Проклятие чёрного единорога. Часть II

Хищник снова шагнул вперёд.

– Ты мой брат, и я не хочу нашей ссоры… – предупредила Дженна громче.

Успев заметить, как напряглись мускулы зверя, наёмница отпрыгнула в сторону, прежде чем волк настиг её. Похоже, что промах его раззадорил. Он свирепо оскалился, обнажив жёлтые клыки. Из глубин его пасти раздался приглушённый, хриплый рык.

– Я убью тебя, – услышала Дженна. – Я разорву тебя в клочья, сумеречная лиса. Я сделаю это за всех моих братьев и сестёр…

– Я не понимаю, о чём ты говоришь! – крикнула Дженна. – Мы с тобой ходим единой тропой. Оставь меня, прошу…

Она напружинилась и снова увернулась от его прыжка. Наёмница понимала, что противник пока лишь пугает её, не нападая всерьёз. Она, как могла, пыталась сохранить дистанцию между ними, внимательно следя за каждым его движением.

– Люди открыли на нас охоту… – ответил волк, медленно кружа вокруг девушки. – На нас и на наших учеников. А лисы, вместо того чтобы объединиться с нами против людей, предпочли остаться в тени…

– Против людей? – удивилась наёмница. – Вообще против всех людей? Да о чём ты говоришь, серый волк?! Нам позволено убивать лишь некоторых, самых пропащих…

– Да-а, – рыкнул зверь. – Та-ак нам и ответили твои братья и сёстры! Твои – не наши… Знай же, лиса, что мы не родня вам с тех пор… – он оскалился. – Мы ваши лютые враги! И наши тропы закрыты для вас!

– Что бы ни случилось между волками и лисами, прошу, остановись, – взмолилась Дженна. – Я не могу убить тебя…

Волк бросился на неё снова. На этот раз, предугадав движение девушки, он поймал её и повалил на землю. Дженна вывернулась, рубанула саблей по рёбрам противника, но зверь перехватил её руку. Жёлтые клыки вонзились в ткань куртки и предплечье наёмницы. Она взвыла от боли и выронила оружие.

– Ты убивала, я чую, – как будто усмехнулся волк. – Ты убивала многих, но так и не научилась… убивать! Ты глупая, трусливая, бесполезная лисица! И теперь умрёшь!

Он стиснул челюсти, с силой мотнул головой, разрывая стёганую ткань вместе с укрепляющими её внутри металлическими пластинами, кожу и мясо под одеждой. Если бы не куртка, волк попросту оторвал бы девушке руку. Дженна взвыла от боли, свободной рукой пытаясь добраться до глаз врага, ударила коленями ему в живот.

Немыслимо чтобы зверь-учитель напал на кого-то из наёмников! Им строжайше запрещалось убивать друг друга, но, видимо, кое-что из истории кланов новичкам не рассказывали. Однако так просто сдаваться наёмница не собиралась.

– Ошибаешься, – прошипела Дженна, сжимая пальцы левой руки на могучей шее хищника. – Ты старая, злобная падаль… Прошло твоё время… Это тебе давно пора сдохнуть!

Наёмница шумно вздохнула и закрыла глаза, заставив себя на время забыть о боли. «Нужно оборвать нить, что поддерживает жизнь», – вспомнила она слова тролля. Нащупав во тьме питающую зверя артерию жизненной силы, она вонзила в неё ногти и резко дёрнула. Канал оказался хрупким, он порвался легко, точно сухой прутик. Волк издал сипящий звук, словно захлебнулся, разжал челюсти и бездыханный повалился на землю.

Рыча от гнева и боли, Дженна выбралась из-под туши и бросилась к своим вещам. Пальцы на правой руке шевелились. Это означало, что сухожилия остались целы. Однако кровь стремительно заливала рукав.

Помогая себе зубами, девушка стянула куртку, схватила котомку и вытряхнула её содержимое на землю. Отыскав мази и бинты, она туго перевязала жгутом плечо, обработала и перебинтовала разодранное предплечье.

– Правая рука! – в сердцах воскликнула она. – Ах ты, старый хрен! Правую руку чуть не перегрыз! – она вернулась к трупу волка и со всей силы пнула его ногой. – Погань плешивая! Я не умею убивать? Ну, спасибо за урок, – Дженна достала нож, упала на колени и левой рукой принялась перерезать волку горло. – Только попробуй вернуться ночью, – сквозь зубы процедила девушка, ожесточённо вонзая остриё между шейных позвонков. – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – снова и снова, пока ей ни удалось перерубить их. – Блохастый, выживший из ума ублюдок, – прорычала она, отирая с лица брызги крови. – Теперь-то мне ясно, почему выход в тени был закрыт!

Неподалёку зафыркала лошадь, напоминая о себе.

– Ты не понимаешь! – обернувшись к ней, крикнула девушка. – Мы должны быть на одной стороне! Мы же все связаны…

Марта тряхнула гривой и принялась бить копытом. Ей было вполне достаточно и того, что они обе остались живы, а всё прочее казалось не столь уж и важным. Хотя кобыла была не прочь поскорее убраться от останков этого жуткого серого зверя. Его запах пугал животное. Он был неправильным.

* * *

Ему снился прекрасный сон. Он нёсся сквозь лесной сумрак, бежал быстрее ветра и тише ночного зверя. Травы ласкали его лицо, влажные листья щекотали ладони и стопы, нити божественных соков, камня и земли – наполняли голову бесчисленными ароматами, манили и опьяняли.

Он бежал так стремительно, словно вновь оказался в детстве. В тех временах, когда его волосы ещё не потеряли золотистый оттенок, тело не познало сломанных костей, порванных связок, перерезанных мышц, а в душе жила слепая безграничная любовь и вера.

Тогда он только учился охотиться… Детство. Радостное, беззаботное, босоногое детство. Давно оно не возникало в его видениях, но сейчас, когда его щека прижималась к мягкой и тёплой женской плоти, он снова ощутил себя маленьким мальчиком. Женская грудь всегда напоминала ему о матери.

Чёрное поветрие рано забрало всех его родных, большую счастливую семью: батю, братишек и сестёр. Его деревню поглотил огонь. Тогда рассыпалась прахом его вера в лучшее, его мечты и надежды.

Время давно стёрло из его памяти лицо матери. Но оно сохранило образ любящей, пахнущей коровьим молоком и свежим хлебом женщины. Подсознательно он всегда стремился к таким женщинам. Как будто их близость возвращала ему… нет, не воспоминания о матери, но то ощущение радости, которое было доступно лишь детству.

Странно, но его первая любовь совсем не походила на мать. Скорее уж она была её противоположностью. Тем не менее это была первая и последняя в его жизни настоящая любовь.

Мужчина облизнул пересохшие от выпивки губы, покрепче прижал к себе бёдра спящей в его объятьях подруги и снова погрузился в сновидения.

Он бежал по лесу. Его человечьи конечности не могли соперничать в скорости с волчьими. Он сильно отстал от собратьев и решил напиться воды. И у ручья он увидел её. Совсем ещё юное создание: девочка с длинной косой пепельного цвета и большими серыми глазами.

Ничего особенного в ней не было, самая обычная девочка. Но её глаза и запах —цветочный нечеловеческий аромат – будто зачаровали его. Удивительно, но появление полуголого паренька девочку не напугало. Она дружелюбно улыбнулась и протянула ему пирожок. Рядом с ней стояла корзина, полная вкусных гостинцев.

– Я несу пирожки для своей учительницы, но могу поделиться с тобой, – сказала она на языке, который знали лишь его братья и сёстры.

– Ты лиса? – спросил он.

– А ты волк, – улыбнулась она.

Ещё много раз они встречались в том горном лесу. Её красный плащ навсегда остался в его памяти. Он пах выпечкой и долгими разговорами, а затем – их ласками. Но потом пришла болезнь, и всё закончилось… Любимая предала его, бросила, когда он так нуждался в поддержке. И его любовь обратилась ненавистью.

– …Сучка, – болезненно простонал сквозь сон мужчина.

– …Прекрати называть меня сучкой, – огрызнулась его подруга. – Старый кобель…

Он спал. И ему снился бег. Этот бег, лёгкий и быстрый, словно полёт птицы, наяву он больше не мог себе позволить. Но иногда во сне ему удавалось проникнуть в сознание одного из собратьев-зверей, стать как бы молчаливым наблюдателем внутри чужого тела. Только это умение и спасало его от безумия все пятнадцать лет заточения.

Вот и теперь, сложно было сказать наверняка, снилось ли это ему, или он и вправду бежал сквозь лес, только в зверином обличье. Стволы елей мелькали перед глазами, под лапами пружинили мхи. Мужчина узнавал эти ели, мхи, весенние цветы и каменные глыбы, то там, то тут прорывающие усыпанную хвоей и остатками снега лесную почву. Это была территория серых волков.

Это был его дом. Здесь жила его новая семья, которую он обрёл, потеряв человечью стаю. Звери-учителя приняли мальчишку, как собственного волчонка. Они подарили ему не только знания сьидам, но и свою заботу.

Похоже, что в этой части леса хозяйничал только один старый волк. Прочие стаи, мусорщиков и даже нечисть он в свои владения не допускал. Зверя вёл голод. Самый сильный голод застигает перед рассветом. Он следовал за запахом. Тёплый лошадиный запах щекотал ему ноздри. Лошадиный и ещё чей-то: сладкий, но болезненный – аромат смерти. Такой больше пришёлся бы по вкусу падальщикам.

Вначале он увидел коня. И только потом – его хозяйку. Девушка вышла из тени. И тогда гнев скрутил ему нутро сильнее голода. Несмотря на её пугающий запах, он изнемогал от желания впиться ей в горло. Но вначале волк хотел поиграть, подразнить жертву. Старый хищник желал посмотреть, как его добыча будет себя вести…

Девушка была ловкой, но всё же недостаточно быстрой. А сам волк был стар, но не так уж и умён. С ужасом наёмник наблюдал, как жизнь его собрата утекает сквозь руки незнакомки. Не сталь клинка и не острые клыки оборвали жизнь зверя, но простое прикосновение мягких человеческих пальцев.

Никогда прежде он не умирал во сне. Никогда он не умирал так. И это было страшно. Уже просыпаясь и находясь в своём теле, Луко Лобо вдруг понял, что за запах не смог распознать старый волк…

– Сука! Сука! Сука! – взвыл наёмник, неистово барабаня кулаками по земле.

Женщина, спавшая рядом, подскочила и с размаху влепила ему оплеуху.

– У-у! – обиженно взвыл Луко, потирая покрасневшую щёку.

– Вот уже полгода, как ты потерял след! – воскликнула она. – Полгода мы бесцельно бродим по лесам и деревням! Полгода ты, как собака, только и делаешь, что жрёшь, совокупляешься и дрыхнешь по двенадцать часов кряду! – женщина презрительно сощурила серые глаза и принялась застёгивать блузку. – Знаешь, для преступника, заключившего договор с полицией и не сумевшего выполнить свою задачу, ты начал вести себя слишком нагло! И запомни, я почётный мститель, а не самторийская сука! – поморщившись, предупредила она уже сдержаннее. – Ты в окружении солдат, Луко. Одно неверное движение, и мы…

– Ты не понимаешь, она уби-ила его! – простонал наёмник, с отчаяньем тряхнув седой головой. – Она убила волка! Голыми руками, эта сучка…