Небо молчаливое

– Тут в глубине есть садик, – объяснял Луи. – Первый директор был эстет. Сейчас он заброшен. Там есть фонтан… то есть прудик. Там хорошо.

Константин не спорил, и просто тащился в хвосте. На пиратский коммуникатор написали, и он понятие не имел, что с этим делать.

– Чем бы его…– Луи огляделся и трагично вздохнул. Ничего хоть сколько то похожего на нож под рукой не было. – Так ломать? – он растерянно глянул на Фета. Доктор хмурился, грязные руки и пирог в его сознание плохо стыковались.

– Сейчас всё будет, – сказала Эмма и вытянула из волос тонкий ножик, сантиметров десяти в длину, с россыпью зелёных камушков на рукояти. – На.

– Ты хоть протри его, боги! – возмутился Фет.

– Антисептика нет, есть спиртовая настойка валерьяны. – Эмма запустила руку в поясной мешочек.

Доктор болезненно поморщился.

– Ой, да не хмурься, Фет! Хочешь, отвернись, – весело предложил Луи.

– Нет, спасибо.

Константин прыснул. Где-то в глубине рюкзака у него был нож.

– Почему вы… – начал Фет, – почему я с вами живу?

– Потому что! – объяснил Луи.

– А ты всегда закалываешь волосы ножом?

– Это не нож, это атам. Для алтаря. Лежит красивый на столике, кверенты думают, что надо так. Он тупой.

– Тупой, – подтвердил Луи, натружено круша пирог, – только в заднице ковырять. – Луи выставил пирог на середину и взял кусок. – В общем, что будет красиво, я не обещал.

– Куда дальше отправимся? – спросил Фет, когда пирог закончился. – Припасы у нас есть, Небо починят. Мы свободны в кои-то веки. Что у тебя по курсу, Эмм?

– Пока, – усмехнулась Эмма, – у меня свободный курс. Хочу кое-что проверить. Если выйдет, будет очень и очень… Хорошо будет. И нам заплатят.

– Луи на тебя плохо влияет, – хмыкнул Фет.

– Не правда! – возмутился Луи. – Ничего я не влияю.

Эмма прыснула.

– В Портовую, – как бы невзначай вставил Константин. Карман обожгло. – Мне нужно кое-что закончить.

– Хочешь посмотреть на кораблики Старого мира? – усмехнулся Фет.

Константин покачал головой.

– Ну значит в Портовую! – объявил Луи. – Можно форму патента оформить как раз.

– Можно, – кивнула Эмма. – Рано правда ещё…

– Ой, да они сто лет рассматривать будут. Ты ещё радаров… как раз закончишь.

Эмма покачала головой, но возражать не стала.

– Тогда решено, – заключил доктор. – Луи пойдём. Думаю, у рабочих перерыв тоже закончился.

– Да они и без нас…

– Пойдём.

Луи неохотно поднялся.

– А мы? – Константину тоже не хотелось возвращаться на корабль. Здесь было тихо и хорошо.

– Они справятся, – махнула рукой ведьма.

– А ты? – спросил он.

– Я уже всё. Сегодня немного. Не думала, что кто-то вообще придёт. Кэп…

Если она спросит, зачем в Портовую…

– Как давно ты гадаешь? – выпалил Константин. – Ты же физик, да? И ведьма. Это странно как минимум. Или ты только на Верне?

– На Верне, – Эмма потупилась. – Я… никогда не брала за это деньги. Карты да… Мне просто нравилось… Мне нравилось считать себя ведьмой ещё до Верны, до краха, – она хмыкнула и дёрнулась, и снова натянула рукав до самых пальцев, затем поправила: – до закрытия нашей экспедиции, ну в общем до того, как Луи предложить на этом заработать. Из нас троих, в смысле меня, его и Фета, он единственный ориентируется… чувствует, на чём можно. Я вот не умею, – она будто оправдывалась, но не оправдывалась, смотрела вскользь, смотрела сквозь, смотрела в сторону. – Могу считать. Я хорошо считаю. Могу раскладывать пыльные травы, обмахиваться таро, могу…

Ей было жутко и было стыдно, Константин чувствовал это и чувствовал, что это надо как-то закончить.

– А мне ты так и не погадала, – вспомнил он.

– А хочешь? Даже теперь?

– Хочу, – он легко пожал плечами. – Почему бы и нет. – Знать хоть немного наперёд заманчиво, даже если это игра. – А как с таро начала? – спросил он, не особо ожидая ответ, но ответила и сразу.

– У сестры была книга по психоанализу про коллективное бессознательное и метафорические карты с птицами. Она показывала их пациентам, те говорили, что видят, чувствуют, а она говорила на сколько они в жопе. С таро так же можно.

– Про жопу можно и без карт понять.

– Можно, – улыбнулась Эмма, это должны были быть её слова. – Подожди, я попробую их найти, – она подняла сумку к себе на колени и принялась наощупь рыться в ней. Константин не раз подмечал за Эммой эту привычку: рыться в ящичках и сумках, не заглядывая внутрь. – Хрен что найдёшь.

Из сумки очень-очень пахло пряной сухой травой вовсе не пыльной вопреки её словам. «Лаванда», – догадался Константин.

– Лаванда? – переспросил.

Эмма кивнула:

– Домашняя. Росла в горшке на кухне. Надеюсь, Дэвид, хотя бы изредка её поливает или Эве отдал. А впрочем, уже плевать. Это давно не моя лаванда, – она вздохнула, но больше задумчиво, чем грустно. – Дома лет семь прошло. Загоны, – Эмма хмыкнула, – небесной механики, – объяснила она, яснее не стало. – Нашла! – Из сумки выкатилась та самая чёрная коробочка с каратами, которую трогать нельзя. – На что гадаем? – прозвучало как «на что поспорим?».

– На… – он замялся, банально и как-то по-девчоночьи будет сказать «на любовь».