Другие: Она чужая

– Все обойдется, она отходчивая.

– Давно вы с ней знакомы?

Лекс закурил вторую сигарету, чтобы хоть как-то занять себя и не ринуться в дом, изводя ее своим присутствием. Иногда нужно подождать, но проблема в том, что ждать не хочется.

– Давно. Хотя, все относительно, уже лет десять как. Я ее нашел, почувствовал, что она своя.

Лекс кивнул, взглянув на горизонт, к которому неспешно катилось яркое солнце: слова Стива вызвали прилив ревности и сожаления, что ее наставником был не он.

– Ты видел ее первую смерть?

– Нет, я убил ее.

Лекс не поверил своим ушам: смелое признание, так делали очень давно, если судить по тем хроникам, что он читал.

– Я не справился с управлением. Мы тогда поссорились с ней из-за абсолютной ерунды, она хотела поменять наставника, а я, естественно, был против – во мне говорило уязвленное самолюбие. Я продолжал ей доказывать, что восточное направление полная ерунда, не слушал ее доводы, не понимал желания владеть несколькими стилями. На востоке больше опасностей, а зная ее, я даже не сомневался, что она захочет попробовать себя и свои силы с местными вампирами или оборотнями. Короче, я орал на нее, что-то выговаривал, доказывал. Хотя она просила заткнуться и отстать от нее, затем и вовсе попросила высадить, наконец пригрозила тем, что если она и в самом деле бессмертная, то просто выпрыгнет из машины, потянулась к ручке, а я поверил. Потом выковыривал ее из той жестянки. С тех пор я знаю, что лучше оставить ее ненадолго в покое. Она отойдет и вы помиритесь.

Лекс понял, но одна мысль продолжала жечь его и не давать покоя. Стив кивнул, невесело рассмеявшись, он догадался о чем думает Алекс.

– Это было давно, Алекс. Мы уже переросли те отношения. Только друзья, не больше, не меньше.

Лекс кивнул, час от часу не легче.

***

Кэш закрыла за собой дверь, оперевшись на нее спиной. Она постояла так недолго, затем пошла на кухню, на которой, к счастью, уже никого не было. Ей хотелось немного побыть одной и успокоиться. Не самая лучшая идея готовить, если у тебя плохое настроение, но отличная мысль, если нужно отбить мясо или растолочь специи, может быть вымесить тесто или превратить в пюре готовую картошку. Тут сила негодования будет только кстати.

Придурок!

Повсюду бардак, разбросанные продукты, мука на полу, осколки стекла. Кэш села на ближайший стул, взглянув на весь фронт работ, на столешницу, заваленную всякой всячиной, подбирая с нее чей-то стакан и допивая уже выдохшееся шампанское.

Лекс выкупил ее поцелуй. Не на него ей надо сердиться, но пока получается что виноват и придурок все-таки он. Пусть подаст на нее в суд, но не будет она его так целовать. Он бы еще бумаги принес!

Она рассортировала продукты и некоторые из них отправила в мойку, что-то ожидало разогретой духовки, а кое-что холода морозильной камеры.

Кэш действовала непоследовательно, сначала стоило бы убраться, а потом уже заняться приготовлением еды, но девушка решила поступить именно таким образом: уборка могла подождать, а вот ужин нет. Лучше она будет мыть и скоблить, зная, что все наполовину готово, чем спешить на кристально-чистой кухне.

Она то и дело думала об Алексе, то сердясь, то улыбаясь. Он ни разу не обмолвился об этом, не попытался вогнать в краску и даже Кристоферу не рассказал, хотя до него все и так дошло, благодаря стараниям доброжелателей.

***

Крис недели две изводил ее своей отчужденностью. Однажды, оставшись у него на ночь, Кэш нашла в его кабинете список приглашенных гостей аукциона – несколько имен были обведены ручкой, какие-то вычеркнуты, а какие-то продолжали быть актуальными. Лекс был в их числе, но, правда, уже вычеркнут.

Ей стало понятным на что он обижается, но так и осталось в тайне: кто же из ее друзей постарался и передал информацию в ревнивые руки бойфренда.

– Крис! Но что я могу с этим поделать? Это уже случилось!

Кэш сидела на кровати в окружении нескольких журналов со статьями о ней. Это не было связано с аукционом, статьи были посвящены совершенно другим темам и ей это очень льстило, что некоторые весьма консервативные издания позвонили ей, попросили о встрече, а там и вовсе сделали предложение стать героиней одной из статей.

– Ты понимаешь, что было бы дойди это до прессы? Я узнал бы это не от тебя, а от таблоидов – позорище!

– Но там ничего не было. Алекс позаботился об этом.

Кэш пожалела, что упомянула его. Крис остановился, пытаясь испепелить ее взглядом –разумеется у него ничего не вышло.

– Опять Алекс! Три недели назад ты мечтала, чтобы он уехал, а сегодня ты проводишь с ним больше времени, чем со мной!

– Это ты проводишь со мной меньше времени. Он помогает мне с фондом и заинтересовал тех самых людей, что дают тебе большие деньги! Ты забыл упомянуть о том, как изменились твои рейтинги и как повысилась лояльность со стороны прессы: невеста Кристофера Тауба проводит благотворительный аукцион, невеста конгрессмена организовала встречу всех тех, кто выжил. Надо было прийти и купить тот поцелуй, продемонстрировал бы свое чувство юмора и широту души!

Кэш поднялась, собирая журналы, оставаться в гостях резко расхотелось.

– Кто его купил?

Крис все никак не мог успокоиться, думать о том, что он станет посмешищем в глазах общественности, друзей, коллег и партнеров – ему очень не хотелось.

– Я понятия не имею! Я вышла пропесочить Эмили, а когда вошла – лот уже был куплен. Крис, восприми это все с юмором, ладно? Все всегда можно повернуть и показать с другой стороны.

– Если этот покупатель захочет невинный поцелуй в щеку, то да. А вот если он пригласит телевизионщиков и решит испортить мою избирательную кампанию, подмочить мою…

– О, Боже! Именно для этого он скрыл свое имя, не так ли? Включи логику! Говорят, что у мужиков она лучше развита! Я домой, ужин на столе.

Кэш, запихнув журналы во вместительную сумку, накинула куртку и уже прошла несколько шагов к двери, но обернулась, на ходу выправляя волосы из-под воротника.

– Все чаще я думаю о том, что ты решил не расставаться со мной только из-за выборов, но потом я вспоминаю, что это лишь предварительный этап и тебя могут не выбрать никогда и никуда.

Ей тогда не хотелось видеться с Крисом, терзали гадкие предположения, а он, словно опомнившись, завалил ее звонками, сообщениями, цветами, конфетами в таком количестве, что съев их, она бы обязательно впала в инсулиновую кому. И еще эти мягкие игрушки. Слава Богу, в дни встреч с жертвами теракта ей удалось раздарить их детям, и она даже мелочно подумывала о том, что на Криса нужно подуться еще пару дней – не всем хватило мягких пылесборников в виде мишек и заек.

***

Кэш подметала осколки, сгребая их в одну кучу с мукой.

– Пропустила.

В совок упало несколько стеклышек, на уровне глаз появился бокал с шампанским, но сердце ёкнуло от голоса и аромата туалетной воды от Paul Smeet, что так тревожно коснулся ее обоняния.

– Мне подсказали, что это отличное лекарство от плохого настроения.

Кэш не поднимала на него взгляд, выше груди так точно, продолжая орудовать щеткой.

– Они послали парламентера?

– Нет. Просто снабдили меня тем, что поможет выжить в первые минуты и хоть как-то улучшить твое настроение. Но кто-то добавил в след: «его не жалко».

Кэш весело хмыкнула, это шутка в стиле Эмили, только у нее получается выдавать бестактности и грубости с такой потрясающей частотой.

– Извини меня, я дурак, – прозвучало над ней и Кэш не поверила своим ушам, поднимая лицо и глядя на него.

Лекс смотрел на нее не своим знаменитым, таким привычным «смеющимся» взглядом, который время от времени вызывал в ней волну негодования и желание двинуть ему как следует, а очень серьезно, так словно решался вопрос жизни и смерти. Она не могла не воспользоваться этим шансом.