Я помню всё…

Тут уже отпали последние сомнения, как с ними будут поступать в нештатных ситуациях.

Девушек привели в помещение школы, где учились еще совсем недавно эти девочки. Закрыли в спортзале, там было много места, на полу расстелены маты.

– Отдыхайте, пока живы! – сказал охранник и вышел, закрыв на замок дверь снаружи. Фашисты понимали, что девушки оттуда не выберутся никогда. Спортзал был укреплен решетками на окнах. Решетки невозможно выломать слабыми девичьими руками. Да и снаружи прогуливался охранник.

Обессиленные девушки свалились на пол. Их никто не кормил, но ведро с водой поставили. Милана с тоской подумала:

– Если не дали еду, значит, нам не дадут долго жить.

Кошмар начался вечером. Дверь открыл солдат и приказал нескольким девушкам выйти с ним наружу. Через некоторое время раздался дикий визг, крики. Это продолжалось до глубокой ночи. В спортзале царила паника. Милана поняла, что над девушками издевались, возможно, их насиловали… Девушки назад не вернулись. Утром оставшмся в спортзале принесли хлеба, несколько маленьких кусочков сала и полное ведро воды. Все девушки были в таком состоянии, что почти никто не прикоснулся к еде.

Вечером история повторилась. С десяток девушек увели, снова дикие крики и тишина до утра. Осталось в спортзале всего тринадцать человек. Ее девочки прижимались к матери. Горю Миланы не было предела. Она здесь была самая старшая и попала сюда из-за дочек. Если уж умирать, то вместе. Судя по всему, сегодня заберут всех остальных. Боже мой! Бедные девочки… Ей судьба всех молодых девушек казалась ужасной в этом спортзале, а что ожидает ее любимых девочек… Насилие, издевательства. Вряд ли их всех оставят в живых.

На закате солнца снова пришел охраняющий их солдат, открылась дверь, закатное солнце было багровым, даже небо было кровавого цвета. У Миланы сжалось сердце…

– Выходите все!

Девушки вышли. Все они знали друг друга, росли вместе, их отцы были танкистами. Мужественные люди, если бы только они знали, что было уготовано их девочкам. Но отцов рядом не было… А фашисты развлекались. В школе, где девочки знали каждый класс, каждый угол, в самом большом классе стоял длинный стол, на котором чего только не было, еда всякая… Бутылки с самогоном, украинская горилка пришлась по вкусу фашистам. За столом сидело несколько офицеров. Они были явно навеселе, то и дело прикладываясь к бутылкам с самогоном.

Вошедшие в кабинет девушки сбились в кучку у дверей класса.

Во главе стола сидел тот самый офицер, который отбирал девушек для своих развлечений.

– Ну, проходите, русские красавицы! Вы у нас в гостях.

Девушки замерли и с ужасом смотрели на фашистов. Лица у немцев были сытые, раскрасневшиеся от самогона. Это потом они будут у них красные и обмороженные под Москвой и Сталинградом, а пока победа была на их стороне. Советские войска несли огромные потери, на слишком высокую планку подняли в Москве доверие к пакту Молотова-Риббентропа…

Офицеры развлекались и отлично проводили время уже два вечера, третий вечер обещал радости еще больше, сегодня девушек больше, чем в прошлые вечера. Только сейчас Милана увидела в углу комнаты несколько матов из спортзала. И на них пятна крови. Ужас охватил ее, она огромным усилием удержалась на ногах.

Что творилось последние два вечера в этом класс, где еще недавно был кабинет математики, трудно вообще представить, а не то, чтобы быть свидетелем кровавых событий. Никто добровольно не сел с фашистами за стол. Тогда один из офицеров схватил первую попавшуюся девушку и притащил ее к столу. Ее пытались угостить самогоном, но девушка сопротивлялась. Тогда один из немцев взял стакан, а два других держали ее руки. Влить ей в рот полстакана самогона не представляло никакого труда.

С девушками более всего разговаривал и шутил, ему самому так казалось, тот самый офицер, который выбирал девушек из толпы людей. Он улыбался девушке, которой только что влили в рот самогон и сказал ей даже ласково:

– Глупая, чего боишься. Тебе будет приятно, ты расслабишься от самогоночки… Ты что, никогда не пила? Ну, пойдем со мной.

Он встал из-за стола и был такой большой и высокий по сравнению с маленькой хрупкой девушкой. Он не стал долго церемониться, толкнул девушку на спортивный мат, расстегнул брюки и навалился всем телом на несчастную пленницу. Она кричала изо всех сил, но руки ее он успел уже перехватить и держал их в одной своей могучей руке. Девушка визжала так сильно, что ему надоело терпеть, и он влепил ей такой удар в голову, что та потеряла сознание. Фашист был на верху блаженства – он тут хозяин… Девушку он сам перетащил в угол, где она лежала как мертвая, не приходя в сознание. Фашист вернулся к столу, налил себе самогона, закусил салом и вареным яйцом.

А в это время остальные фашисты развлекались с девочками, которые были еще школьницами. Они были еще детьми… Ну, какая же мать родила этого парня, ведь он – русский… Или украинец, говорит на русском чисто. Но, правда, русский на Украине тогда знали все так хорошо, как и украинский. Когда очередной фашист схватил за руку ее Ниночку, Милана бросилась на него как тигрица. Он удивленно спросил:

– Ты чего?

– Это моя дочка, она маленькая еще, не трогай ее.

Один из фашистов так расхохотался, как ему стало весело. И он повернулся к уже знакомому Милане офицеру и крикнул:

– Мыкола, гля! Это мать с дочкой. Обе хотят…

Мыкола подошел и выбрал из оставшихся Наденьку, старшую дочку Миланы. История повторилась. Марина защищала детей, бросаясь на Мыколу. Тому стало вообще весело и забавно.

– О! Так вы тут всей семьей! Отлично! Будете моими девушками весь вечер… О… таких красавиц давно не видел…

В это время одна из девочек укусила расслабившегося фашиста за ухо, он дико заорал. Ухо болталось на кожице, видно, недолго осталось фашисту ходить с двумя ушами. Если останется жив, попросит компенсацию в правительстве вермахта за увечье, полученное на полях боя. Мог ли он простить этой русской дурочке нападение на себя… Не долго думая, офицер схватил пистолет и тут же застрелил девочку. Ее оттащили в угол, где одна на другую кидали изувеченных, израненных девушек. Как на свалке, потому что многие были без сознания, а некоторые стонали и плакали.

Мыкола страшно разозлился и прорычал Милане, которая прижала к себе обеих дочек:

– Какую из них отдашь первой?

Милана уже не помнила себя, она бросилась на здоровенного фашиста, собираясь выцарапать ему глаза.

– Ну ладно, тебе полезно посмотреть, как я буду веселить твоих дочек, – и схватил Ниночку.

Тот фашист, которому откусили ухо, обливаясь кровью, выбежал вон. Надо было найти доктора… Двое других фашистов держали за руки Милану, а Мыкола в это время резвился, превращая ее маленькую дочку в бесформенную кучу костей и мяса. Он дважды нанес ей удар кулаком по голове, и Ниночка потеряла сознание. Милана кричала как раненый зверь:

– Убейте меня, не трогайте детей!

Мыкола обернулся к Милане и ответил:

– Подожди, убьем, время еще не пришло. Сейчас вторую дочку попробуем. А первая-то дочка – ягодка…

И он заржал…

Милана не могла выдержать больше, она потеряла сознание тогда, когда Мыкола издевался над старшей дочкой. На какие-то секунды Милана приходила в сознание и видела пыхтящего над ней Мыколу. Он изнасиловал и ее. Но прежде влепил ей по голове рукояткой пистолета. В конце концов, Милана оказалась неспособной воспринимать действительность, сознание покинуло ее. Их так и бросили в классе. Фашисты с испорченным настроением покинули место развлечений. Одна из девочек тоже смогла укусить за щеку фашиста, но ему было уже не до нее, и он убежал из класса, зажимая лицо тряпкой.

Утром всех девушек, кто остался жив после вчерашнего ужаса, погрузили в кузов грузовика и вывезли за город. Предложили им самим спуститься на землю. Милана обнимала своих дочек, последние минуты жизни пытаясь из защитить собой. Что минуты их жизни последние – она поняла по тому, что была вырыта огромная яма, которая наполовину уже заполнена трупами. К своему ужасу, Милана узнала в мертвых жителей военного городка. Мертвые матери прижимали к груди мертвых детей… И Милана подумала:

– Если я останусь жива, буду мстить, пока глаза мои не закроются… Господи, спаси моих детей, оставь их в живых.

Пока спускались из кузова остальные девушки, Милана прошептала девочкам своим, чтобы когда приготовятся стрелять, они прятались за нее и падали в яму, а потом ночью постарались вылезть и уходить куда-нибудь подальше.

Мыкола был в полной боевой готовности. Эти твари еще поплатятся за раны, нанесенные двум боевым немецким офицерам. Пистолет в его руке так и ходил.

Бедных истерзанных девушек поставили на краю братской могилы. Два немца с автоматами встали на изготовку. Мыкола дал короткую команду. В этот же момент Наденька шагнула за мать. У Ниночки сил не было сделать даже шаг. Она замертво свалилась в яму. Милана получила пулю в сердце. Но зато Наденька почувствовала обжигающую боль только в левой руке и упала вместе с мамой и сестрой. Она даже сознание не потеряла, но понимала, что не должна показать, что она жива. Кто-то, очевидно, шевелился, поэтому раздалось два коротких пистолетных выстрела и все стихло. Наденька услышала, как Мыкола скомандовал солдатам:

– Слегка присыпьте, чтобы не сильно вонь шла, завтра привезем следующих. Закапывайте быстрее, едем!

Земля засыпала ее лицо, она уже не могла дышать, но шевелиться было нельзя. Семнадцатилетняя девочка, избитая, изнасилованная, потерявшая маму и сестренку, теряя сознание, подумала:

– Ведь это даже не фашисты, это же русские, свои. Говорят на русском… Тогда какие же фашисты, еще страшнее.

Но куда еще было страшнее, и Наденька потеряла сознание. Девушка потеряла много крови, лежа целый день под землей. Она приоткрывала глаза и сквозь небольшой слой земли видела солнце. Снова проваливалась в беспамятство. Наконец, солнце село, наступила темнота. Наденька ощупала рядом лежащие трупы. В живых не осталось никого. Девушка собрала последние силы, стряхнула с себя землю, и теперь ей предстояло еще выкарабкаться наверх из могилы. Удалось, но с трудом. Была тишина. Уже наступила ночь. Рядом была река, мелкая речушка. Если перебраться на другой берег, вода смоет все следы крови, и фашисты не обнаружат вернувшуюся с того света школьницу.

Город остался позади, за рекой был лес. Фашистам не было нужды отсиживаться в лесу, сегодня они тут хозяева… Зато в лесу начали появляться партизанские отряды. Защитники Отечества быстро сориентировались и начали создавать мелкие отряды. Такой небольшой отряд наткнулся в лесу на девушку, потерявшую сознание. Она прижимала к груди простреленную руку, вся одежда ее была в крови. Партизаны подняли несчастную девушку на руки и принесли в свою землянку. Перевязали руку. Слава Богу, рана оказалась не такой уж опасной.

Так Надежда за несколько дней с того момента, как она с мамой и сестренкой Ниночкой вышла из дома и попала в спортзал, повзрослела. Ее глаза смотрели так серьезно, уже нельзя было подумать, что этой девочке всего семнадцать лет, и она в этом году окончила школу. Она никому не могла рассказать о пережитом. Такие издевательства над школьницами – произнести страшно вслух…

Так Надежда осталась в партизанском отряде. Ей повезло во всем. Она за всю войну получила одно легкое ранение. Надя была дочерью командира танковой дивизии и достойно защищала свою Родину от врагов. Дошла до Берлина и получила один орден и медаль. А известно, что орденами не просто так награждают. Надежда мстила за свою поруганную юность, за смерть матери и сестры.

Глава 4. Путь падения Мыколы