Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер

Ночью Мирэя думала и никак не могла уснуть. Она решила спуститься к водоему. В темном дворе раздался плеск воды – кто-то купался. Это был Амрит. Вынырнув, он сел на край и свесил в воду ноги, а когда увидел Мирэю, то едва не упал на скользком полу в попытке подскочить.

– Миссис Лестер, только не говорите, пожалуйста, хозяевам, что я тут без разрешения плавал, иначе меня высекут! – вымолвил парнишка.

Мирэя спокойно вышла во двор и сделала несколько шагов в его сторону.

– Та ссадина на шее… – намекнула она и увидела на груди юноши полосы.

– Да… – признался Амрит, что его били.

– Пол? – догадалась девушка.

Амрит кивнул.

– Я не скажу, не волнуйся, ты можешь плавать сколько хочешь.

Парнишка заулыбался и осмелился предложить ей тоже опустить ступни в прохладную воду. Мирэя присела и без смущения подняла подол шлафора почти до колен. Она опустила ноги и ощутила приятное обволакивание водичкой.

– И вправду здорово, – произнесла расслабленная девушка.

Амрит тоже сидел, бултыхая ногами в воде.

– Я очень люблю воду, люблю купаться, но здесь мало где можно. В моих краях есть огромный водопад и целое море из реки, – с воодушевлением поделился он.

– Так значит, ты нездешний? – удивилась Мирэя.

– Нет, но только никому не говорите…

Девушка изобразила жест, будто прикусывает ладонь в знак молчания, юноша похихикал.

– А про цвет глаз расскажешь теперь? – напомнила она.

Улыбавшийся Амрит вдруг взгрустнул.

– Моим отцом был белокожий чужестранец – путешественник и, кажется, ученый, а мама – индианка. У них была недолгая связь, и появился я. Но я не похож на отца, говорила матушка, я все равно в нее – со смуглой кожей и темными глазами. Это лишь блики на солнце показали вам серый цвет, – поделился он.

Парнишка не был рад, что в нем кровь чужеземца и хотел быть похожим на своих. Благо солнце помогло стать темнее, а в детстве он был вовсе светлокожий.

– В меня даже кидали камни, что я не такой, как мои соседи, – сказал Амрит.

Мирэе стало жаль юношу.

– Мы не выбираем родителей, не выбираем, кем и где родиться, – подбодрила она.

– Мудрые слова, мэм сахиб, – с улыбкой ответил Амрит.

– А где сейчас твоя матушка?

– Там же, дома. А я решил, что, работая на господ, смогу побольше зарабатывать и помогать ей. Иногда я посылаю к ней человека из ближайшей деревни передать письмо и мешки с рисом. Иногда получается передать ткани, посоленное мясо, чтобы не протухло в пути… разное, главное, чтобы она не голодала.

– Это очень мило и ответственно с твоей стороны, похвально, – сказала изумленная Мирэя.

– Благодарю, миссис Лестер, – ответил юноша и залился румянцем, ему стало приятно, возникло чувство симпатии.

Колыхающиеся от ветерка кудри девушки, ее стройные белые ноги и красивое лицо очень нравились неискушенному Амриту. Он буквально с первого взгляда влюбился впервые в жизни.

– А как зовут служанку, что прислуживает на кухне? – полюбопытствовала Мирэя, решив разузнать про девушку, с которой спал Роберт.

– Тара, в честь богини, – охотно поделился Амрит. – Она живет в домике возле меня с другими двумя помощницами господ.

Мирэя видела одну индианку, ответственную за корм для кур и лошадей. Во втором сарае содержалась пара зебу для работы с землей.

– Тара здешняя? – спросила девушка.

– Нет, она оттуда, откуда и я, где большие водопады. Но уже давно живет здесь, – поделился с улыбкой юноша.

От беседы их отвлек женский голос со стороны домиков. Это Дипти снова ругалась с мужем, вернее, получала оплеухи.

– Прошу вас, миссис Лестер, будьте очень осторожны с Азизом, он не тот, за кого себя выдает, – вдруг предупредил Амрит и подскочил с места.

– Я уже поняла, – ответила Мирэя.

Амрит поспешил домой, а девушка к себе в спальню.

Поздним утром Мирэя попросила подать ей завтрак за столиком во дворе. Луиза выполнила просьбу. Завтракая в одиночестве и тишине, без скверной Бернадетт и хама Пола, девушка вновь увидела Амрита. Вот только он куда-то спешил, суетился и оглядывался по сторонам. Он прошмыгнул с корзиной к курам и быстро вышел, затем забежал в амбар, где хранится еда. Мирэе стало интересно, куда юноша собрался, и самой хотелось вырваться из дома. Она подошла к дереву возле амбара, а когда Амрит вышел, тихо окликнула его. Юноша вздрогнул и едва не выронил корзину. В ней были яйца, чашка сваренного риса и овощи.

– Куда это ты? – спросила Мирэя.

Амрит пытался увильнуть и сказал, что просто отнесет еду в деревню. Однако накормить деревню парой яиц и чашкой риса вряд ли удастся, поэтому смекалистая девушка сразу поняла: паренек что-то недоговаривает.

– Ну хорошо… Я иду к разрушенному храму, там кое-кому нужна помощь, – признался он.

Мирэя вспомнила увиденное среди деревьев строение и возжелала наконец разглядеть его вблизи.

– Возьми меня с собой, тогда никто не узнает о ночном купании в водоеме, – сказала девушка, дабы добиться своего.

Думать было некогда, Амрит снова огляделся и позвал рукой. Дальше стояла лошадь, Мирэю ничуть не смутило, что нужно сесть позади юноши. Он помог девушке взобраться и скорее поехал.

– Сегодня с рассветом я ездил в храм помолиться и обнаружил там раненого человека из своих. Только никому не говорите! Даже намека, иначе либо португальцы, либо англичане его убьют, – переживал Амрит.

Мирэя поклялась молчать.

– Но ведь храм разрушен, как можно там молиться? – недоумевала она по пути.

– Это неважно, мэм сахиб. Там все равно осталась божественная сила, именно поэтому тот человек пришел туда – почерпнуть сил, – пояснил юноша.

Глава 4

Вскоре пара оказалась среди деревьев, ветви их опускались вниз и словно закрывали оставшиеся части храма, прятали его, дабы чужеземцы не уничтожили полностью. На земле лежали отколотые узорные части, у основного строения осталась половина крыши и поддерживающие столбы в рисунках. Мирэя увидела высеченные изображения мужчин и женщин в любовных позах, некоторые статуи лежали в траве, лишенные конечностей – руки и головы, отделенные, вероятно, при взрыве, валялись поодаль. К основному строению вела заросшая тропка через арку. На стенах также были изображены люди в разных позах и действиях, лошади и слоны. Все вокруг выполнено очень искусно и умело, Мирэю поразила четкость изображений, особенно любовных, где выделены женская грудь и мужское естество. Стало немного не по себе от такой откровенности, щечки девушки порозовели, лицо спряталось под капором.