Последняя сказка Лизы

– А когда он повернулся к своим соратникам по охоте, то увидел, что на него скалятся шакальи морды. Вот так-то!

– Они превратились в шакалов? – переспросила я.

– Да нет же, – фыркнула Джен, – все остались прежними. Это он стал мудрым волком в среде шакалов. Конечно, ему пришлось уйти из деревни и жить в горах в одиночестве. Это же с ума сойти, если каждый день, вместо соседей, видеть чудовищ с шакальими головами. Ну и скучно ему с ними, наверняка, стало. О чём с шакалами волку говорить? Говорят, где-то в горах, куда нет прохода, до сих пор спрятан его чудесный дом с прекрасным садом.

– Никогда не поверю, что никто не пытался найти это место! – удивилась я.

– Конечно, пытались. Это же было очень давно, думаю, ещё за много тысячелетий до рождества Христова, – сказала Тея. – Точной даты никто не говорит, конечно, но, когда ещё жизнь измерялась не годами, а столетиями?

Она посмотрела на Джен.

– Наверняка в изначальном рассказе всё звучало по-другому. Это уже ты выдумала. И про поседевшие звезды. И про язык птиц и зверей. Но права в том, что было несколько экспедиций по поиску этого места, я читала отчёты. Правда, экспедиции все —любительские. Собирались энтузиасты и обыскивали территорию. Ведь это, можно сказать, фишка Аштарака. Но не для туристов, для внутреннего потребления. Местные жители гордятся, между прочим, этой историей. И если кто-нибудь из деревни выбивается «в большие люди», про него так и говорят: «потомок шакала Аштарака».

– А при чем тут звук рога и дым из трубы заброшенного дома? – вспомнила я.

– Это уже продолжение истории, – сказала Тея. – Просто раз в несколько столетий, а, может, и раз в сто лет, потомок Шакала спускается с гор, чтобы найти себе жену.

– Так он до сих пор там живёт? – обрадовалась я.

– Не то, чтобы он. Наверное, его потомок. Раз в сто лет Волк Аштарака (как его называют одни) или Шакал (как его называют другие) спускается с гор. Он трубит в рог, возвещая округу, что идёт за невестой, а в заброшенном доме за деревней появляются признаки жизни.

– А, – догадалась я, – ему в жертву, как дракону, отдают самую красивую девушку деревни?

– Да, вроде, нет, – задумалась Джен. – Я поняла, что девушка должна пойти добровольно. Никто её не принуждает. И, вроде как, желающие всегда находились, если верить легенде. Наверное, девушки из многодетных бедных семей были готовы выйти замуж хоть за волка, хоть за дьявола.

Эрик захныкал, давая понять, что время девичьих вечерних посиделок вышло.

– Нам, наверное, уже пора? – спросила я, чувствуя себя немного виноватой за то, что заговорила девчонок.

Тея поднялась со стула, перехватила хнычущего Эрика у Джен.

– Ты дойдёшь домой сама? – немного виновато спросила она меня. – Я должна помочь Джен.

Я кивнула. Одной мне было даже легче. Хотя бы потому, что могла по пути хорошенько подумать о легенде. Например, как моя принцесса Иголочка стала невестой Шакала… Нет, паршиво звучит. Я уже на пороге обернулась к Тее и Джен:

– А почему легенда о Шакале? Он же – волк? Волк Аштарака.

Звание невесты Волка Иголочке подходило намного больше.

– Его полное имя в легенде – «Видящий шакалов». Просто сократили, так быстрее произносить. Получилось – Шакал. Люди же вообще любят все сокращать.

– Глупость получилась, – я даже как-то обиделась за незнакомого мне Волка. – Смысл изменился прямо на противоположный. Ох уж эти люди…

Тут же закрыла за собой дверь, чтобы уже прохладный воздух не остудил дом, где хныкал маленький Эрик.

***

Я свернула с центральной дороги совсем немного. Туда, где тянулись заброшенные чайные плантации. Даже издалека было видно, как лопались белые бутоны, раскрываясь в нежные цветки. Их сменили колючие заросли со спелой и уже подсохшей ежевикой, переплетённой с не менее спелым, тугим и костистым шиповником.

Мне не хотелось возвращаться сейчас в Старый Дом. Мир вокруг полнился незнакомыми звуками и запахами, пришла пора оглядеться в этом прекрасном месте.

Деревня всё не кончалась, хотя кусты стали попадаться реже, а вскоре и вообще уступили территорию могучим, выгнутым в сторону солнца деревьям. На очень длинной, петляющей улице мне иногда попадались какие-то люди, местные жители. Они были приветливы, все громко здоровались, а один седой статный аксакал даже крикнул мне: «Посмотри, есть ли грибы!».

Маленькая речушка бурлила по горному склону, и я отправилась по ней вверх. Вперёд звало внезапно охватившее ощущение волшебства, и оно, это ощущение, уверяло, что главную, лучшую свою сказку, напишу здесь. Я поднялась по обрывистому склону, хватаясь за торчащие из земли огромные корни. Под ногами мокро блестели черные гладкие валуны, на некоторых расползались синевато-серые пятна лишайника с жёлтой бахромой.

Я села на поваленное дерево прямо над водой и достала из кармана огромной и тёплой куртки Алекса, выданной мне накануне, ручку и маленький блокнот. Полная вдохновения. Но когда попыталась начать, расстроилась. Фразы получались банальными, чего-то не хватало, чтобы описать чудо, которое происходило вокруг. Поэтому вскоре сдалась, просто сидела и смотрела на воду, на обрывы, на камни и деревья.

И тогда вдруг услышала песню реки. Очень-очень тихий напев, словно кто-то осторожно дышал в бутылочное горлышко. Нежный, на одном дыхании, звук сквозь бурлящее меццо-форте реки по перекатам.

Я наклонилась чуть ниже, коснулась воды ладонью. Холодная, как и следовало ожидать. Перед глазами мелькнуло пятнышко света. Бурливая речка несла по перекатам нечто маленькое и блестящее. Оно зацепилось за острый угол камня прямо у моих ног. Небольшая хрупкая цепочка. Я потянулась в прозрачную воду и через секунду уже держала тонкую затейливую вязь. На цепочке чудом уцелел небольшой замысловатый кулончик с какими-то вензелями.

Посмотрела на солнце сквозь него. Лучи, отражаясь от неизвестного металла, рассыпались золотом на мои ресницы.

И вздрогнула от ощущения, что кто-то смотрит на меня. Очень внимательно, не отрывая взгляда. Я осторожно повернула голову туда, откуда шло навязчивое чувство тревоги. Попыталась вглядеться в калейдоскоп красок и предметов. Бесполезно. Древний инстинкт охотника, умеющего различить в лесной пестроте малейшую деталь, у меня, как оказалось, напрочь отсутствовал. Я никого не заметила, но чувство тревоги всё равно не отпускало. И ощущение чьего-то взгляда – тоже.

– Эй, – крикнула я на всякий случай в это поплывшее перед моими глазами «ничто». – С вами все в порядке?!

Послышался шум мотора, всплеск воды, и из-за поворота, прямо по мелкой речушке, выехал джип. За рулём сидел довольный жизнью парень, рядом улыбалась русоволосая девушка, а с двух сторон джипа неслись две промокшие до нитки, но счастливые собаки. Я улыбкой проводила эту живописную процессию и тут же вслед за ними отправилась назад.

Глава пятая. День знакомства всех со всеми

Утро следующего дня началось бурно. Я проснулась от того, что Старый дом полнился радостными голосами. Он звенел предчувствием чего-то замечательного, словно в бокал со льдом хлестало золотистым вином. В этой весёлой неразберихе слышалось даже шуршание зарослей травы, нарисованной на входной двери.

Приехали Хана и Майя, это их – беззаботных художниц – встречали оранжевые ящерицы. Мелькали руки, дорожные сумки, кто-то разувался, разбрасывая белые кроссовки от нетерпения, кто-то обнимался, и все говорили разом, быстро, не слушая друг друга от полноты чувств. То тут, то там вздымались весёлые вихри, Тея уже звенела чем-то на кухне, вскоре потянуло свежесваренным кофе, плескалась вода, которую носили из бочки во дворе и грели в большом тазу огромным кипятильником. Все обитатели Старого дома оказывались сразу везде, наполнили каждый его угол, и одновременно собирались куда-то немедленно ехать, идти, что-то делать и дома, и вне его.

Размышлять о своём сложном внутреннем мире сразу стало некогда, так как я тут же попала в эту лавину активности. Неслась уже в общем стремительном потоке, не давая себе труда задуматься: зачем и почему. Смысл снова возвратился к жизни самой, а не к тому, что я о ней думаю. Словно разбитый вдребезги мир затягивал трещины радостями и проблемами других людей.

– И он мне говорит, – быстро, словно боясь не успеть выложить все, что пришло в голову, рассказывала Хана. – Говорит: «Девушка, если вы немного потянетесь, то сможете достать до неба». Я словно магнит для всяких якобы остроумных высказываний. Никто не может пройти мимо, постоянно ловлю на себе странные взгляды. Ну почему люди никогда не могут оставить меня в покое?

Я бы тоже обязательно уставилась на Хану, увидев в толпе. Не смогла бы не заметить: очень худую, чрезвычайно высокую, с горящим чёрным огнём взглядом. От Ханы летели искры даже сейчас, когда она просто впилась зубами в бутерброд с колбасой.

– Потому что ты выделяешься из толпы, – подтвердила мою мысль Майя. – Иногда, как ни старайся, она не даёт в себе раствориться, даже если человек изо всех сил пытается мимикрировать под неё. Прямо выпихивает прочь.

– Есть такие личности, – вмешалась я, – которые никогда и никак не смогут раствориться в толпе. А есть такие, что отчаянно пытаются выделиться, но все равно остаются её частью. Мне кажется, что дело в глубинной метке, которую на личность ставит кто-то свыше.

Тея прищурилась:

– О, метка крови? Мы опять возвращаемся к нашей легенде? Поздравляю Хана, ты – потомок волка Аштарака.

– Чего? – Хана недоуменно воззрилась на нас с Теей, потому что мы как раз в этот момент обменялись понимающими взглядами.

– Всё не так буквально, – произнесла я.

Мы с Теей рассказали девочкам местную легенду.

Хана верила в динозаврика Гошу и в единорогов. Гошу она сама создала и с его историями собирала кучу лайков в интернете, а единорогов никогда не видела. Волка Аштарака она тоже никогда не видела, но сразу поверила в него.

– Я вот, правда, не смейтесь, все время чувствую, что какая-то другая. С самого детства. Люди всегда как-то странно смотрели на меня. Чувствую, что им одновременно хочется ко мне прикоснуться и уйти куда-нибудь подальше.