Нью-Мексико, год 1887

– Спросишь у навахо, когда приедем, – предложил О’Нил. – И посмотришь, как он не захотят тебе отвечать.

– Но вы-то сами надеетесь что-то у них узнать!

– Да.

– Господа, я настоятельно прошу – давайте все-таки объединим усилия.

– Ответьте на один вопрос, Артур – зачем вам это?

– Это мой долг, – недоуменно отозвался он.

Джойс скривился: в разговор он не лез, предоставил Дэфу разбираться с назойливым мальчишкой, но сдержаться тут не сумел:

– Ах, до-олг?

– Да. Защищать людей. Это плохо? Я хочу, чтобы люди перестали пропадать. А вы?

– Удивительно, но я бы тоже хотел, чтобы люди перестали пропадать. Совпадение ли?

– Я понял, в чем дело – ну, ваше это отношение, – помолчав, заметил Артур. – Вы считаете, что у меня вместо головы – армейские правила и порядки. Так вот, мое желание совершенно искреннее. Если угодно, я делаю все это не потому, что так написано в уставе! А потому что гибнут люди. Мне их жаль, вот что. Так не должно быть. А что вас-то самих гонит, и почему вы этим занялись?

– Потому что эта земля – мой дом, – отрезал Дэф. – Вот почему.

Лейтенант ничего не ответил. Помолчав минут десять, все же поинтересовался:

– Так мы договорились о сотрудничестве?

– Возможно, – ответил Дэф. – В общем-то, еще один стрелок лишним не будет, как думаешь, Джойс?

– Черт с ним, – сдался тот. – По-моему, бесполезно пытаться его спровадить.

– По-моему, тоже. Хоть польза какая будет.

– Вот и отлично, – невозмутимо подытожил лейтенант. – Кстати, я вижу речную долину. Навахо живут там, как мне сказали?

– Да, к середине дня как раз доедем. Дай небо, еще до самого пекла, – ответил Дэф, поправляя шляпу. – А к ночи гроза будет. Вот ее точно я бы хотел встретить под крышей, а не в поле.

Ветер гнал клубы пыли и снова издевательски не трогал облака, гнездящиеся в раскаленной синеве неба. Джойс оценивающе поглядел вверх и согласился с товарищем – в таких высоких пенистых облаках дождь вызревает долго, и, когда обрушивается, хлещет, как из ведра.

Ветер принес пронзительный орлиный крик с неба, и где-то в прерии ему отозвались койоты. Джойс поежился – почему-то показалось, что на него смотрят из-за кустов. Он огляделся. Но никого, разумеется, не заметил, да и О’Нил вроде бы не проявлял никакого беспокойства. Показалось? Да, скорее всего.

Нервы ни к черту, про себя вздохнул Джойс.

Доехали они без приключений, впрочем.

Навахо обосновались в долине, где река давала достаточно влаги – и там зеленели деревья, ветер сделался из горячего, сухого и пахнущего пылью свежим, ну, и после тишины пустой безлюдной дороги мир снова наполнился звуками близкого жилья.

Ощущение взгляда в спину еще какое-то время поизводило Джойса, но быстро растворилось под взглядами совершенно настоящими, а не воображаемыми: – индейцы, особенно молодежь, народ любопытный.

Незамеченными им ехать пришлось недолго – и трети мили не продвинулись под древесными кронами, как на тропу вынырнула пара молодчиков на конях и с винтовками. Они не слишком любезно поинтересовались, что за гости нагрянули, настороженно поглядывая на синюю форму одного из путников, но, опознав-таки среди гостей О‘Нила, вдруг совершенно спокойно согласились проводить к Рыжей Сове, вождю.

– У нас нынче сезон гостей, – чуть коверкая английскую речь, проговорил тот из дозорных, то выглядел помладше. – Старший рода говорил – будут еще. Мудрый! Вот вы приехали.

– Что за гости прибыли раньше нас? – полюбопытствовал Дэф.

Индеец не ответил – лишь повел плечом, как бы говоря: сами увидите. Махнул рукой – езжайте за нами.

– Артур, сделай одолжение, не крути головой, как сычик, – негромко заметил Дэф. – Навахо, как и все индейцы, любознательный народ, но ответного интереса не любят.

Замечание было дельное – Джойс и сам с трудом сдерживался от желания как следует осмотреться, особенно под десятками въедливых взглядов.

Вроде бы поселение жило своей жизнью – женщины суетились близ землянок-хоганов, варили в котлах на улицах какую-то снедь, стирали одежду или скоблили шкурки; подростки помогали отцам или гоняли коз и свиней, дети помладше что-то мастерили, занимались мелким домашним трудом вроде переборки крупы или сбивания масла; мужчины, кто не работал где-то в поле или не ушел добывать дичь или рыбу, чинили снасти, лодки, чистили оружие.

Но стоило проехать мимо, как бесшумным дротиком в едущих вонзался взгляд темных глаз – короткий, но цепкий. А уж дети так вовсе глазели, ни в чем себе не отказывая. Малышня даже побежала следом – пока один из провожатых не шикнул на них.

– Сезон гостей… мы не любим чужих, – снова сказал тот же самый дозорный.

– Медвежонок, с каких это пор я вам – чужой? – поинтересовался Дэф, и тот только нервно дернул плечом.

– Ты привел с собой незнакомцев, – нехотя произнес он. Помолчал, продолжил: – Рыжая Сова мне не велел болтать много, только вот он не велел с чужими. Заметь, я с тобой говорю.

– Что же, у незнакомцев своя свободная воля, если так. Я не мог им запретить ехать, – отозвался Дэф. – Ты так не думаешь?

Медвежонок что-то невнятно сказал по-индейски, и Дэф только фыркнул.

– Что он сказал? – тихо поинтересовался Джойс.

– Сказал, что пусть отец сам разбирается, – пояснил Дэф.

– А кто его отец?

– Рыжая Сова. Вождь.

– Хм.

Медвежонок покосился на белых, выражая всем видом неодобрение их болтливости, но промолчал.

Рыжая Сова был не слишком стар – но выглядел потрепанно. Он сидел вместе с парой стариков и несколькими воинами примерно одного с собой возраста у самого большого хогана, расстелив одеяла и беседуя о чем-то. Неподалеку на огне кипел и фыркал паром здоровенный котел, куда две женщины, старая и молодая, деловито крошили овощи.

С вождем и его ближайшими соратниками сидел и гость, о котором так недовольно – если Джойс правильно понял сдержанную интонацию молодого воина – отзывался Медвежонок. Почему-то Джойсу сразу показалось, что это «мы не любим гостей» – его личное мнение, а не отцовское.

Гость оказался утэвво.

Высокий, изящно сложенный, волосы светло-пепельные, безбородый, с тонким рисунком белой краской по всему лицу – этот мужчина ни на секунду не походил на воина. Шаман? Колдун? Скорее всего. Одежда его мало чем отличалась от наряда тех же навахо, разве что такого буйства синего и красного в ней не было – преобладали густо-зеленый, черный, желтый. Зато по количеству ленточек, бусин и перьев одежду старика, сидящего рядом с ним, она превосходила. Утэвво выглядел примерно на сорок человеческих лет, но сколько ему в действительности, конечно, наверняка никто из людей и не знал.

Джойс моментально прилип взглядом к нему, хоть и старался не подать виду. Наблюдал, как оливковокожий чужак степенно передает раскуренную трубку дальше, поворачивается к прибывшим и медленно, но явственно меняется в лице. Изысканная вязь рисунка никак не могла скрыть, как он гадливо поджал губы и прищурился. Тонкие губы колдуна дрогнули, но он промолчал. Пока что. Джойс медленно выдохнул – он догадался, что сейчас будет. Почти догадался – вождь был не дурак и приветствовал прибывших до того, как его гости успеют обменяться нелестными мнениями друг о друге.

– Я говорил, что гости будут. Я оказался прав, – важно, с большим достоинством произнес вождь, поднимаясь на ноги.