Плод Сущности

– Вроде бы, – бросила Мирэн. – Арнас сказал, он поступил, но я его еще не видела.

За длинным столом он сел между ними, тщательно контролируя, чтобы рядом с Мирэн не присела никакая эльдийка. К счастью, не только эльдийки, а вообще все студенты обходили их стороной и старались сесть подальше: никому не хотелось разделять трапезу с дочерью убийцы. А все, разумеется, знали, что она окажется с ними в одном месте; они же все видели списки на зачисление, и все знают, как она выглядит. И уж тем более все знают женщину с фамилией Арте, была бы комедия, если бы на свете была такая еще хотя бы одна. С такими же огненными волосами и злым взглядом янтарных глаз. Никогда в жизни, а навлечь на себя ведьминский гнев мало кому хотелось. Так что троица сидела на углу стола, пока остальные студенты кучковались в противоположном конце. Мирэн не сказать, что это радовало, но порой она бросала презрительные пугающие взгляды на студентов, и они послушно вжимались еще. Так что, видимо, это тешило определенную часть ее эго. Нахия не особо понимала, почему от них все шарахаются, а когда она попыталась поднять эту тему, Игон шикнул на нее, и Нахия быстро поняла, что сейчас не время.

На завтрак каша и омлет. Мирэн недовольно мотнула головой, когда маленький уродливый эсклабец, ковыляющий на трех кривых ногах, две из которых были основные, а третья не то запасная, не то попросту лишняя, поставил перед ней две тарелки. Нахия коротко поблагодарила другого эсклабца, но он то ли не услышал, то ли проигнорировал и слишком проворно для переломанного полуразумного карликового существа помчался на кухню. Мирэн подтолкнула кашу и омлет к Игону, взяла у эсклабца чай и подперла голову ладонью.

– Не знаешь, как зовут старосту? – спросила ее Нахия. Сама она заговорить с ним боялась, но вдруг, увидев Мирэн, он решил представиться.

– Понятия не имею. Зачем тебе?

Мирэн пыталась держать себя дружелюбно, хотя внутри и разгоралось желание убивать эльдийцев. Нахия коротко пожала плечами.

– Просто. Вдруг ты знаешь.

Она, помолчав, добавила:

– Страшный он какой-то.

– Страшный? – Мирэн наклонилась к ней через Игона. – Он тебя силой мысли на две части разорвет…

– Я предлагаю прогуляться по кампусу, – вставил Игон. Мирэн бросила на него злой взгляд, но он не обратил внимания. Постарался не обратить внимания, потому что от Мирэн не спряталось его мгновенное волнение, быстро и умело скрытое.

Он взял девушек под руки и потянул в учебное крыло. Успел ли ему кто-то провести экскурсию неизвестно, но расположение всех кабинетов он знал точно: зелья, флористика, шаманизм… Ничего общего с телекинезом; ничего общего с сотворением пены из воздуха; ничего общего с магией. Хотя основное направление обучения в Кхара-Тау это теургия и чернокнижие, Игон смог найти упоминания метаморфизма, стихийной магии и алхимии. Они прогулялись по окрестностям: в лес и на склоны не уходили, обошли мощеные тропинки, дошли до остановки фуникулеров, многозначительно посмотрели вдаль, где канаты терялись из виду в тумане, и побрели обратно. Игон поначалу болтал без умолку, а как вышли на улицу, несколько сконфуженно умолк и почти все время молчал. Говорил: “да”, “нет” и “туман красивый”. Мирэн чувствовала его волнение, почти видела, как маленькие винтики в его голове крутятся, молоточки стучат…

– Чем Бихар занимается? – спросил он.

– Не знаю, – коротко ответила Мирэн и пнула камушек, отворачиваясь и пряча глаза. Не лучшую он тему выбрал. Самое неприятное, что он и сам это понимал. – Он лет семь назад уехал в Эдертас.

– Эдертас – это далеко? – встряла Нахия.

Мирэн вздохнула и подняла глаза к серому туману, скрывающему небо. Скоро он рассеется.

– Эдертас это в другую сторону от меня, – ответила она. – В Одолу наверх туда, там… Снег, там очень холодно. А Эдертас отсюда левее.

– Восточнее, – поправил ее Игон.

– Левее, – стояла на своем Мирэн.

– Ты с севера, получается? – спросила Нахия. – Если там холодно и снег.

Мирэн кивнула и шмыгнула носом.

– Да. Гора Галура, ты вряд ли знаешь, где это. Это самая северная точка континента, у нас зима почти не заканчивается.

Нахия помолчала, обдумывая и, быть может, вспоминая карту Ипарольдина, которую пару раз в жизни видела.

В комнате Мирэн стала неторопливо раскладывать вещи; Нахия наблюдала за ней и в ее движениях – диких, странных, немного резких, – пыталась разглядеть частицы личности. Но личность у нее, видимо, была такая же, как и они, – дикая и резкая. Нахия даже не знала, смогут ли они подружиться; даже не знала, хотелось ли ей. Посылая документы в Кхара-Тау, она думала, что сможет, пусть нелегко, но подружиться с несколькими индаррками, они будут вместе учиться и гулять… Но стоило ей только увидеть взгляд Мирэн, она поняла: была неправа. Кажется, единственный, с кем ей удастся водить дружбу – это Игон. А как он ее приобнимал и тащил за собой, чтобы она не потерялась… Жизнь еще не научила ее, что в тихих омутах часто всплывают трупы, и она слепо верила, что Игон хороший. Мирэн же трупов не прятала, и Нахия уже сразу знала, что они, вероятно, не подружатся. С другой стороны, где снаружи трупы, там уже прятать нечего.

Нахия не была тонким психологом, и не знала, что эти трупы – от страха и неуверенности. Мирэн настолько боялась не оправдать надежд преподавателей, дяди, других студентов и даже самой себя, что с порога стремилась запугать всех настолько, чтобы даже мысли не было ей слово поперек сказать.

***

Через два дня студенты уже были так запуганы, что, завидев Мирэн, разбегались в стороны. За исключением одного. Одной. Она была канелле. Она называла себя Ванесса Эрон Кхамис, и, кажется, лезла к Мирэн только чтобы перетянуть внимание на себя. Когда знакомство у них не задалось, вернее, когда Мирэн ее послала, Ванесса Эрон Кхамис избрала другой путь. Когда пришло время обеда, она терпеливо дожидалась в общей комнате. Канелле – красивая девушка со смуглой кожей, крепким тренированным телом, длинными темными волосами, узкими глазами и совершенно отвратительным характером. Нахии она сразу не понравилась, о чем она, конечно, говорить не стала, чтобы Мирэн не отправила ее далеко и надолго вслед за Ванессой.

Ванесса терпеливо сидела в кресле, протянув ноги к фальшивому огню, который только светил, тепла от него не было, так что нельзя было даже сказать, что она греет ноги. Мирэн и Нахия всегда ходили вместе, производя впечатление подружек. Когда они вышли и комнаты, Ванесса услышала это, грозно поднялась и обернулась к ним. Студенты стали незаметно расползаться, чтобы никто вдруг не связал их уход с появлением Мирэн. Ванесса вышла из-за кресла и шагнула к Мирэн.

– Мое имя Ванесса Эрон Кхамис, – объявила она. Мирэн отмахнулась от нее, как от назойливой мухи, всем видом демонстрируя, что ей не интересно. И только Нахия заметила, как у нее дрожат пальцы. Ванесса была больше и сильнее нее, так что если они сцепятся, исход ясен. – Я вызываю тебя на дуэль.

– Нет, спасибо, – деланно безразлично бросила Мирэн, стараясь твердо шагать мимо нее.

– Ты не принимаешь мой вызов?

Ванесса сдвинула брови и шагнула следом за ней.

– Нет.

Ванессу это явно возмутило. Она зашипела, сжала кулаки и нахмурилась.

– Ты не можешь…

– Могу, – огрызнулась Мирэн.

Ванесса схватила ее за воротник, подняла над землей и швырнула в стену. Мирэн тяжело ударилась спиной об угол и упала в кресло. Удар выбил из нее весь воздух, и она надрывно закашляла, прикрывая рот. Украдкой огляделась, проверяя, не видел ли кто, как легко впечатать Мирэн Арте в стену. Ей этой драки не хотелось, и, быть может, можно было ее как-то избежать. Мирэн поднялась на ноги, держась за спину, Ванесса тут же подскочила к ней, ударила по лицу, пнула в живот и отбросила к выходу. Стонущую от боли Мирэн подхватила Нахия. Не удержала, и они обе повалились на пол.

– Сделай что-нибудь, – попросила Нахия, – тебя же все боятся.

– Они все боятся мою мать, а не меня, – Мирэн подставила ладонь под кровоточащий нос. – Ты думаешь, у меня было стоящее образование на фоне ее подвигов?

Ванесса приближалась, а Мирэн только успела скопить в ладошках кровь с соплями. Решив, что терять ей нечего, и на помощь уже никто не придет, она обмочила пальцы в крови, подскочила и брызнула кровью в лицо Ванессы. Та тихо рыкнула и закрыла ладонями глаза. Мирэн тут же этим воспользовалась: ударила по коленям, с грохотом опрокинув грузную канелле на пол, села сверху и стала колотить ее по лицу, надеясь, что успеет ее избить до того, как она изобьет ее. С носа все еще капала кровь с соплями. Кто-то ухватил ее за руки и стал оттаскивать назад. Мирэн забилась, выдергивая ладони и крича, что она еще не закончила, как вдруг встретилась взглядом со старостой. Он с укоризной ее оглядел, посмотрел на Ванессу, распластанную по полу и вымазанную в непойми чьей крови, и поднялся, потянув Мирэн за собой. Он поставил ее на ноги, все еще крепко сжимая ее запястья, и обернулся к Нахии.

– Что произошло?

Нахия открыла рот, протянув руку к Ванессе, не в силах выдавить из себя и слова, и староста понимающе кивнул.

– Ясно. Обе к ректору.

Мирэн шмыгнула носом, наклонилась и плюнула смесью крови, соплей и слюны в лицо Ванессы, а та уже ничего не могла сделать перед лицом старосты. Мирэн мерзенько оскалилась, показывая ей окровавленные зубы.

– И ты тоже, – сказал он Нахии, и она тихо хныкнула.

– Я хочу кушать.

– Терпи, ланджила.

Ванесса согласилась идти сама. Мирэн, как особо буйную, он держал до самого кабинета. Шли долго, Мирэн швыркала носом и морщилась, сглатывая вязкую кровь. Староста открыл дверь кабинета, втолкнул ее внутрь и усадил в кресло. У нее не было времени оглядеть убранство, потому что ее взгляд тут же поймал фигуру ректора в кресле.

Акрам У. Цунигаэги сидел, откинувшись назад, сверлил ее привычно недовольным взглядом, с которым был изображен на всех картинах, и выглядел уже жутко уставшим. Она его не чувствовала. Совсем. На его месте была зияющая дырка, похожая на Арнаса, но она была сродни слепому пятну, а не черной дыре. Пели птицы, шумели сосны, падали шишки, прыгали белки, дышали книги, и только он оставался недвижим и неизменяем. Будто его вовсе нет, и он ни на что не влияет. Будто он мертв и уже никогда не сможет вызвать в ней хотя бы какое-то шевеление. Он перевел взгляд между девушками и отметил для себя немного испуганный взгляд Мирэн. Ректор достал из кармана платок и протянул ей.

– Вытри нос, дитя.