Нью-Мексико, год 1887

– Ну и куда ты собрался? – негромко поинтересовался Дэф. – С моей пушкой?

– На охоту, – съязвил Джойс. – Пока не поохотились на нас.

– В дом эта тварь не полезет, – зевнул приятель. – У них табу на вхождение в чужое жилье, как я понял.

– Кхм, – отозвался Джойс скептично.

– Ну как знаешь… смотри не отстрели там себе чего полезного, – пошутил Дэф, ныряя под одеяло с головой.

В тумане, впрочем, не оказалось и в самом деле никого и ничего подозрительного. «Прайс» холодил ладонь, мокрая туманная пелена липла к коже – и желания рыскать по кустам, ища следы, у Джойса особого не было. Хотя бегло все равно огляделся: следы были, обычные следы обутых в мокасины ног, при том совершенно непонятно, когда возникшие – они с равным успехом могли быть натоптаны сегодня утром или вчера сразу после ливня.

Вернулся обратно он с большим удовольствием, чем выбирался наружу, и снова завалился спать – на этот раз безо всяких снов, слава богу.

– Какая же невообразимая муть мне снилась, – выдохнул несколькими часами позже Дюпурер, просыпаясь. Сел, потер лицо ладонями, встряхнулся. Странным образом, взъерошенный и помятый, он стал выглядеть старше. Джойс даже усомнился, а в самом ли деле лейтенанту всего двадцать?

– Есть такое, – буркнул Джойс в ответ. – Ну хоть не оборотни, надеюсь?

– Нет. Мне приснился штурм форта, – Дюпурер передернул плечами. – Понятия не имею, кем.

– А, тоже покойники, – Джойс покачал головой. – Матушка моя, помнится, говорила, это на перемену погоды… будем считать, так и есть.

– Не сходится, – отозвался Дэф. – Хотя тоже не назову эту ночку приятной в плане снов, но без покойников обошлось.

– Ну хоть кто-то поспал спокойно, – усмехнулся Джойс.

– Да как сказать…

– А что тогда тебе приснилось?

– Рысь.

– Ну и что она делала?

– Да так, ничего. Ходила между деревьев, и все.

– Тогда вовсе не понимаю твоей задумчивости.

– Понимаешь какое дело, эта рысь снится мне уже не впервые. И всякий раз я вляпываюсь во что-то… Например, в прошлый раз закончилось вот этим, – О’Нил с нервной усмешкой коснулся большим пальцем тонкой нитки шрама на щеке.

– Будем считать, что это по той же категории – на скверную погоду, – с нажимом произнес Джойс. Он прекрасно рассмотрел, что его спутники устали от творящейся дряни ничуть не меньше его самого, и потому решил: что ж, в свое время ему мешали расклеиться вполне успешно, теперь его очередь.

Поселение к этому времени уже, разумеется, проснулось окончательно.

Прибежал какой-то мальчишка лет пяти, притащил сверток с едой – теплые еще лепешки, овощи, большая печеная рыбина.

Отдал все молча, отскочил прочь – точно его укусят. Но не ушел, постреленок. Стоял, глазел на чужаков, как на диковину какую. Корчил рожицы и пялился так, будто впервые вообще увидел белых людей.

Джойс хотел было шугануть мальца, но Дюпурер успел раньше – бросил мальцу мелкую монетку и спросил:

– Где тот зеленый колдун живет?

Поймав монетку на лету, мальчишка махнул рукой – там! Показал три растопыренных пальца и еще несколько малопонятных жестов. По-английски он понимал, но сам говорил плохо.

– Ага… на другом конце деревни, – кивнул Дэф. – Спасибо и давай, чеши отсюда, мелкий.

Мальчишка отбежал немного, показал язык и припустил, точно заяц, по кустам напролом.

– Хороший вопрос, Арти, – заметил Дэф. – Неприятеля всегда надо держать на виду. Ты же тоже думаешь, что от Анвару еще будет хлопот?

– Еще как, – подтвердил лейтенант. – Особенно после ваших слов о злопамятности утэвво. Кстати, вчера вождь говорил, что желает поговорить о деле – как мы узнаем, когда и куда идти?

– Я думаю, нас позовут. А пока что можно делать все, что угодно – только слишком не наглейте, парни. Девчонок не трогайте, лучше вообще без лишней нужды не заговаривайте – если у какой девицы есть брат или муж, они непременно поинтересуется, чего это хотел пришлый засранец. Арти, это понятно?

Дюпурер рассмеялся:

– Ну уж об этом можно было и не говорить! Я не в том возрасте уже, чтобы такую глупость отмочить!

– А в каком? – саркастично уточнил Джойс.

– Мне двадцать четыре!

– Молодо выглядите, лейтенант, – фыркнул Джойс. – Хотя да… раньше лейтенантские нашивки получить затруднительно. Если ты не чей-то сынок, разумеется!

– Чей-то сынок не торчал бы в такой дыре, правда? – улыбнулся Дюпурер. – Не поймите неправильно, я не жалуюсь. Больше того, считаю, что и форт, и я сам как военный в захолустье как раз нужнее всего. Но если честно – места здесь… те еще.

– Это точно, – Дэф кивнул. – И правда, те еще. Как человек, который родился и вырос здесь, совершенно согласен. Давай жуй, Арти, не щелкай – лепешки или остынут, или от них ничего не останется!

– А остывшие маисовые лепешки – та еще дрянь, – жуя, откликнулся Джойс. – Хотя всяко лучше галет!

Дюпурер опустил голову, пряча глаза и ползущую по физиономии улыбку – ему было смешно, но гоготать, как мальчишке, делалось стыдно. Еще бы, только что хорохорился, выставляясь взрослым парнем!

После завтрака Арти куда-то испарился – пошел бродить и расспрашивать местных, как пить дать. Не зря его на счет девчонок Дэф предупредил – с этого правильного парня сталось бы, совершенно не подозревая о том, влипнуть в разборки с кем-нибудь вроде того же Медвежонка. Сын вождя являл собой все, что принято думать, когда говоришь «индеец». Даром, что вон, например, О'Нила почитал за товарища – Джойс понимал, как мимолетна и хрупка может быть мирная расположенность таких парней. Чтобы не вляпаться, надо знать местные правила. Джойс себя знатоком особым и то не считал, о чем же говорить тогда с этим лейтенантиком! Но, вроде, обошлось: ни шума, ни криков. Авось что-то и узнает полезное, он, похоже, везучий.

Ушел чуть позже и О'Нил – дойду до реки, сказал. Тут недалеко.

Что же, Джойс остался сам по себе – и тоже решил поболтаться по окрестностям.

Впрочем, сильно ничего нового он не увидел и не узнал.

Пару раз пытался заговаривать с молодежью – те, кто охотно отвечал, ничего толком не знали, зато сыпали совершенно детскими страшилками и сказками. Подростки кивали на старших братьев и отцов. Воины постарше держались холодно и отчужденно. Медвежонок был прав – «мы не любим гостей», и это «мы» означало именно таких, как он, молодых парней с ружьями и топориками. Старики же отмахивались – все, что нужно, скажут на совете.

Разве что одна бабка, древняя, как ископаемая кость, мрачно изрекла:

– Рогатая Змея не стал бы выгонять учеников. Зачем он их повыставил прочь? Я его знала, о-о-о, да, хорошо знала – тогда он был молодой, как ты сейчас. Так вот, Рогатая Змея – он никогда не был трусом. И скандальным дураком тоже не был! Разве что к старости ночные духи ум повыпили – как мою память, и сейчас я не могу запомнить даже, сколько успела перебрать за день зерна! О чем я там? А, Рогатая Змея… Встретишь его, парень, спроси – что за чепуху он творит? Скажи – Лунный Цветок назвала его старым болваном!

И залилась совершенно безумным хриплым смехом.

Джойс отметил себе в голове – ага, что-то странное, надо подумать над этим.