Нью-Мексико, год 1887

– Здравствуй, Рыжая Сова. Мне нужна твоя помощь. А вам… что ж, вам, наверное, не будет лишней моя, – Дэф улыбнулся, но как-то холодно.

– Сразу к делу, мальчик мой. Нехорошо, – вождь покачал головой. – И ты с чужими людьми.

– Ну, я уже сказал твоему сыну – у этих людей своя воля. И она привела их сюда. Я за них ручаюсь, к тому же.

– Что же, если так, то присаживайтесь. Костер горит, скоро будет готова еда – раз речь зашла о помощи друг другу, то не стоит отказывать и в угощении!

– Говоришь разумные вещи, – кивнул Дэф и обернулся к товарищам: – Парни, слезайте уже, нас пока что не гонят обратно!

Артур и Джойс спешились – лейтенант беспомощно посмотрел вслед коню, которого увел какой-то точно из-под земли выросший мальчишка, но двух других коней увели точно так же, и никто из спутников не проявил никакого волнения. Что же, делать все равно было нечего, и Артур скромно присел на предложенное место. Он, как и Джойс, предпочитал помалкивать – уж пусть говорит тот, кто знает, как тут все устроено.

Какое-то время гости и хозяева сидели чинным полукругом, обменивались малозначащими новостями – говорили о погоде, о грядущем урожае, о коровах и лошадях. Казалось, не было этого напряженного вступления – нам нужна помощь, вам нужна помощь… Ни о пропажах людей, ни о странных тварях в кустах вдоль дороги не упоминали. До поры, разумеется. Джойс мало общался с индейцами – но прекрасно знал эту их манеру долго и обстоятельно раздумывать, с какой стороны зайти к неприятной всем теме… с их скверным нравом, наверное, иначе было сложно вообще вести какие-либо переговоры.

Начали говорить о деле, тем не менее, даже не притронувшись к еде – утомившись от словесного хождения по кругу, Джойс прямо спросил про Ника Хьюстона.

Ему рассказали без особых обиняков – да, приходил. Да, хотел мыть золото, попался, повинился… обещал кое-в чем помочь разобраться – и сгинул. Нет, сами дене – так навахо называли себя – не выясняли, почему. Да, им очень жаль – Рыжая Сова отнесся к нахальному белому парню с симпатией: он напомнил мне повадки моего приемного сына, Тони Два Пера, сказал вождь.

«Тони? Тот, которого я ранчо видел?» – Джойс вопросительно взглянул на О’Нила, тот кивнул, и Джойс сделал заметку себе на будущее. Потом продолжил расспросы:

– Так в чем он вызвался вам помогать?

– Разузнать, как поживает лекарь, мы зовем его просто Знающим. Он стар для более воинственного имени, но, когда был моложе, носил имя Рогатая Змея.

– А что с лекарем?

– Он стар. Он давно не показывается на собраниях – хотя мы не ссорились. Живет на отшибе. У него есть ученики, они говорят, что Знающий неплохо себя чувствует, но сейчас погружен в какие-то свои бдения, даже отослал большую часть обратно, оставил лишь двоих при себе. И вот я что подумал: старик горд, может, даже не пошлет никого просить, если будет в чем нуждаться! Отправил этого мальчика, Ника. Он не вернулся. И я опечален.

– Вам в самом деле жалко белого чужака? – удивился, не успев прикусить язык, лейтенант.

– Мне жалко, что я так и не получил ответа на свои вопросы. А жизнь, молодой воин в синем, есть жизнь. Она всегда ценна.

– То есть живым мне Хьюстона не советуете искать? – уточнил Джойс. Про себя подумал – что-то вождь недоговаривает. Зачем посылать к своему же соплеменнику чужака? Они чего-то боятся? Кажется, да.

– Я не знаю. Шаман тоже не знает.

– Хм-м. Эк занятно выходит. Вы посылаете чужака к своему же товарищу…

– Он своенравен. Просил не беспокоить его, но скоро зима, и я бы хотел, не ссорясь со Знающим, попросить его о кое-каких лекарствах. Да, через человека, который его пусть и разгневает, но не заставит обижаться на нас.

– Знающий не имел обыкновения бросать томагавк в любого встречного, даже если он зол на него. Твоему другу ничего не угрожало, – заметил один из воинов, что молчал до этого. – Рыжая Сова сказал – он не хотел, чтобы обида осталась в племени. Белый пришелец уехал бы – и с ним пропало недопонимание меж нами и Знающим. Вот и все.

– Экий сложный у вас этикет, – усомнился Джойс. – Что-то я плохо в это верю. Если Ник умер…

– Так кто он тебе, этот твой Ник Хьюстон? – вождь проницательно взглянул на Джойса. И тот лишь развел руками:

– Считайте, что брат. Точнее, брат жены, – что ж, вот даже и не соврал.

Почти не соврал – не брат, а кузен, и не сказал, что жены уже бывшей, но… какая разница, в общем. Это никого не касается.

– Худо, если он умер. Я не собирался отправлять его в опасные места. Но мы не можем тебе помочь – даже если бы хотели, – снова увильнул вождь.

– А ваш шаман не знает, почему Хьюстон пропал? – перешел в наступление Джойс. – Потому что не пытался разобраться или пытался, но не смог?

– Спрашивайте его сами, – Рыжая Сова взмахнул рукой. – Он здесь сидит, рядом с нами.

– Белый Дым, ты в самом деле не знаешь, или попросту молчишь? – Дэф повернулся к молчаливому старику в расшитом перьями наряде.

Тот пожевал сухими запавшими губами и безучастно отозвался:

– Я не знаю, вождь уже ответил. Это плохо, я согласен. Я… старею.

– По-моему, в твоем деле года – ни разу не помеха, – Дэф пожал плечами.

– Ты всегда был дерзким мальчишкой, – ворчливо добавил Белый Дым. – Вижу, годы не меняют таких, как ты – радуйся.

– Ну, если скверный характер – это достоинство, то буду радоваться, как скажешь, – усмехнулся О’Нил. – И по-моему, вы меня, да и моего друга, водите за нос, господа старейшины, вождь, и ты, Белый Дым, тоже.

– Что ты хочешь сказать этим? – проворчал вождь, чуть двинув бровями в раздумье.

– Поясни мне, зачем вы позвали его? Если ничего не знаете, и у вас все тихо, спокойно и безопасно? – Дэф ткнул в сторону утэввского колдуна, всю беседу не сводившего косого взгляда с новоприбывших.

Зеленый тип вскинулся – выпрямился, точно ему меж лопаток прислонили раскаленный железный прут, прищурился и тихо зашипел. Бросил какое-то короткое слово, которое Джойс не то, что не понял, а даже не смог бы и приблизительно воспроизвести. Что-то короткое и хлесткое – прозвучало оно будто бы «рах хаатрай» или вроде того.

– Рин хайи, – с невероятным презрением откликнулся Дэф незамедлительно. – Ты даже не назвал своего имени, чужак. Да, чужак здесь – ты.

Рыжая Сова отчетливо скрипнул зубами, Белый Дым уставился на трубку в своих руках, завершившую круг по собравшимся. Вот и выкурили «трубку соглашения», ага. Нужно было что-то сказать – только вот останется ли соглашение после этого в силе? Медленно-медленно Белый Дым поднял голову и произнес:

– А ведь мальчик прав. Они представились, а ты сидел молчал, колдун.

– О. Я должен представляться перед низшими?

– Ты в моем доме, – Рыжая Сова пожал плечами. – Мне все равно, что ты о ком думаешь. Ты гость, хоть и нужный. Веди себя как положено.

– Хорошо-о-о, – протянул он. Голос у колдуна был очень красивый, мелодичный – Джойс никогда такого не слышал, даже у других утэвво. – Я Анвару Бизонья Кость.

Дэф безмятежно улыбнулся и выдал быструю, совершенно чуждую человеческому уху тираду все на том же ужасном языке, услышав которую, колдун как-то вдруг слегка поник и утратил половину своего чуть ли не королевского норова.

– Извини, вождь. Я забылся, – холодно произнес Анвару. – Ты прав: твой дом, твои правила.

– Не хочешь повторить свои слова или взять их назад? – спросил Дэф, и Джойс заерзал на месте: он не понимал в сказанном ровным счетом ничего, кроме того, что зеленый тип обозвал его товарища, вероятно, каким-то недобрым словом, и получил гневный ответ.

– Я беру назад свои слова.

– Я тоже, – кивнул Дэф. – И забудем об этом.

– Да, забудем, – с облегчением проговорил Белый Дым.

Знал ли старик язык утэвво? Навряд ли, решил Джойс. И, скорее всего, этот Анвару вовсе не рассчитывал, что кто-то поймет брошенное им словцо.