Джакал. Раскаленные дни

– А-а-а, значит, деньги. Всё дело в них, ясно! И сколько папочка обещал за мою «задницу»?

Боже, ну я и кретинка! Какой смысл обижаться или оскорбляться? Понятное дело, что Круз делает это из-за денег. Неужто бы он стал выручать просто так? Ему насрать на меня, и точка. Раз отец попросил именно его, то, значит, ситуация реально плохая и так действительно надо. А Круз, видимо, надежный человек. Не разгильдяй. И он о-о-очень любит доллары.

– Не знаю, – бурчит, почти доев чертов буррито. – Наверное, твоя попка стоит прилично. На безбедную старость точно хватит.

Так «попка», значит, ага-ага, становится всё любопытнее! Не «задница» и не «жопа». Ясненько, расценю это, пожалуй, как пошлый, завуалированный, но комплимент. А этот Круз еще и дико наглый, острый на язык, оказывается.

Совсем иной образ. Земной, состоящий из плоти и крови Круз. С очень дурным характером и довольно лихим нравом. Удивительно, как быстро он, этот надменный властитель страны-Безвременья, почти бог для меня, превратился в человека, которого я совершенно не знаю. Но до колик хочу узнать: с кем имела дело все эти годы? По кому так сохла? И стоит ли Круз того вообще?

– И что же ты собираешься делать с такими-то деньжищами? – продолжаю раскручивать его на признания и вульгарные комплиментики.

– Не твоего ума это дело, принцесса Фрида.

– Хватит!– чуть злюсь. – Я не принцесса, понятно?

Тоже, нашел принцессу. Бесит!

– Еще какая, – вытирает рот салфеткой. – Поэтому не волнуйся, я как-нибудь сдержу свои маниакальные порывы и не буду тебя терзать. Наверное, не буду. Ибо, если выбирать между деньгами и извращенными забавами, я склоняюсь к бабкам. Желательно налом, стодолларовыми купюрами.

А он еще и болтун. Любит потрепаться, если есть настроение. Вот тебе и молчаливая холодная скала, камень, Лира Рагацци…

– Ясно, – качаю головой, якобы с укоризной, намекая на эти его стодолларовые купюры. – Ты не привык мелочиться, ага, это и видно.

– Есть такое, и что? Каждый крутится как может, принцесса. Не тебе меня судить.

Всё понятно. «Избалованные дряни». Догадки после той сцены на парковке подтверждаются. Мне всё-таки удалось тогда, в Нью-Йорке, не раз задеть его самолюбие. Он еще и ершистый как не знаю что. За словом в карман не полезет. Окей, вывожу его на чистую воду дальше…

– Да-да, вижу,– киваю в сторону его швейцарских часов. – Тебе удалось хорошо подняться.

– Не жалуюсь. – Продолжает «милую» беседу. – Но ты, принцесса, меня реально озолотишь. Не зря терпел тебя все эти годы. Потерплю еще чуток.

Бинго, Лира! «Терпел» меня.

– А если… если отец не заплатит? Если он… – докручиваю его, изображая волнение.

– Не вздумай разреветься! – приказывает, нахмурившись.

Еще чего, не дождешься, Дельгадо!

Теперь проверим, насколько ты способен сочувствовать. Если способен, то лететь можно практически без опасений.

– Я не реву, не реву! – изображаю нахлынувшую печаль, часто моргая.

– Вот и не реви. Подумаю, что с тобой делать в случае, если… ну, ты поняла, в общем.

Ясно! Ничего ты мне не сделаешь, мексиканец.

– «Делать со мной», – передразниваю. – Понятно.

С ним всё понятно. Выпендривается. Ну, что ж, Мексика, так Мексика. Может, и правда там безопаснее.

– Ну и хорошо, что понятно, принцесса. А теперь закрой на время рот. Ты меня утомляешь. – Круз проводит горизонтальную невидимую черту у своих губ.

А ты – нет, амиго, не утомляешь. Груби-груби дальше. Чтобы задеть меня по-настоящему, тебе ох как придется попыхтеть, Адриан Дельгадо.

Жизнь. Она постепенно наполняет мою истерзанную муками по Крузу душу. Это очень чудно, ведь должно быть ровно наоборот. Проблемы семьи, риски, опасности. Чужая, блин, страна. Нет! Лихорадочное, мазохисткое вожделение к Крузу сменила она – пульсация самой жизни. Во всех ее разнообразных красках и оттенках…

Глава 9

– Почему «Круз»? – докапываюсь до него от скуки после долгого молчания.

Ну, и чтобы не пялится на потрясное тело проклятого головореза, который развалился, раздвинув накачанные ноги. Наглец еще и занял подлокотник, что разделяет наши места. Его плечо, рука почти касаются моих. Крузу бы летать бизнес-классом, где сиденья для людей его роста куда комфортабельнее.

Он в своем дизайнерском поло, идеально сидящих джинсах и чистейших ботинках вообще как-то вычурно смотрится в экономе. Он больше похож на какого-нибудь бразильского футболиста, звезду из Премьер-Лиги, который случайно заказал билет онлайн не в тот класс.

– Дай поспать, а, принцесса? – бурчит, проигнорировав вопрос про прозвище и продолжая держать глаза закрытыми.

Ну-ну, я от тебя так просто не отстану, Дельгадо.

– Слышь, принцесса, у тебя водительские права есть? – спрашивает ни с того ни с сего, естественно, с издевкой.

Круз слегка поворачивает в мою сторону голову, будто из какого-то одолжения чуть приоткрыв глаза.

С вождением больная тема. Отец категорически против, чтобы я ездила сама. Типа, это не по статусу. Но, раз спросил, то, так и быть, отвечу. Мотаю головой, мол, нет, нет прав.

– Кто бы сомневался, Фрида Миллер, – потягивается с зевком, выпятив вперед гребаную идеально-раскачанную грудь. – Ни хрена, блин, в жизни не умеешь, – добавляет с укоризной.

Серьезно? «Ни хрена в жизни» не умею? Ну и язва же он, ну и гад!

– Ты ничего обо мне не знаешь, Круз, ой, то есть Адриан Дельгадо. И кстати, имя и фамилия – красивые. Они тебе совсем не идут, амиго[5 - Друг (Исп.)], – вру насчет «не идут».

Услышь сейчас дурочка-Надя это сочетание имени и фамилии, да еще в совокупности с внешностью и горячей южной кровью, она бы точно сказала что-то из серии: «Блин, да я готова бегать за ним, как последняя похотливая сучка!»

– Зато итальянская «Лира» – самое подходящее имечко, – продолжает язвить.

– Спасибо на добром слове, – типа обижаюсь.

– Не за что. Ты, принцесса, и есть ходячая куча бабла.

– А ты, просто каццо ди вермэ – чертов червяк! – отворачиваюсь к иллюминатору.

Пауза.

– И машину я водить умею, чтоб ты знал, – добавляю.

– Да ладно, – вызывающе зевает опять, показывая, насколько я ему неинтересна.

– Прохладно. Причем механику, – поворачиваюсь обратно. – Ездил когда-нибудь на механике?