Когда завтра настанет вновь

– Тогда ещё два… нет, три кожаных кошеля. Будьте добры.

Кости, амулет и кошели тщательно завернули в упаковочную бумагу, потом уложили в коробку, а следом перевязали атласной ленточкой и отправили в картонный пакет.

– Сто семьдесят два гинэ. Упаковка в подарок. – Отставив пакет в сторону, молодой человек сложил руки на стекле витрины. Наклонился вперёд, ближе ко мне: – Надеюсь, ты не раскроешь мой маленький секрет? Я не хозяин этой лавочки, просто продавец-консультант, а процент с продаж, сама понимаешь…

Тон был серьёзным, но призрак ухмылки в углу рта намекал, что парень и сам прекрасно знает: никому я ничего не раскрою. Маги, которые платят за камни наличными и покупают амулеты для создания долгосрочных иллюзий, не из тех, что рассказывают о чужих секретах. Разве что за большую сумму.

Впрочем, в эту игру можно играть вдвоём.

– Согласна рассмотреть твоё предложение… за скидку до ста пятидесяти, – вкрадчиво предложила я. – Вычтешь из своей зарплаты – полагаю, благодаря процентам с продаж она у тебя приличная.

Продавец наигранно всплеснул руками:

– Грабёж средь бела дня!

– Тёмной ночью было бы не так обидно? Могу вернуться позже.

– Тёмной ночью я предпочёл бы с тобой встретиться в более уютной обстановке.

Странно, но это не прозвучало похабно. Возможно, из-за его улыбки – мальчишеской, ни капельки не скабрезной, ясно говорившей: «Успокойся, шучу».

– Мечтать не вредно. Так что?

– Ладно, грабительница. Сдаюсь. – Парень насмешливо вскинул руки, словно я наставила на него пистолет. – Я не в силах противостоять столь очаровательной наглости.

Достав из рюкзака импровизированный кошель, я выложила на прилавок две монеты – одну золотую, одну серебряную:

– Держи. Всё равно без сдачи у меня только так.

Продавец посмотрел на монеты. Перевёл взгляд на мешок с деньгами, зажатый в моей руке.

– Не стоит так набивать кошелёчек. Того и гляди порвётся, – бесстрастно заметил он. – Только обналичила все средства с карточки?

Проницательный парень… фоморы его дери.

– Не твоё дело. – Сунув кошель обратно в рюкзак, я схватила пакет с покупками. – Всего хорошего.

Мне казалось, я чувствую его пристальный взгляд на своей вспотевшей спине, даже когда стеклянные створки магазинных дверей сомкнулись за мной. Отойдя от лавки под сень ближайшей магнолии, я резко обернулась, но никто за мной не следил. Ожидаемо… здравствуй, мания преследования. Впрочем, с такой жизнью немудрено.

В одном чудо-продавец прав: в следующий раз не стоит таскать с собой все деньги.

Уверившись, что на улице нет никого, кроме прохожих, которым до меня не было никакого дела, я направилась обратно к отелю. Воздух парка по-прежнему звенел детским смехом и дразнил ароматом карамели; я шла, помахивая пакетом в руке, словно обычная девочка-студентка, выбравшаяся в соседний город на экскурсию. Будь я действительно обычной девочкой-студенткой, можно было бы купить себе пакет каштанов и стакан апельсинового сока со льдом, сфотографировать всю эту красоту на фоне старинной карусели с деревянными лошадками, чтобы запостить в Инстаграм, а потом усесться на лавочку и перекусить. Ещё и прокатиться на этой карусели, совсем как в детстве, когда мы гуляли с мамой в центральном парке Динэ…

…что-то я в последние дни часто вспоминаю о детстве. Хороший способ убежать от жестокой действительности.

Только это как раз то, чего мне ни в коем случае делать нельзя.

Столкновения с молодой баньши, плывшей мне навстречу и увлечённо болтавшей по графону, я избежала в последний момент: задумавшись о своём, слишком поздно заметила, куда – вернее, в кого – я иду.

– Эй! – Вильнув над гравийной дорожкой, баньши сердито оглянулась на меня. – Тебе глазки вообще для чего нужны? В мальчиков ими стрелять?

– Вам то же могу сказать, – буркнула я, отворачиваясь, оставляя хамку за спиной. Так бы, может, и извинилась, но после её реплик всё желание пропало. Хотя смотреть, куда я иду, и правда не помешает, – а то сперва мобиль, потом девочка-глейстиг, теперь эта красавица…

– Подожди, я перезвоню. Эй, мисс! – Я едва узнала голос той же баньши, донесшийся сзади: за пару секунд, минувших с нашей перепалки, в нём успела пробиться нехорошая хрипотца. – Невнимательная мисс, стойте!

Я не хотела оборачиваться. Но всё-таки обернулась. Решила, что так мы привлечём меньше внимания окружающих, иные из которых уже оглядывались на её крик.

Баньши торопливо подплыла ко мне, паря в нескольких дюймах над парковой дорожкой (самых любимых и самых несчастных детей Великой Госпожи Дану отличали сложные отношения с гравитацией), пока дымчато-синие глаза сверлили пытливым взглядом моё лицо.

– Вы вчера чудом спаслись из-под колёс мобиля, так ведь?

Правдивость этого изречения из уст персоны, которую я видела впервые в жизни, заставила меня не столько насторожиться, сколько растеряться:

– Откуда вы…

– Понимаю, вы удивлены. Но это важно. Для вас. – Нервно оглянувшись, баньши заправила за острое ухо прядь волос цвета бледных незабудок. Взяв меня под руку, отвела с середины аллеи поближе к липам, чтобы прохожим не приходилось огибать живые препятствия в нашем лице. – Вы ведь знаете, что мы видим чужую смерть? У людей, которым только предстоит умереть, – оставшийся им срок. У тех, кто уже мёртв, – обстоятельства, при которых они погибли. – Она говорила так тихо, что я с трудом различала её голос за весёлым парковым шумом. – Нам запрещено открывать людям правду о будущем, если на то нет воли богов. Только вот здесь речь не о будущем.

– О чём вы?

Я не понимала, куда она клонит, но мне это заранее не нравилось. Когда баньши заговаривает с тобой о смерти, это сулит что угодно, кроме долгой счастливой жизни.

Плач баньши недаром испокон веков считался плохой приметой.

– Видите ли, – мягко проговорила девушка, – вы должны быть мертвы.

– Ну, если бы меня не спасли из-под колёс…

– Вы не понимаете. Ваша смерть уже наступила. Я вижу её: машину, которая сбивает вас, и ваше тело на дороге. А сейчас ваше сердце бьётся, вы ходите, дышите и разговариваете, но… – она улыбнулась так криво, словно сама боялась поверить в слова, которые сейчас произнесёт, – но на самом деле вы мертвец. И для мироздания ваша смерть – свершившийся факт.

* * *

Когда я постучалась, Эш был занят: во всяком случае, открыл он далеко не сразу.

– Уже верну… – распахнув дверь номера достаточно широко, чтобы разглядеть, кто ждёт за ней, брат осёкся. – А это ещё кто?

При большей материальности его голосом можно было бы колоть лёд.

– Если б я знала, – буркнула я, жестом предлагая баньши пройти вперёд. – Но нам нужно поговорить в приватной обстановке. Как вас зовут, к слову?

– Роксэйн. – Смерив Эша внимательным взглядом, баньши проплыла внутрь, заставив его посторониться. – Можно Рок.

Я даже не знала, к лучшему ли, что она не может сказать об оставшемся Эшу сроке. Ведь увидела же, я знаю.

Если ему осталось недолго, это меня добьёт.

– Я журналистка. Вернее, учусь на неё. В следующем году университет заканчиваю, а пока подрабатываю заметками для криминальной хроники. – Прошелестев длинной юбкой по паркету, задев синим шёлком волчью пасть, девушка опустилась на мою постель; бордовый бархат покрывала даже не подумал промяться, словно баньши ничего не весила. – Я закурю?

Я нервно кивнула, прежде чем сесть на кровать напротив. Эш, поколебавшись, последовал моему примеру, недобро наблюдая, как незваная гостья достаёт из сумочки тонкую электронную сигарету.