Призраки Вудстока

Что ж, так и оказалось: Энди Ли, Анденару, как его называла в разговорах с зеленокожими Эванджелин, даже прилюдно угрожал, что отрежет Буги то, что у того болтается в штанах. Разумеется, снова из-за девушки. А еще выяснилось, что всеми обожаемый Буги-душа-компании успел поругаться в ночь перед своей смертью с соседом по палатке – очкастый круглощекий парень с по-лошадиному (или, скорее по-ослиному) тяжеловесной нижней частью физиономии обозвал Буги жадным мудаком, вот отчего тот решил поискать ночевку в этот раз где-то еще. И вот почему прятал рюкзак – в нем, увы, не нашлось никаких документов, зато обнаружился изрядный пакет травы. Из-за этого пакета и вышла стычка с соседом, или нет, было неясно. Соседа звали Стиви, и делалось ясно, что Стиви стоило бы допросить получше… как и еще некоторых ребят с поляны: их имена Джон отчеркнул в блокноте несколькими жирными линиями и молча показал Эванжделин. Та прочитала, вздохнула – и все-таки кивнула: кандидатов на причастных к убийству мысленно она, как оказалось, выделила тех же самых. Беда была только в том, что верить в эти подозрения не очень-то хотелось, вот что.

Что ж, день вышел более удачным, чем накануне, но на этом Симмонс почувствовал, что выдохся окончательно – и, упаковав рюкзак в несколько слоев пленки, позаимствованной у фермеров (слава богу, все-таки скунс не успел пометить пожитки Буги!) и забросив в багажник, отправился в бетельское отделение. Где его и ждали новости про Ку-Клукс-клан, имя «Билли» и промах Дэвиса с фотографией.

Глава 6

Джон медленно перекатывал в голове одну-единственную мысль – прихватить пару бутылок пива в номер, или же ну его? Заявив, что рабочий день окончен, Симмонс, разумеется, кривил душой – он знал, что сегодняшний вечер до конца убьет на работу и связанное с нею же чтение. В конце концов, на заднем сиденье «Форда» лежало несколько папок: Мур расстарался и прислал не только недочитанное пока подробное досье на мисс Фей, но и тщательно отснятые выдержки из газет, и даже – уже вечером, почти перед появлением Дэвиса – то самое загадочное дело. Сказал, что есть и еще кое-что, но это «кое-что» еще следует вытащить «из кое-кого», как он и сообщил. А после настоятельно посоветовал «разобраться пока с тем, что закопано не очень глубоко». А это означало, что вечер будет долгим.

Между «Грин Руф» и «Эль Монако» притулился неожиданный бар – маленький, но не слишком обшарпанный, ничуть не похожий на мерзкую нору запойных алкоголиков, чего никак нельзя было ожидать от подобного места: скорее всего, обслуживал бар в основном постояльцев мотелей, решивших скрасить себе вечер.

Как Джон успел уже выяснить, барменом там работал вполне располагающего вида тип, стаканы его помощник мыл вполне исправно, да выбор того, что можно было взять из холодильника с собой, вполне устроил бы любого не слишком придирчивого клиента. Оставался вопрос, что там в кранах у этого умника, но Симмонс пока не собирался этого проверять. Насколько выгодно держать бар в таком месте, вопрос оставался открытым, но, вполне возможно, его хозяин (владелец и бармен был одним и тем же человеком) попросту так спасался от скуки. Отчего бы, в самом деле, и не разжиться бутылочкой-другой не очень скверного пойла в его заведении тогда?

Как бы там ни было, а Джон, только свернув к мотелю, а значит, и бару тоже, поменял свое решение: он рассмотрел припаркованный у самого заведеньица знакомый «Чарджер». Яркий красный бок был заметен издалека, отражая оранжевое предзакатное солнце не хуже глянцевой водной поверхности. Не увидеть его за потрепанным «Ровером» и припарковавшимся с вопиющей небрежностью за ним фисташково-зеленым «Шеви» с замятым правым передним крылом было сложновато: красный монстр сейчас напоминал здоровенную щуку меж окуней. Хотя, впрочем, «Ровер» еще тянул на вялого сома, только из-за размера. А вот «Шеви», увы, не заслужил иного сравнения: хозяин, ко всему прочему, вряд ли слишком пекся о внешнем лоске своего автомобиля.

Выйдя из машины, Джон глянул на небо, прищурившись – горячий ветер натащил причудливых облаков, и они, черные, лиловые и очерченные рыже-алым, теперь громоздились над горизонтом, предвещая смену погоды. Может быть, даже уже в ночь сегодня – летняя изнуряющая жара обещала разродиться грозой. Симмонс еще разок глянул на «Чарджер», лениво проскользил взглядом и по зеленому «Шеви», так похожему на его собственный, потом посмотрел на дверь бара.

«Ну и интересно, сколько она там уже торчит?»

Из окон бара лилось тягучее блюзовое кантри, изредка разбавляемое чем-нибудь еще. Но, кажется, владелец предпочитал, по большей части, Джонни Кэша и Марти Роббинса, не размениваясь на прочие мелочи. В самом же баре сегодня было до странного свободно – может, потому, что была всего лишь середина рабочей недели, может, оттого, что людям делалось лень тащиться по жаре куда-то, но желающих посидеть с кружкой внутри сегодня отыскалось совсем немного – компания немолодых, сельского вида джентльменов за дальним, одним из самых удобных, столиков; студенческого возраста парочка, быстро расправившаяся со своей порцией светлого пива и тарелкой жареной картошки и после упорхнувшая прочь – видимо, ещё одни будущие гости фестиваля; два пропыленных, усталых коммивояжера, приткнувшихся у окна; ну и компания из трёх мордастых парней в клетчатых рубашках: на первый взгляд они могли бы показаться братьями, но, скорее всего, были просто приятелями, не более того.

Эванджелин устроилась у дальней стены – второе по удобству место во всем баре, если не считать занятого сельскими джентльменами столика побольше. Тот, за которым устроилась Эва, был рассчитан на трех гостей, но она по-свойски бросила на один из стульев куртку, на второй, чуть подумав, умостила ноги – уставшие после дня беготни, они требовали отдыха. Когда Симмонс зайдет в бар, он непременно отметит – при прочих равных он и сам бы выбрал именно это место, даже для встречи: двое могли расположиться так, чтобы одновременно видеть и дверь, и окно чуть в стороне. И даже большую часть зала – спиной пришлось бы сидеть разве что к барной стойке. Неплохое место, если ты не хочешь, чтобы к тебе цеплялись, опять же. Пусть посетителей и не так много, а всегда может найтись кто-то, кому неймется поговорить. Эванджелин этого и хотелось бы избежать – не в последнюю очередь он пришла сюда еще и обдумать сегодняшние похождения. Если, конечно, ей дадут посидеть в тишине: против музыки она ничего не имела, а вот бородатые анекдоты, пересказываемые едва ли не под видом свежайшей новости, несколько отвлекали.

Что ж, и правда: количество посетителей с лихвой восполнялось шумностью некоторых гостей – трое клетчатых стучали кружками, скрипели стульями, громоподобно хрустели чипсами и орехами, хохотали над шутками, и при том, не сбавляя тона, обсуждали все подряд, громко переругивались по мелочам и то и дело подначивали друг друга. Можно было бы поставить на кон что угодно, хоть собственную машину, что именно эти молодчики и прибыли на том побитом жизнью «Ровере», песочно-коричневом под слоем уже неотмываемой с виду грязи – и не ошибиться. Что ж, каждый отдыхает как может – остальным они, вроде бы, и не мешали особенно. Во всяком случае, какое-то время, пока уровень выпивки в их мозгах не достиг той отметки, за которой начинает хотеться общения не только со своей тесной компанией.

Первым, разумеется, под раздачу попал бармен.

– Эй, Тони! Что там у тебя играет?

В колонках в это время Марти Роббинс проникновенно выводил историю «Пяти братьев», и Эва тихонько фыркнула в свой бокал: сложновато не узнать это голос и манеру, разве что ты сыч, не вылезавший со своего огорода последние лет тридцать (но тогда, скажите на милость, куда делся твой радиоприемник, а?), или же попросту нализался настолько, что тебе все равно, к чему прицепиться.

– Перещелкни, я не хочу слушать это замшелое дерьмо! – ага, всё-таки второе.

– Иез, иди в задницу, я не буду переключать старину Марти, – равнодушно бросил бармен.

– Эй! Тони, ты достал. Тебе так сложно переключить?

– Это ты достал, Иезекил. Отвали, я сказал – в моем баре играет только то, что нравится мне, и мне плевать, что там кто еще думает, вот и все, – бармен, крупный, хоть и немолодой тип, подстриженный под машинку едва ли не на армейский манер, но при этом бородатый, не хуже какого-нибудь байкера, усмехнулся.

– Озверел, Тони. Как есть озверел! Ты, кажется, своих гостей вовсе не ценишь… Эй, мисс! А скажите-ка, как думаете, наш бармен не хамит ли гостям?

– По-моему нет, – неприязненно покосившись на Иезекила, которого про себя все это время величала исключительно «Красной Бейсболкой», чтоб отличать от его приятелей – одного в обычной серой кепке, второго щеголяющего обширными залысинами на потной голове, Эванджелин фыркнула.

– Ну вот! – притворно расстроившись, Красная Бейсболка ухмыльнулся, развернувшись вместе со стулом к женщине. – Слушайте, мисс, я тут подумал – а чего это такая цыпа торчит тут одна, скучает?

– А с чего вам вообще кажется, что она скучает? – Эва холодно прищурилась. Липкий сальный взгляд, скользнувший по ее плечам, она надменно проигнорировала.

– Да так… Разве пристало даме сидеть одной? Да не жмись, составь нам компанию! Скучно здесь, как у дьявола в заднице, это уж точно! А вот твоя задница, детка, прямо что надо, вот что! Весь вечер смотрю, – и Красная Бейсболка похабно причмокнул, добавив следом совершенно ни к селу, ник городу: – Эххх, вот я бы тебя прокатил!

– Удивительные познания про дьяволову задницу, – Эва только приподняла бровь, пропуская мимо себя вместе со взглядом и остальную тираду. – Могу посоветовать туда и убираться, вот и все.

– Слушай, красотуля, мне скучно торчать в этом чертовом баре без девчонки, одни косые небритые рожи, ну куда это годится? – продолжал Красная Бейсболка, и на этом приятели его охотно заржали. – Как насчет того, чтоб разбавить нашу компанию, а? И пусть ты уже явно не студенточка, я не отказался бы, чтоб ты скрасила нам вечер приятной болтовней, а то, может, и не только! Серьезно – нам всем это позарез необходимо: немного внимания и пара ласковых слов, а?

– Единственное, в чем ты нуждаешься – это засунуть свой язык себе в зад, и не доставать его оттуда.

– Не хочешь?

– Нет.

– Ну и дура, – заржал Бейсболка.

– На себя погляди, убожество, – бросила она.

– Сука, – скривился Бейсболка.

Эва продемонстрировала ему оттопыренный средний палец, сверкнув кольцами на руке. Хамоватый собеседник отвернулся, отпустил сальную, под стать взгляду, шутку, его приятели загоготали, как гуси на пруду. Эванджелин недовольно прищурилась. Когда Лысина – приятель Иезекиля, тот, что сидел слева, повернулся к ней, собираясь снова что-то сказать, она не выдержала:

– Еще раз позволите себе что-то ляпнуть в мой адрес, так не пойдете – побежите, усекли, ребятки?

И с недвусмысленным видом она похлопала по боку куртки, там, где обычно у полицейских пряталась кобура табельного оружия.

– Ты что, новый коп, что ли? – недовольно протянул Лысина. – Появление этого, трупа на поляне расследовать явилась?

– Тебе какая разница? – огрызнулась Эва. – Нет. Но это не отменяет того, что ты и твои дружки – идиоты. Так что проваливай. Или просто отвяжись от меня, идет?

– Эй! Эй-эй-эй! А ну тихо в тут, – басовито одернул разошедшихся гостей бармен. – Будете буянить, я настоящих копов вызову, всем ясно? Вы, мисс, извините – но у меня тут не салун в прерии. Если вас обижают – говорите мне.

– Прости, Тони. Я бы предпочла, чтоб твои завсегдатаи перестали ко мне цепляться. Не только сейчас, а вообще.

– Иезекил, заткни пасть и не лезь к дамам, тебе же сказали – предложение не интересует. Если что-то не так, проваливай. И да, я про копов не шутил, ага?

– Ага, – буркнул Иез-Бейсболка, мигом растеряв кураж. – Сволочи. У меня и так предупреждение висит с прошлой пятницы… Дэвис сказал, что если еще раз нарвусь, поеду мести улицы в Олбани, тьфу-тты…

– Вот и не обостряй, – ухмыльнулся Тони. И еще раз включил на перемотку последнюю проигравшую песню. – Весь трек с вами пропустил, будь оно неладно.

И Марти Роббинс снова принялся рассказывать свою балладу про мстительных пареньков, преследующих человека, что в Новом Орлеане посмел убить их отца.

Симмонс застал уже окончание сцены – и потому вмешиваться не стал: накал страстей уже погас, когда он, пройдя в зал, кивнул Эве – и та дружелюбно подняла ладонь в приветствии.

Спросив кружку пшеничного светлого, Джон кивком указал бармену, куда ту отнести – и бармен только покачал головой, прогудев:

– О, мистер, не советую беспокоить. Она сегодня не в духе – я отсюда слышал, как эта дама ругалась с держателем мотеля – а ведь «Эль Монако» через дорогу! Не так уж и близко, знаете ли! Да и настроение ей успели еще подпортить и без того, – и он кивнул на насупленного типа в красной бейсболке и его приятелей.

– Ничего, я думаю, мы как-нибудь договоримся. Спиной к выходу я сидеть точно не хочу, – Симмонс усмехнулся и направился к столику, занятому мисс Фей.

К удивлению собравшихся, она без лишних слов сгребла в сторону разбросанные по столу листки бумаги и сняла со стула ноги, чуть передвинувшись так, чтобы обоим было удобнее устроиться. Видимо, она была против не любой компании, а только конкретно той, что так настойчиво зазывала ее к себе только что.

– Ах вот оно что! – громко возвестил Лысина, Иезекил-Бейсболка кисло выругался, а тип в серой кепке поднялся на ноги и предложил:

– Ну все к черту, погнали отсюда, парни.