Приключения ДД. Магия древних курганов

Диму бросило в жар, дыхание перехватило, по телу прошёл ледяной холод, бледная мраморность разлилась по лицу, забил озноб, стала подкашивать слабость, плечи опустились, руки повисли как плети. Пришло болезненное осознание собственной трусости. Яд немощности начал просачиваться в рассудок.

Вдруг его лицо просветлело, щёки порозовели, от обрушившегося очередного прозрения юный волхв вновь наполнялся жизненной энергией, в мозгу парня барабанной дробью торжественно отстукивало: «Я не могу убить безоружное живое существо. Я не хладнокровный воитель. Я сражаюсь за мир во Вселенной, познавая и применяя законы Мироздания».

Продолжая лежать с видом беспомощной жертвы, Судья прицельным взглядом, внимательно изучала происходившие с Димой метаморфозы.

И вот парень убрал клинок, протянул руку женщине, и с довольной улыбкой сообщил: – Я всё понял! Гнев дурной советчик. Я прошёл и второе испытание!

Судья приняла помощь, изящно поднялась, высоко вскинув голову, оценивающе прошлась взглядом по счастливому лицу Димы, и степенно произнесла: – Ты доказал, что способен справится с гневом, а справишься ли ты также легко с тщеславием?

Спесь бравады слетела, словно её и не было, Дима, склонив голову, с почтением проговорил: – Мне ещё многое предстоит изучить. Я не гордец, который думает, что познал все тайны Мироздания. Даже нескольких жизней не хватит, чтобы охватить масштабность замысла Творца.

– Мир не совершенен, – многозначительно ответила Судья.

Суммируя знания, которые вычитал у помора, юный волхв парировал: – Но это не повод посыпать голову пеплом и с возгласами «всё равно все умрём» кидаться во все тяжкие грехи. Человек создан для созидания. Только когда он познаёт мир, ему живётся легко и интересно.

– Мудрые слова, – благосклонно кивнула женщина, и взмахнула руками.

Неожиданно всё стало быстро исчезать. И Соленая пустыня, и Судья, и Хадиуль. Только верный Акела ощетинившись, метнулся к хозяину в тот момент, когда марево заиграло вокруг миражным кольцом.

«Новое испытание» – догадался Дима, всматриваясь в расплывающуюся картину окружавшего его неизведанного мира, смутно похожую на то, что видит человек, стоя за стеклом, по которому нещадно тарабанит грозный ливень.

Увидев Диму в водном стакане, Хадиуль рванула к Судье, и еле справляясь с волнением, вцепившись обеими руками в колотушку, и тряся ей на уровне груди, жалобно спросила: – За что? За что вы его заточили?

Та, прикрыв глаза, монотонно произнесла: – Этот отрок замкнут в себе и самонадеян, хоть добр и образно мыслит. В нём есть здравое зерно, но оно нуждается в должном уходе, чтобы прорасти. Юноше полагается увидеть, что его друзья, это его сила, а не слабость. Он должен уяснить, что единолично никогда не справится ни с одной ведической задачей, ибо основное предназначение волхва – вразумлять, поддерживая живой огонь сердец, а он до конца не доверяет даже товарищам. Из чего явствует, что чужим людям он и вовсе не помощник. Он не слышит других, не понимает их истинной потребы. Куда ему тягаться с древними духами?

Поникнув головой, но с надеждой на ответ, ожидая, что Судья ей поможет с подсказкой, тувинка осторожно спросила: – Каково ваше предписание?

Глаза женщины открылись, она благодушно посмотрела на неопытную шаманку, которая ещё не доросла до собственного бубна, и размеренно отчеканив каждое слово, пояснила: – Приведи из его друзей два юных пылких друг к другу сердца. Объединив усилия, они будут вызволять товарища. И справятся лишь тогда, когда их неподдельные чистосердечные стремления разомкнут очи этого отрока, заставят его поверить в силу искренней дружбы. Курган будет им часами. Если друзья окажутся недостойными, то все трое останутся здесь навсегда и обратятся в соль. Если справятся, то ты выполнишь его просьбу, угомонишь духов.

Образ Судьи замерцал, растаяв как фантом. Соляной курган с грохотом раскололся и стал с тихим потрескиванием рассыпаться, начав обратный отчёт. Хадиуль резко вскинула голову, в исступлении загремела колотушкой и, подбросив, сотворила из неё моторный дельтаплан, на ходу запрыгнула и метеором взмыла в небо. В вышине шаманка запела обрядовую песню и в эту же минуту исчезла.

Дима слышал весь разговор, от начала до конца, парень отказывался верить в происходящее, мозг застопорился на одной мысли: «Мы все умрём!».

Неожиданно жалобно заскулил Акела. Чёрное предчувствие в мгновение ока прокралось в душу. Юноша опустил глаза и содрогнулся в беспредельном ужасе. Его ноги и лапы волка постепенно охватывали мелкие кристаллики соли, медленно взбираясь вверх и рисуя узоры, схожие с теми, что создаёт зимой мороз на оконных стёклах. Тело отказывалось повиноваться. Казалось, только глаза ещё были способны двигаться без ограничений. Паника сжала горло, из которого вырвалось хриплое карканье. Безумие обозначилось с чудовищной скоростью мелькающими перед глазами мелкими, словно мушки, вспышками света. Этот необычный фейерверк вызвал головокружение, Диму затошнило. Натужно юноша пошевелился и сел рядом с Акелой, который тут же принялся неистово вылизывать лицо хозяина.

Откуда не возьмись, пришло облегчение, свистопляска в глазах стала угасать, парень прошептал: – Милый Акела, ты даже здесь мне помогаешь. Спасибо, друг.

Хадиуль судорожно вздохнула, почувствовав во рту послевкусие ночной прохлады полей и открыла глаза. Напротив неё словно статуи с прикрытыми ве?ками застыли юноша и волк. Шаманка размяла затёкшую шею, покрутив головой в разные стороны и помассировав плечи. На одеревеневших ногах она доковыляла до зрелого друга юного волхва, задумчиво сидящего на коряге.

Анатолий Александрович, не мигая выслушал Хадиуль, и лаконично повторил: – И так, подытожу. Времени в обрез. Нужны друзья Димы, влюблённые парень и девушка, которые могут никогда не вернуться и сгинуть. Верно?

– Да, – угрюмо выдохнула тувинка.

– А нельзя замену сделать? Взрослые друзья Димы супруги нунтиусы Константин и Елизавета, как более зрелые люди железно справятся, – попытался решить вопрос по-другому дозорный.

– Иного пути вернуть юношу, нет, – отрешённо произнесла Хадиуль, нервно добавив: – Поймите вы, чувства заматерелых людей имеют грани осознанного понимания, состоящего из договорённостей с самим собой, с обществом, с близкими, добровольным принятием отрицательных черт второй половинки. А тут нужны те, которых только коснулась первая любовь. Она самая сильная. В ней нет логики и разума. Нет условностей. Есть только всепоглощающие чувства. Хоть многие годы спустя, независимо оттого ранила первая любовь или нет, человек вспоминает её пусть с грустной, но улыбкой, радуясь тому, что смог пережить такое грандиозное великолепие эмоций. Только девственной чистоты сердца, наполненные детской непосредственностью, будут способны выполнить эту задачу, не выставляя друг другу условий для объединения, не пытаясь выяснить, кто главный, как это, к сожалению, происходит и в молодых семьях и в союзах со стажем. Первая любовь имеет великую силу. Такие друзья сильнее прочих других.

Дозорный обескуражено хмыкнул: – Да будет так. Есть такие двое. Паша и Маша. Про сложность выполнения задачи мы им скажем, они будут готовы помочь, не испугаются, я в них уверен. А про всё остальное молчок, – Анатолий Александрович вскинул указательный палец и пригрозил: – Только заикнёмся про любовь, весь план рассыплется в труху. Они ещё сами не знают о своих чувствах, а если и догадываются, то вразумительно рассуждать не могут.

– Поняла, – вымученно улыбнулась Хадиуль.

С помощью магического перстня нунтиус доставил в овраг заспанных ребят. Пашу в шлёпках, в шортах, футболке болельщика и кинжалом в руке. Машу в комнатных тапках с заячьими ушами, в трикотажной пижаме с медвежатами, состоящей из длинных шорт и майки на бретельках. По мере разговора парень всё больше смурнел, а его напарница, принявшись плести косу, без конца повторяя «Оёёюшки!», лишь конвульсивно кивала головой на установки шаманки.

Разобравшись, в чём именно причина неожиданного пробуждения, Степанцев начал рваться в бой: – Дима в беде, нельзя терять ни секунды!

Напоследок Хадиуль с серьёзным видом уточнила: – Это не займёт больше пяти минут, но вам может показаться, что прошло значительно больше времени. Я буду там, но не смогу подойти. Я лишь паромщик. Это испытание вы должны пройти втроём.

– Вчетвером, – поправил Паша. – Акела тоже наш товарищ.

Приглашающим жестом шаманка дала понять, что всем следует присесть, и вновь войдя в транс, переместила ребят в Соленую пустыню. Анатолий Александрович, потирая костяшки пальцев, ходил в темноте вокруг замерших посреди простора кубанских полей фигур, с запалом молясь за удачный исход.

Взявшись за руки, Паша и Маша приблизились к водной темнице Димы. Верхушка кургана уже не имела пика. Время неумолимо бежало.

– Оёёюшки! Ничего не видно. Он там? – простонала Маша.

Паша уверенно заявил: – Там. Видишь округлые силуэты внизу. Один побольше, другой поменьше. Я думаю это они.

– И как мы будем их спасать? – озаряясь по сторонам, сникла Маша. – Что нам делать? Как разрушить этот водный цилиндр?

Дима услышал неуверенность в голосе сестры Глеба, и окончательно сник: «Нам никогда не выбраться. Что они могут? Маша вообще ещё совсем ребёнок… Мы все сгинем здесь…».

У него навернулись слёзы, и без стеснения юноша заплакал, прижимаясь к Акеле.

Степанцев расправил плечи: – Это же просто вода. Давай её разбрызгивать!

Ребята рванули вдвоём и с разбега врезались в прочное, как будто калёное стекло банковской бронемашины, которое оказалось под мощным водным потоком.

– Не просто вода, – потёрла ушибленный нос Маша.

– Не раскисать! У нас попыток не ограниченное количество! «Сам погибай, а товарища выручай» – так деды учат!

– Попыток-то, конечно да, вот только время у нас ограничено, – съехидничала Маша.

«Они ещё и ссориться сейчас начнут» – начал впадать в депрессию Дима.

Но тут Паша залихватски запел: —

Из-под кочек, из-под пней

Лезет враг оравой!

Гей, казаки, на коней

И айда за славой!

Мать, не хмурь седую бровь,

Провожая сына,