Забытая скамейка

Лидия Николаевна достала из одного альбома, который лежал отдельно от остальных, конверт, открыла его и достала четыре треугольных письма. Они были сложены так, как после войны уже никто не оформлял конверты. Это были военные письма. Лидия Николаевна развернула и прочла все по порядку. Она читала вслух и плакала. Слезы было невозможно сдержать. Из писем было понятно, какие глубокие чувства питал гришин отец к Лидии Николаевне. Каждое слово было наполнено нежностью, он волновался за любимую больше, чем за себя. Хотя она осталась в тылу, а он был на фронте. Письма пришли в первые полтора месяца после его ухода на фронт. Дмитрий даже не узнал, что Лидочка осталась беременной его сыном.

Лидия Николаевна читала письма, вытирая слезинки, которые неудержимо текли по ее щекам.

– Гриша родился в январе 1945года. Война закончилась. От Димы не было ни слуху, ни духу. Но я продолжала его ждать. И сейчас жду… – Лидия Николаевна снова заплакала. – Я думаю, неужели бы он не вернулся ко мне, если бы был жив? Я не думаю, что Дима предал нашу любовь.

– Лидия Николаевна, Гриша читал эти письма?

– Конечно, читал, Оленька! Он тоже не понимал, как можно было молчать? Видно, нет его в живых. Да, посмотри, вот его фотографии.

Ольга посмотрела на фотографию и перевела удивленный взгляд на Лидию Николаевну.

– А это не Гриша?

– Нет, моя хорошая, это его отец! Посмотри, вот что он мне написал! «Нет силы, которая помешает нам быть вместе. Жди меня, моя любимая, я обязательно вернусь!»

На одной из фотографий они с Лидией Николаевной были вместе. Молодые и красивые. Счастливые… Лидия Николаевна смотрела сквозь слезы на Ольгу и спрашивала ее:

– Ну, как он мог бы не прийти к нам, если бы был жив?!

Расстроенная Ольга тоже заплакала и заметила, что судьбы их с Гришей матерей во многом похожи.

– Смотрите, Лидия Николаевна, мой папа вернулся домой, весь израненный, но умер рано. Ему было 32 года, и мама всю жизнь прожила одна. А вы не смогли увидеть отца Гриши и не знаете, что с ним могло случиться. А если он лишился конечностей, и не захотел показаться вам в таком виде?

– Вот про это я не хочу даже думать. Я бы приняла его в любом виде. Это уж я знаю точно!

– Лидия Николаевна, не плачьте! Вот вернется наш Гриша, свадьбу отпразднуем, нарожаем вам внуков! Будем все счастливы!

– Да, девочка моя, ты права! Будем ждать писем от Гришеньки!

Гриша отозвался первым письмом через три дня. Их привезли в Ленинград, войсковая часть была километрах в 30 от города. Пока письмо находилось в пути, Лидия Николаевна свой почтовый ящик проверяла десять раз на день. Ну, вот и первое письмецо пришло! Родные буковки, любимый сыночек написал! Что за почерк, только под микроскопом различишь его мелкие буковки! Мать надела очки и с нетерпением начала читать письмо.

Гриша писал, что его направили в десантные войска, пока будет проходить учебу в специальном подразделении. Хотя и нет войны на территории Советского Союза, но мужчины должны уметь защищать Родину. Гриша просил маму прочесть письмо вместе с Оленькой, потому что пока у него нет конвертов и бумаги, чтобы написать им отдельно. Они только прибыли в часть. Предстоит учеба.

Так прошло полгода. Гриша учился, Ольга училась в институте. На каникулах она мечтала поехать к жениху в Ленинград. У мамы в этом городе жила двоюродная сестра, и можно было остановиться у тети. А Грише обещали дать увольнительную. Гриша заканчивал учебу и в апреле уже был направлен на службу в Рязань. Теперь Ольга собиралась поехать к Грише в Рязань. Девушка отмечала каждый день до наступления каникул на календаре.

Григорий получил звание младшего сержанта. Закрепил новые лычки на погонах. Новая ответственность. Он руководил отделением, в котором было 12 бойцов. Воздушный десант – это тебе не шутки. Служба серьезная. В июне должны состояться масштабные учения. Вот после учений Грише обещали дать увольнительную на три дня.

Он ждал Ольгу, считал не только дни, но и часы… Ольга тоже с таким же трепетом и волнением ждала встречи с любимым. Сессия подходила к концу. Все шло так, как планировали Гриша с Ольгой в своих частых письмах. Иногда Гриша писал маме, иногда – Оленьке и просил их прочесть вместе, поскольку у него не было времени для написания отдельных писем, либо не было возможности купить конверты.

В этом не было ничего обидного, ведь мама и невеста Гриши виделись едва не каждый день. Обе скучали и ждали встречи. Но время разлуки сокращалось, скоро Оленька поедет к любимому.

Григорий служил Родине. Он понимал свою ответственность как мужчина, что должен уметь защищать Родину. Служба ему нравилась. Он еще подрос за время службы на 6 сантиметров. Теперь его рост уже был 190 см. Раздался в плечах, возмужал. Он почувствовал вкус к военной службе и уже подумывал о поступлении в высшее военное инженерное училище. Григорию нравилась строгая дисциплина, четкость в действии и планирование всех действий заранее. Они уже совершили по пятнадцать прыжков с парашютом. Показатели в его отделении были прекрасными. Высадку десанта и приземление в установленном месте его ребята выполнили на отлично.

Предстояли крупные учения по всему военному округу. В учениях будут задействованы танки, пехота и воздушный десант. Григорий каждый день отрабатывал на тренажерах высадку и дальнейшее участие в операции войск. Их участие было серьезным и важным. Командир роты был уверен в каждом бойце.

Перед вылетом каждый десантник упаковывал свой парашют лично сам. Такое правило существует всегда. Предстояли обычные прыжки, как и все предыдущие. Разница была лишь в том, что на земле их ждал «условный» враг, и там будет бой, тоже условный. Но все это они уже проделывали на земле, поэтому никакой нештатной ситуации не ожидалось.

Они вылетели на самолете, с которого будут прыгать с парашютами. После приземления есть несколько минут для сбора в установленной точке на местности и предстоит «условный» бой на земле. В этот момент на земле тоже начались учения. Танки следовали армадой, их было не менее сорока единиц. Между танками завязалась бурная перестрелка.

Неизвестно, по какой причине, как могло произойти, но самолет, в котором находился Григорий, был подбит. Этот роковой выстрел мог быть сделан из зенитного орудия, либо из танка. Внезапное попадание снаряда в корпус самолета моментально вызвало разгерметизацию салона, один борт зиял пробоиной. В это огромное отверстие величиной в диаметре не менее полутора метров потоком воздуха выбросило несколько десантников, в том числе и Григория. Человек в подобных ситуациях как песчинка в штормовом море… Бессилен что-либо противопоставить стихии. Оставалось надеяться лишь на раскрытие парашюта.

Григорий видел все, он был в сознании. Самолет камнем падал вниз, Григорий оказался чуть в стороне от самолета. Парашют не раскрывался. Никакие манипуляции не помогли парашюту раскрыться. Григорий осмотрелся вокруг и увидел нескольких десантников из своего отделения. Только у двух ребят раскрылись парашюты. Счастливчики падали с небес теперь с долей уверенности, что не погибнут. Но у Григория парашют не раскрылся. Кроме того, он увидел, что его одежда была в клочьях, и он ужасно замерз. Но об этом думать было уже некогда – земля стремительно приближалась.

Как в кино промелькнули кадры его детства, лицо Оленьки все в слезах. Он подумал, что видит кадры будущего, как плачет Оленька по погибшему жениху. Он увидел маму, она подняла руки к небу и рухнула на пол. Боже мой! Значит, ему суждено погибнуть! Он увидел, как самолет врезался в землю и взорвался. Огромный столб пламени взметнулся вверх. Григорий все видел, он понял, что наступает действительно конец и его планам, и самой жизни. Не было времени горевать… События происходили настолько быстро, что он только констатировал происходящее, на которое влиять не мог никоим образом.

Григорий с ужасом ждал удара о землю, оставалось не более 20 секунд его падения. Дальше его тело расплющится в лепешку, и не суждено ему никогда уже вернуться домой к маме и к Оленьке… Жизнь будет продолжаться, будут жить и радоваться люди. Но это будет их радость. Как будто секундомер в его мозгу отсчитывал последние секунды жизни…

Воздушная волна от взорвавшегося самолета достигла высоты, где находился Григорий, а это происходило почти у самой земли. Его со страшной силой подбросило вверх, голову его сжало как будто раскаленными тисками. Ему показалось, он воспламенился. Так это или нет, Григорий уже не мог понять. От боли он потерял сознание.

Глава 3. Награжден посмертно…

Сам Григорий не понимал и не видел дальнейших событий. Для него это так и останется загадкой, что с ним случилось, кто он и где находится… Взрывной волной от взорвавшегося самолета его отбросило еще дальше от эпицентра взрыва. Сначала взрывная волна подбросила его вверх, а потом он камнем стал падать вниз. Видно, не здесь должна была окончиться его жизнь. Он падал без парашюта, внизу был невысокий кустарник, в который он рухнул.

Григорий не помнил ничего, не чувствовал боли. Может быть, это обстоятельство и спасло ему жизнь. Он не испытывал болевого шока, хотя был обгоревший и почти без одежды. Падение с высоты оказалось для парня удачным, если можно сказать о таком событии. Невысокие густые кустики спружинили, и он упал на них как на матрац. Однако, тело и лицо уже представляло единую кровоточащую рану. Так он и остался среди невысокого кустарника, снаружи его невозможно было заметить. Он лежал на земле, не подавая признаков жизни.

Сколько времени прошло, неизвестно. Молодой и сильный организм никак не соглашался оставить земную жизнь. Григорий пришел в себя. Ужасная боль вызвала стон. И этот его собственный стон вернул Григория в реальность. Он не видел ничего вокруг. Хотел понять одно: либо была темная ночь, либо для него наступила вечная темнота. Парень попытался открыть глаза. Над ним сквозь листья кустарника мерцали звездочки… Значит, не ослеп, уже хорошо…

Он ощупал себя, его одежда висела лохмотьями, тело болело ужасно. Григорий пытался ощупать ноги. Они были целы. Хотя прикосновение своей рукой вызывало сильную боль. Каждая клеточка тела отзывалась болью. Левая рука невыносимо болела, и он не мог пошевелить даже пальцами. Ужасная боль проникала в сердце, что он даже дышать не мог. Такое падение с высоты более чем тысяча метров могло быть и еще менее удачным. Слава Богу, что жив. Глаза видят. Правда, стояла ночь и разглядывать особенно было нечего, но все-таки кустарники и просвет между ними Григорий увидел. Он попытался встать, но не мог. Тогда он предпринял попытку передвигаться переворачиванием тела. Но боль в левой руке не дала ему использовать такой способ передвижения. Он пытался держаться правой рукой за кустарник и подняться на ноги. Невероятными усилиями, превозмогая боль, парень выполз наружу.

Наступил рассвет. С трудом поднявшись на ноги, поддерживая больную руку другой рукой, он сделал попытку все-таки идти. Каждый шаг давался с огромной болью. Он шел по открытой местности. Дошел до вспаханного поля, перешел его и пошел дальше. Передвигался медленно, но упорно. Кровь сочилась из многочисленных ран. Григорий боялся умереть от потери крови. Поэтому к рассвету он отошел от места падения километра на два. К счастью, с дороги его заметил тракторист, который вспахивал поле под посев озимых. Он остановил трактор и бегом бросился к идущему окровавленному человеку. Тракторист слышал, что вчера днем неподалеку от их села упал военный самолет.

Парень даже не мог понять, что к нему пришло спасение. Он упрямо шел вперед, не обращая внимания на тракториста. Тракторист – молодой парень Виктор Тищенко, пытался остановить еле идущего парня, за которым волочилась одежда, а за ней на ремнях-парашют, который так и не раскрылся. Но Григорий уже мало что понимал. Тогда Виктор подхватил парня и потащил его в кабину трактора. До села было всего несколько километров. Григорий на тракторе был доставлен в сельскую больницу. Там ему обработали раны, перебинтовали голову. Лицо Григория представляло кровавую маску. Ожоги и падение с высоты для солдата закончились потерей здоровья, но ведь не смертью!. Ноги целы, рука одна сломана. Раны на лице заживут, главное, глаза целы. Жив, курилка!

Виктор Тищенко радовался, наверное, больше всех. Он не оставил Григория, дождался приезда военной машины скорой помощи и поехал вместе со спасенным им парнем. Он и сам не знал, почему так волновался за неизвестного парашютиста. Душа того требовала, и все тут! Григория доставили в военный госпиталь.

Необходимо было полное обследование. На вопрос, как его фамилия, имя и отчество, Григорий только пожал плечами. Он не мог вспомнить ничего. Так же он не мог рассказать, как оказался на поле, кто он сам, где его родители, где он живет. Все вопросы остались без ответов. В карте написали на месте фамилии три слова «спасенный трактористом Тищенко». Так и называли его как бы по фамилии – Спасенный.

Здоровье Григория медленно приходило в норму. Да, что там норма! Рука в гипсовой повязке. Сердце работало с перебоями. А лицо… Когда он взглянул на себя в зеркало, он с ужасом отбросил зеркало в угол. Только осколки со звоном разлетелись по палате. Он был в ужасе от увиденного. На лице остались лишь черные глаза, а все остальное слилось в фиолетовую маску.

К нему часто приходил Виктор Тищенко. Он отпрашивался с работы и ездил в Рязань в военный госпиталь, чтобы навестить братишку, как он называл Григория. Память отказалась служить солдату. Когда, наконец, зажили раны на лице, Григория можно было уже выписывать из госпиталя. Но куда? Он не знал, куда идти. Кто он, где его родные? Лицо было обезображено шрамами и в нем уже не угадывались красивые черты прежнего Григория Кораблева.

Наконец, после длительного разбирательства, Григорию выдали документы на имя Анатолия Петрова. По росту и комплекции он напоминал Анатолия Петрова. А домой к Лидии Николаевне Кораблевой был отправлен представитель войсковой части с урной с прахом и документами, подтверждающими, что Кораблев Григорий Дмитриевич погиб при исполнении воинского долга. Старший лейтенант, доставивший урну с прахом Гриши, прибыл в Калугу за день до отъезда Ольги в Рязань.

Был конец рабочего дня. Мать вернулась с работы из поликлиники, где она работала уже более двадцати лет, а во дворе ее дома сидел военный. Со спины она уже поняла, что это не ее Гриша, этот парень был невысокого роста и щупленький. Тогда как ее Гриша ростом под два метра, широкоплечий… Лидия Николаевна с волнением забежала во двор и с глазами, полными ужаса, смотрела на старшего лейтенанта. Военный говорил какие-то слова, его губы шевелились. Это видела Лидия Николаевна, но не понимала ни слова, она оглохла от охватившего ее ужаса…

Военный подхватил падающую мать на руки и внес ее в дом. Положил на диван и метался по квартире в поисках телефона. Ни о каких мобильных телефонах в середине шестидесятых лет двадцатого века не было и речи. Надо было искать домашний телефон. В этот момент в дом вошла Ольга. Утром следующего дня она должна была выехать в Рязань к Грише и теперь пришла забрать подарки от мамы. Но застала ужасную картину. Лидия Николаевна без чувств лежала на диване, а рядом бегал офицер, которого она ранее никогда не видела в этом доме.

Ольга знала, где в доме Гриши лежит аптечка. Она быстро сориентировалась и уже через несколько секунд поднесла к носу Лидии Николаевны ватку, смоченную нашатырем. Мать моментально очнулась, увидела Ольгу. Слабым движением руки она показала на стол. Ольга перевела взгляд в этом направлении. На столе стояла урна, на которой каллиграфическим почерком сделана гравировка на камне «Кораблев Григорий Дмитриевич 1945—1964гг»

От ужаса Ольга оцепенела, она не могла даже рукой двинуть. Она побледнела и со страхом смотрела на урну. Лидия Николаевна приподнялась с дивана, подошла к столу, взяла в руки урну с прахом сына и тупо смотрела на надпись. Несколько секунд она стояла, покачиваясь на месте, потом протянула руки вверх, как будто показывая урну с прахом сына Богу, и спрашивая его, как мог допустить Отец Небесный такую трагедию, и замертво упала на пол. Скорая помощь уже в любом случае не могла бы помочь бедной матери. Ее жизнь потеряла всякий смысл без сына.

Ольга была единственным и самым близким другом семьи своего жениха, поэтому она не ушла из дома Лидии Николаевны, взяла на себя ответственность за похороны. Урну с прахом Гриши положили в гроб матери. Родственников у Лидии Николаевны в Калуге не было. Дом, принадлежащий Кораблевым, закрыли, забили окна. Ольга забрала из дома Гриши только альбомы с фотографиями.

Огромное горе свалилось на Ольгу. Несчастная девушка на несколько месяцев выпала из реальной жизни. Она лежала в полной прострации на кровати и молча смотрела в потолок. Лето закончилось, но Ольга не пошла в институт. Жизнь остановилась. Она вспоминала каждый день, проведенный вместе с Гришей, каждое его слово казалось ей умным, правильным. Она окончательно поняла, что ни один мужчина в жизни ее больше не сможет заинтересовать. Ее мама – Надежда Ивановна пыталась всеми силами вернуть дочь к жизни. Но все было понапрасну. Ольга даже не смотрела в сторону матери и слов ее просто не слышала. Она похудела, почернела, темные круги под глазами делали ее девичье лицо похожим на высохшую маску с коричневой кожей. Только глаза чистого небесного голубого цвета смотрели с невыразимой мукой… Ольга-то не потеряла памяти. Она все помнила. От этого ей было еще труднее пережить трагедию.

Перед ней на столе лежали документы, подтверждающие смерть Гриши и медаль «За безупречную службу», которой наградили Григория Дмитриевича Кораблева – посмертно.

Спустя восемь месяцев Ольга встала с кровати и позвала мать. Надежда Ивановна прибежала в комнату.