ты поступила правильно.

Не передать словами, что почувствовала Нур, получив полное согласие падишаха. Ее взяла гордость, голова вновь поднялась, а шея вытянулась. На лице мелькала самодовольная ухмылка. Калияни поняла, что Шахия пыталась нажаловаться на Нур, однако отец не послушал.

– В таком случае, может, будет правильным не разрешать женщинам дворца общаться с Хабибой-бегум, пока она не примет Ислам и не выучит Коран. Иначе ее мировоззрение пагубно повлияет, особенно на Шахию… Вы ведь знаете, что она мне как дочь… я беспокоюсь лишь о ее будущем… Вам нужно породниться с османским шахзаде, это принесет большую пользу и укрепит ваше положение, – подговаривала Нур, притворяясь любящей мачехой.

Она хотела выдать Шахию замуж за определенного человека, о чем задумался падишах. Вот только дочь его не хотела замуж за непривлекательного мужчину зрелого возраста… Когда об этом напомнил Джахан, Калияни сразу представила его и себя… такая же история, не считая происхождения жены. Нур мягко, но при этом убедительно говорила:

– Шахия просто еще слишком юна и не понимает всего… Думаю, в столь важном вопросе, когда речь идет о вашей власти, не стоит идти на поводу у дочери.

Падишах был задумчив, но в целом согласен. Мало ему было власти, хотелось еще больше, чтобы поработить всю Индию…