Небо молчаливое

– Хватит.

– Эмма!

– Отвали, пожалуйста. Я не хочу тебе грубить.

– А я – обидеть.

Так и сидели втроём, поочерёдно ковыряя залежавшийся пирог. Константин молчал, Луи жевал, Фет перемешивал сахар ложечкой, и выходило у него это тихо, словно у старого аристократа. Мать Константина пыталась так же вышколить, но проще оказалось пить без сахара.

Константин не решился заговорить, может у них так принято? А почему это, собственно, не принято? Тем более ведьмы нет.

– Живём на одном корабле и почти не разговариваем! – возмутился Константин.

– Некогда, – пожал плечами Луи. – Нас всего четверо, а корабль большой. Трудно управиться.

– Втроём вы же как-то управлялись.

– Как-то, – усмехнулся Луи. – Я когда в забегаловке работал, времени, если, честно больше было. Но тут… как бы тебе сказать. Небо стало мне домом. Команда хорошая, да, Фет? И ты вроде как. Да?

– Не знаю, – вздохнул Константин. Небо было ему не домом, но место ссылки. – А ты чего? – обратился он к доктору.

– А я чай пью, – отмахнулся доктор. – И Луи, говорить о людях в третьем лице, когда они рядом сидят невежливо.

– Но я ж хорошее. Я так и сказал, что ты хороший!

Доктор хмыкнул.

– А Эмма где? – спросил он, отставив чашку.

– Не знаю, – Луи как-то виновато потупился. – В лабе, нет?

II

Эмма сидела в комнате уже где-то сутки, фальшивое небо с ладных дисплеев успело побуреть, порозоветь, налиться серыми грозовыми тучами, очиститься до лёгкого предночного сияния, подмигнуть растущей вернской луной, далёкой и невидимой. Эмме хотелось выть, и она ни в чём себе не отказывала. Всю первую половину злосчастного дня она плакала, потом попила воды и уснула. Нога почти не болела. Боги, да разве то рана? Так глупость! Ну, наступила на гвоздь, получила от Фета укол и долгий выговор. И то и то Эмма выдержала стойко, как солдат, с лицом совершенно несчастным, но каменным. И к себе дохромала резво, и весело буркнула в рацию, что-то про «больной-выходной». За день корабль не развалится. За два тоже. А вот сама она, как оказалась от маленького гвоздя развалилась. «Дура, – думалось горько, – смотреть надо. Смотреть», – и что-то в этих словах было очень-очень докторским. Эмма перевернулась на другой бок, чтобы фальшивых звёзд не видеть, натянула одеяло до подбородка. Верхний одеяльный краешек был весь мокрый, подушка тоже. Зараза. Придумала сама себе беды. Фальшивые звёзды так и манили своим несбыточным белым сиянием.

– Эмма, ты не права, – увещевал Фет. – Тебе нужно выговариваться. Приходи ко мне, боги, неужто так сложно прийти?

– Сложно, – буркнула Эмма. Она не умела, она терпеть не могла такие разговоры. Фет постоянно пытался… и ни черта у него не выходило. – Чья сейчас смена?

– Луи, – безразлично отозвался доктор.

– Проверить не хочешь?

Доктор закатил глаза: без меня что ли не справится? Но вслух ничего не сказал, поднялся, грозно глянул на Эмму, ведьма нагло улыбнулась, будто не про неё всё это, ох не про неё. Доктор неохотно вышел в коридор. Он вообще-то любил смотреть, как Луи ведет корабль сквозь облака. Луи за штурвалом менялся. Из вора вышел отличный пилот.

Фет не любил судить людей, оно само выходило, само. Не попишешь. Правилам нужно следовать, иначе выйдет дерьмо такое, что за жизнь не разгребёшь. Кажется, для него одного это очевидно. Даже Эмма, умнейшая Эмма местами так безответственна, не приведи небо.

– Можно я просто умру? – спросила Эмма без трагедии, без надрыва, она так спрашивала который час у собственных часов.

– Нет, – запретил Фет. – Не пугай меня, Эмм. Вспомни, кто собственником на корабль записан.

Эмма устало пожала плечами. «Вот к чёрту всё это делать – почти сказала она, – если всё равно без толку? Таблетки пить и витамины, за кораблём следить, сидеть в лаборатории. Не выходит же ни черта!».

«Надо!» – приказал Фет, он молчал, конечно, разглядывал свои обожаемые бумаги. Эмма вздохнула: надо так надо. Она не лениться, просто устала. Просто упасть бы и часов двадцать проспать.

Она тряхнула головой. Фет прав, прав конечно. Корабль институтский, она единственный представитель научной группы и так далее…

– Не могу, когда так. Как дельфин в аквариуме.

– Дельфин?

Фет как исконный житель Верны о дельфинах ничего не знал.

– Как большая рыба, только млекопитающее.

– Ты издеваешься?

Эмма улыбнулась.

– Ты отчёт просмотрела, да?

Эмма кивнула, конечно, смотрела! Что за вопросы? Смотреть она не собиралась.

– Есть замечания? В конце я не совсем точно написал, как правильно не знаю. Хотел расспросить Константина, но неудобно как-то, человек устал, перелёт хм…, а потом сразу в машинное и буря! Он даже не ел с Тирхи своей. Тирха это где?

В голове у Эммы всё плыло и мельтешило. Буря, Тирха, Константин. Какой отчёт он вообще имеет в виду?

– Мм… – протянула ведьма.

– Так есть замечания?

«Всего одно, Фет, – подумала Эмма, – зачем ты его написал?» Или это не замечание? Наверное, нет, решила Эмма и как на лекции сказала:

– Нет почти. Не значительные. Можно вшивать в систему.

Фет довольно кивнул, а потом нахмурился, а потом снова кивнул. Надо бы было всё же хотя бы пролистать.

– Точно? Давай лучше исправим на всякий?

– Не стоит, – уверила Эмма. – Хочешь я сама внесу?

Доктор вёл бортовой журнал примерно… примерно всегда, ну то есть с того момента, как основной экипаж Неба покинул Верну. Эмма ленилась: отчёты, по её мнению, были тупой тратой времени и места в безлимитном корпоративном облачном хранилище, но Фету кажется нравилось.

– Нет-нет, – покачал головой доктор. – Я не хочу утруждать тебя. Я и так твоё время занял, занимайся исследованиями.

Фет посылал отчёты в облако каждый день. Эмма и знать не знала о чём он там писал, о купленной картошке, о мелких бурях, визитах пиратского капитана, о её шарлатанской работе? Да впрочем, без разницы, их всё равно никто не станет читать. В конце недели Эмма отсылала собранные данные и расчёты по ним и краткую сводку «всё хорошо, мы не упали». Ей тоже никто не отвечал. Возможно, связь Верны и Нового мира давно прервалась. Возможно, вся её работа и жизнь давно ничего не стоят, потерянные электронные импульсы, ничто в чернющей пустоте.

Доктор отправился мыть кружки. Он вряд ли думал об этом, и вряд ли думал так. Он знал инструкции, он вызубрил законы Неба и просто шёл по ним. А Эмма даже брошюрку открыть не потрудилась, на инструктаже по безопасности она сбежала в коридор, когда пошёл рассказ о струйках артериальной крови. Эмма знала, где висят огнетушители и куда жать, если буря; знала, что переходить из корабля в корабль можно только в респираторе, что главное – команда, а на станциях лучше не высовываться. Большего и не нужно, больше знает Фет.