Зона турбулентности

– Да точно не помню, но ясно было, что свет бедняжке стал не мил.

– Совсем не помните? Может, что-то вроде – ухожу, прощайте? – Жанна очень хотела узнать хоть что-нибудь, что развеет или, наоборот, укрепит ее сомнения.

– М-м-м… Точно! Простите! Там было написано «простите».

– И все?

– Ну да. А… и самолетик.

Жанна схватила тетку за руку так резко, что та выронила из пальцев сигарету.

– Сдурела?

– Извините, извините… – пробормотала Жанна и зачем-то ринулась подбирать окурок.

– Да брось ты его! – в сердцах прикрикнула тетка.

– Самолетик? – Жанна выпрямилась и застыла перед ней, сложив перед грудью руки не хуже суслика перед норкой. Тетка уставилась на нее круглыми глазами. – Вы сказали, там самолетик был. На бумажке. Какой самолетик?

– Да какой? Такой. Обычный. У меня племяш такие рисует. Малой еще, семь лет, а тоже вон художник, – тетка захихикала.

В это время возле подъезда началось движение. Из подъезда вынесли носилки. Длинный куль в черном пакете заставил Жанну отступить, спрятаться за любопытствующих соседей. Если бы она пришла вовремя… или раньше, или… Чувство вины, как и тогда с Таней, кислотой полоснуло пищевод. Почему она вечно опаздывает? Если бы тогда к пассажиру-паникеру кинулась она, а не Таня, может, все было бы по-другому. Все было бы хорошо. Или нет. История не знает сослагательного наклонения. Жизнь его тоже не знает.

Сейчас бы вместо Жанны на этом свете мучилась Таня. Может, Илона так хорошо понимала ее душевный раздрай, потому что сама была опалена этой жизнью, потому и не выдержала, исполосовав тонкие запястья? Нет! Жанна помотала головой. Самолетик! Са-мо-ле-тик! Илона не покончила с собой. Ее убили. Убил тот, кто уже год мучает Жанну, подбрасывая ей рисунки с падающим самолетом.

Глава 2

Всю дорогу до аэропорта Жанну грызла совесть. Надо было подойти к полицейскому, сказать, что это не самоубийство. Что она знает… А что, собственно, она знает? Что? Кто-то подбрасывает ей рисунки самолетиков, и на этом основании она решила, что этот псих убил ее психотерапевта? Стоп! Псих убил психотерапевта. Смешно. Было бы, если бы не было так грустно. Зачем этому психу убивать Илону? Тем более что они уже договорились, что пока не будут продолжать сеансы. Какой смысл? И есть ли смысл в действиях психа? Опять же, с чего она решила, что ее преследует псих? А кто? Кому в здравом уме понадобилось терзать ее этими рисунками?

Раньше Жанна грешила на Диму. Бывший парень долго не мог смириться с разрывом их отношений. Но чартер с хоккеистами и дальнейшее пребывание в Самаре вроде исключили Диму из числа подозреваемых. А вдруг она ошиблась и это все же Дима? Значит, Илону убил тоже он? Узнал, что сеансы Жанне больше не нужны, то есть она избавилась от аэрофобии, и решил ее снова напугать или впутать в разборки с полицией? Ведь только чудом Жанна приехала после полиции, а не до.

От всех этих путаных мыслей она чуть не пропустила поворот к аэропорту. «Так, соберись! – приказала она себе. – Тебе еще работать сегодня».

Но голова не хотела включаться, настолько, что она даже поцапалась с Натальей.

– Что ты как свекла маринованная? – шипела Наталья. – Коробки с соком путаешь. Что с тобой? Ильясик ночью плохо ублажил?

– За собой последи! – огрызнулась Жанна. – Тебя два мужика ублажить не могут, раз ты такая дерганая стала?

Наталья обиженно поджала губы, и больше они не разговаривали. Хорошо, пассажиры архангельского рейса, как правило, неприхотливы. На вишневый сок вместо апельсинового не ругаются, кнопку вызова не терзают каждую минуту, глупых вопросов не задают.

Рейс короткий, такой же короткий отдых перед подготовкой воздушного судна к обратной дороге, и снова взлет, зеленые и коричневые квадраты земли под крылом, посадка. Все это время Жанна прислушивалась к себе: накроет ли волной неконтролируемой паники, собьет дыхание, свяжет внутренности тугим узлом страха? Страх накрывал, но терпимо.

Лишь проводив последнего пассажира, она смогла вздохнуть с некоторым облегчением: обошлось. И тут же пришли сомнения. Сегодня она, может, продержалась на старом запале. А потом? Жанна решилась прервать сеансы, зная, что Илона Юрьевна быстро поможет, если страхи вернутся. Теперь же ее нет. Нет! Паника накатывала и отступала, накатывала и отступала. За ней пришла тошнота.

Наталья смотрела на нее со все возрастающей тревогой.

– Так, ну-ка садись, – велела она, когда они, закончив послеполетный осмотр, подписав все документы, пришли в раздевалку. – Выкладывай.

Жанна помотала головой и опустила ее низко, между коленями, так же как это делают пассажиры во время аварийной посадки. Наталья быстро налила ей воды, знаками отогнала любопытных стюардесс из других экипажей. Села рядом, подождала, когда Жанна выпьет, и отобрала у нее стакан.

– Ты, часом, не беременна? У тебя лицо даже не белое – зеленое.

Жанна шумно выдохнула, подышала, как учила Илона. (Снова вздрогнула от воспоминаний.) Вот бы удивилась Наталья, если б узнала, что у них с Ильясом так ничего и не было. Поцелуи не в счет. Зато какие поцелуи! Губы против воли растянулись в улыбке, что тут же было истолковано Натальей в нужную ей сторону.

– Ай да летчик, ай да сукин сын! Приземлился-таки на запасной аэродром!

Жанна посмотрела на нее и промолчала. Объяснять что-то сил не осталось. Домой бы добраться. Паника отпустила. Вопросы остались. А поделиться не с кем. Как так получилось, что у нее нет ни одного близкого человека? После Тани она так ни с кем и не сошлась. С Натальей они дружили, но исключительно на работе. Общение вне рейсов не сложилось, Наталья в гости особо не звала, навязываться Жанна не умела, да и не хотела. Других приятных ей людей кругом не наблюдалось. С недавнего времени в ее жизни появился Ильяс, но и тут возникли свои сложности. При каждой встрече они словно приглядывались друг к другу, прощупывали границы, иногда просто наобум, иногда сознательно. Она ему нравилась. Это она знала точно. Он сам сказал. Ну как сам – она спросила.

– Я вам нравлюсь, второй пилот Камаев? Или вы так – запасной аэродром присматриваете?

Ильяс тогда вспыхнул. Жанна знала, что под запасным аэродромом пилоты подразумевают любовниц. Жены у Камаева нет, но есть же подруга? Должна быть. Не может быть, чтобы такой экземпляр сох в одиночестве. Именно это она ему и заявила, когда выложила свои мысли насчет его холостяцкого статуса.

– Так, чтоб ты ничего себе не придумывала, отвечу, но больше таких глупостей не спрашивай, – заявил он, когда кровь отхлынула с его смуглых щек. – Дамы сердца у меня нет. Пока нет. Вкусы у меня консервативные, я атеист, но моя семья нет. Это я тоже должен учитывать. К тебе я присматриваюсь, но вряд ли ты подойдешь. Твои моральные устои меня тревожат.

От такой прямоты краснеть пришлось уже ей. В этот момент она его возненавидела. Она что, повод давала считать себя развратной женщиной?

– Ты!.. – она зашипела не хуже кошки, которой наступили на хвост. – Да чтоб у тебя закрылки отвалились! Тоже мне нашелся поборник нравственности! На себя посмотри! Я с начальниками хотя бы не сплю, и с их женами тоже!

Он захохотал так, что даже голову запрокинул, так ему было весело.

– Вот бы я удивился! Если бы ты с женами…

Вся злость ее тут же прошла. Она ткнула его кулаком в бок.

– Дурак ты, Камаев, и шутки у тебя дурацкие.

– Знаю, – уже совсем серьезно кивнул он. – У меня нет чувства юмора. Так что подумай, твой ли это рейс.

– Знаю, чего ты такой наглый, – буркнула она. – Считаешь себя неотразимым, пассажирки от семи до семидесяти от тебя млеют, вот и зазнался. Но не думай, что я тоже…

Тут он ее поцеловал, слова как-то сами иссякли, как и мысли, и время, и пространство.

Вот на воспоминание об этом поцелуе, одном из тех, которые она бережно хранила в укромном уголке памяти, и среагировала приметливая Наталья.

– Жан, ты меня тревожишь. Точно не в залете? Проверься, слышь. Такие перепады настроения… То слезы, то смех… помереть можно.

Наталья скорчила гримасу, а Жанна впервые за день рассмотрела ее под ярким светом потолочных ламп.

– На-та-аш, – протянула она и сделала круглые глаза, – вот сейчас ты меня тревожишь.

Гримаса на лице Натальи стала еще печальнее, уголки губ опустились скорбной скобочкой.

– Сама не знаю, как вышло, – пробормотала она. – Я в полной заднице.

– Да ладно! Вы же хотели с Мишаней! Ну подумаешь, чуть раньше, чем планировали…

– Так то с Мишаней…