Я помню всё…

В отряде карателей не было немцев. Это были отщепенцы, бывшие воры и преступники. И те, кто тайно и люто ненавидел советскую власть, но вынужден был подчиняться. А сейчас все они всплыли, как дерьмо, на поверхность. Мыкола сам формировал свой отряд. Вскоре в отряде было уже около двадцати пяти человек. Каратели выполняли самую отвратительную черновую работу. Расстреливали мирное население, забирали у людей продукты, выгоняли людей на работы. Они напоминали шакалов, которые привыкли собирать все, что удавалось отнимать у более слабых…

Постепенно Мыкола вошел во вкус… Прошел всего лишь месяц, а Мыкола уже ничем не напоминл того несмелого юношу, который безмолвно ходил тенью за дочкой директора школы – Эллочкой. Теперь в Белой Церкви главного карателя знали все и боялись, как огня. Он мог казнить или миловать любого жителя городка. Но самое излюбленное занятие Мыколы было такое, которое отличало его даже от фашистов. Он искал молоденьких девушек, насиловал их и затем лично расстреливал.

Сопротивлявшихся девушек он моментально успокаивал ударом рукоятки пистолета по голове. Не гнушался Мыкола и побочных благ: ему понравилось снимать с расстреливаемых девушек украшений. Это стало его хобби.

Только сейчас он осознал значение слов отца, когда тот, уходя из семьи навсегда, бросил шестилетнему сыну мимоходом слова о том, что жизнь – это куча-мала, и что в этой куче надо шагать по головам, чтобы оказаться наверху. Вот в его голове слово «наверху» как раз соответствовало его нынешнему положению, когда он мог убить, а мог – миловать… Это чувство вседозволенности делало его полным извращенцем.

Как-то ему в голову пришла мысль наведаться в военный городок, там можно неплохо развлечься. А заодно хоть как-то приблизиться к офицерам местной комендатуры. Он решил устроить праздник… Если не считать откушенного уха и прокушенной щеки, то праздник удался. Мыкола с удовольствием вспоминал мать двух прелестных девчушек… Она как тигрица бросалась на него и пыталась выцарапать ему глаза… Им овладело дикое желание подчинить ее себе. Она, правда, перестала сопротивляться только когда отключилась после удара рукояткой пистолета по голове. А хороша была… А девчонки – девственницы… Да, он и не думал менять свои привычки. Серьги из девичьих ушей и у их мамы вырвал, разорвав мочки. Он как-то не задумывался, для чего он снимал с убитых украшения… Но… он наверху… вот в этом и был смысл его жизни.

Наступила осень 1941 года. Ожесточенные бои за Москву… Там счет погибших шел на сотни тысяч, а в оккупированной Украине, как сыр в масле, катался Мыкола. Его важность и степенность укреплялась с каждым днем. В Белой Церкви комендант назначил нового старосту. Теперь свои карательные операции Мыкола должен был согласовывать со старостой. Комендант приказал Мыколе встретиться со старостой сегодня же. Каково же было удивление молодого фашистского карателя, когда в городском старосте он узнал… своего отца!

Но если Мыкола узнал отца сразу, то отец в последний раз видел сына в шестилетнем возрасте. Мыкола остановился как вкопанный. Он молча смотрел на отца, в душе его боролось много чувств: от генетической любви к отцу до огромной ненависти… Он непроизвольно сжимал и разжимал кулаки… Желваки на его щеках так и ходили… Он прежде побледнел от такой неожиданной встречи с отцом, а потом на щеках его выступил густой румянец.

Городской староста с удивлением смотрел на странную реакцию карателя, реакция его была неожиданной. Но староста присмотрелся к стоящему напротив парню и теперь сам замер… До чего же они были похожи. Оба двухметровые, красивые, и – упавшие на самое дно нравственности.

Отец вытянул руку по направлению к сыну и спросил с волнением:

– Мыколо, ты?

– Я!

– О це ты вымахал, какой хлопец вырос! Прямо моя молодая копия! Так это ты командуешь отрядом карателей?! Коллеги в каком-то смысле!

И отец довольно заржал…

– Ну что, сынку, обниматься не будем, а работать будем вместе… Давай, садись за стол, я уже кое-что тут набросал, план жесткий. Смотри… – И они углубились в работу, дающую страдания и смерть людям, на землю которых пришли фашисты, незваные и ненавистные. Вот и началось сотрудничество двух подонков, предателей, которые себя таковыми не считали. В их понимании – они были на самом верху жизни, куда пробирались по головам и телам убитых ими людей.