Призраки Вудстока

– Ник, ты злишься.

– Разумеется, злюсь! – рявкнул Дэвис. – Черт бы побрал этого типа из ФБР! Черт бы побрал этого малолетнего нигера, решившего сдохнуть на нашем участке, и черт бы побрал еще раз ФБР с их заморочками – насколько было бы легче, если бы могли показать фото

– Это была твоя идея – позвонить в Управление Бюро в Нью-Йорке, – Рич пожал плечами.

– Тут ты прав, Рич, – Ник яростно стиснул руль. – Больно уж дело мутное, разумеется: я не мог не позвонить. Думал, нас наскоро проконсультируют…

– Или вовсе вышлют компашку типов в очках и черных пиджаках, которые без лишних слов возьмут на себя всю суету? Это, если что, я так думал, Ник, – торопливо добавил Рич, заподозрив, что Дэвис вот-вот вспылит снова. Тот же только шумно фыркнул:

– Вроде того. Но мы забыли о кое-чем важном – и ты сам, и я. Что парни из ФБР терпеть не могут грязную работу – и ее для них будут всегда делать такие, как мы. И каким бы, хм, нормальным не казался сперва этот Симмонс, он точно такой же. Раскомандовался, мать его, а! Нет, ну ты подумай – «не вздумайте тыкать в нос всем фотографией покойника, пока ничего толком не выясните», – Дэвис передразнил агента, и Рич покачал головой: шеф был несправедлив к Симмонсу, потому как тех визгливо-капризных ноток, изображенных Дэвисом, в речи агента не водилось вовсе. Да и, если задуматься, вещь-то он сказал дельную: люди, увидев изувеченный труп на фото, наверняка перепугаются к чертовой бабушке, а напуганные свидетели склонны забывать на ходу очень важные вещи, это-то Рич прекрасно понимал. Может, скажи Симмонс иначе – «не пугайте людей попусту», например – Дэвис не возмущался бы сейчас. А может, черта с два – точно так же избывал бы накопившиеся усталость и раздражение, ругая на чем свет стоит и ФБР, и фестиваль, и погоду, и пыльную дорогу, и покойника, и заодно неприятно подчихивающий двигатель «Фалькона»: автомобилю доставалось просто за компанию.

– Шеф, не ворчи. От твоего бубнежа втрое душнее в машине стало, – заметил Фостер наконец.

– Открой окно, – огрызнулся Дэвис.

– Уже, – лаконично ответствовал Фостер, и демонстративно в оное уставился.

За бортом машины больше не мелькали фермерские домики – попрятались в глубину за пастбища, кусты, трейлерные стоянки. Однообразный пейзаж навевал скуку – но и расслаблял, как ни странно. Дэвис помолчал немного и пожаловался:

– Чувствую себя сопливым мальчишкой на побегушках, которого только вчера выпустили из Академии. Подай, принеси, отойди, не мешай!

– А тебе не плевать, а, шеф? – Фостер пожал плечами. – Зато Симмонс избавил нас от необходимости работать с этой мегерой – а прикинь, босс, так вот тебе из Нью-Йорка по телефону выдали бы распоряжение: найди эксперта, получи консультацию, предоставь отчет! А там – эта самая Фей. Каково?

– Да уж, – Дэвис фыркнул. – Ставлю самую большую пиццу из кабака Пита, что наш мистер агент точно так же взвоет в самом скором времени!

– Значит, мы будем с ним квиты, – подытожил Фостер. – Во-вон, босс, гляди, что-то вроде забегаловки какой-то, там как раз мог наш Буги-Вуги засветиться. Зайдем?

– А, черт… едва не просмотрел, – буркнул Дэвис, и, сбросив газ, свернул в сторону: магазинчик или забегаловка прятался под безвкусной пестрой вывеской, непонятно, но Рич был прав: мало ли. К тому же рядом с строеньицем торчал какой-то зеленобокий, слегка потрепанный «Шеви» – значит, люди тут останавливаются чаще, чем можно решить сперва.

Забегаловка. Это была простецкая забегаловка с разными замороженными бутербродами, обычно разогреваемыми в чреве обшарпанной микроволновки, ворохом шоколадных батончиков, явно подплывающих на жаре под этикетками, и натужно хрипящим холодильником, забитым бутылками содовой. За спиной скучающего продавца – снулого паренька в несвежей футболке, клетчатой рубашке и кепке с тем же дурацким завитком-надписью, что и на вывеске (читалось название все еще с трудом, мешали декоративные излишества – что – то вроде «Затормози-ка!») виднелся бок кофейного аппарата. Ну и дырень – заключил про себя Фостер, да и Дэвис подумал явно о том же самом, судя по его взгляду – брезгливо-усталому.

Полицейские, поздоровавшись со страдающим от духоты продавцом, начали привычную песню – не видели ли вы парня, пять футов семь дюймов ростом, кудрявый мулат, одет как меломан-хиппи… ну и дальше, дальше, дальше по привычному тексту – и с каждым словом Дэвису все больше хотелось вынуть из кармана снимок и просто молча сунуть его под нос этой вялой мухе, ползающей за стойкой и считающей себя командиром замороженных хот-догов и судорожно пыхтящего холодильника. Безучастная рожа парня раздражала сержанта ни чуть не меньше жары – хотя бы потому, что за утро он таких безучастных рож успел насмотреться предостаточно.

Продавец чуть встряхнулся и без этого, надо сказать – правда, уже на словах о том, что с парнем случилось нечто скверное, внимательно выслушал еще раз повторенное терпеливым Фостером описание, и наморщил лоб.

– Так… Если я не путаю, то кого-то похожего я видел. Понимаете, я не уверен – просто описание такое расплывчатое, ну… под него половина посетителей подходит, в самом деле!

– По-моему, сочетание примет вполне точное, – сухо бросил Фостер.

– Да…? – продавец рассеяно хмыкнул. – Да тут же фестиваль будет скоро, людей в одежде, как вы описали, там будет сотни, а из них точно кто-то будет чернокожим, кто-то мулатом, кто-то… Такого сорта несколько ребят наверняка заходило, может, и не в мою смену даже – у нас тут, сами видите, может остановиться или умирающий от жажды, или от голода, более привередливого посетителя мы ничем и не приманим, ха-ха! Может, и видел… Ай, послушайте, ну я не уверен, правда.

– А сейчас? – Дэвис все-таки сунул под нос карточку из дела.

Продавец вытаращил глаза и поперхнулся.

– О боже, господи… – пробормотал парень. Фостеру показалось, что того сейчас стошнит. Но продавец, о диво, все же взял себя в руки, перевел дыхание и, совершив над собой усилие, вгляделся в изображение.

– Лицо с такого фото я не узнал бы, даже если бы это оказался мой сосед, офицеры, вот что хотите со мной делайте! Но рубашка мне кажется смутно знакомой, – наконец проговорил он. – Да, точно: парень в такой рубашке заходил, покупал газировку. Я еще почему запомнил – он с кем-то за дверью ругался: мол, уж несколько центов на колу он точно имеет право потратить, хватит его попрекать каждой монетой… Как он там сказал – я верну долг, не нойте. Вот! Точно. У него, видимо, были какие-то проблемы с деньгами: может, прозанимался у друзей, я так думаю.

– Проблемы с деньгами…. Как думаешь, парень, серьезные проблемы? – Дэвис тут же сцапал продавца, что называется, за жабры.

– Что? Серьезные ли проблемы? О, нет-нет, мне так не показалось, совсем, – растерянно промямлил продавец. – Его что, из-за них, в смысле, из-за денег…?

– Мы пока не знаем, – Фостер покачал головой. – Может, и так. Но почему ты говоришь, что не показалось, будто проблемы-то серьезные?

– Ну, как бы это назвать, – продавец потер лоб, мучительно подбирая слова. – Мне он не показался напуганным или озабоченным – таким тоном, как он отвечал про деньги на газировку, отмахиваются от тетушки или приятеля, что подначивает – когда ты мне вернешь тот бакс с прошлой недели, а? Вроде того. Сэр, а это…

– Так, парень, это все очень ценно, только вот что – ты не видел этого фото, и не будешь об этом трепаться, идет? – Дэвис точно так же, как это паренек, потер лоб под фуражкой, сунул фотографию трупа в нагрудный карман, нахмурился, а потом добавил: – Вспомнишь чего еще, звони в бетельское отделение полиции. Фостер, запиши-ка его данные, вот что!

Фостер кивнул, выудив блокнот, отметил все то, что паренек послушно продиктовал: звали его Сэм Прэтт, и жил он недалеко от Смолвуда, сюда же приезжал работать: несколько миль каждые два дня по этой самой трассе. «Может, еще моего сменщика опросите – его зовут Кит Бернс, он работает послезавтра» – добавил Сэм.

– А, так это твоя тачка у крыльца? Ну, тот «Шеви»? – напоследок спросил зачем-то Фостер, и Сэм отрицательно покачал головой:

– А, нет. Откуда у меня такое! Я на папкином старичке-пикапе езжу. А этот «Шеви», зеленый, как фисташка, ведь почти новый!

– Да не очень-то новый… – Фостер усмехнулся.

– В сравнении с моей машиной точно новый! Меньше пяти лет же наверняка, просто очень уж пыльный, – Сэм растерянно улыбнулся. – Кстати, а спросите у тех ребят, что на нем приехали – это коммивояжеры, я их тут уже пару раз видел, по городкам развозят всякую мелочевку… может они видели?

– Ладно, спросим, – Фостер напоследок завернул к холодильнику, выудил бутылку оранжевой газировки, бросил продавцу несколько монеток, сверившись с ценником, и собрался было уходить, когда Дэвис ворчливо спросил:

– Эй. А чего они тут у тебя торчат, у тебя что, парковка бесплатная?

– Да нет, то есть для клиентов, конечно, бесплатная, но дело не в этом, – Сэм покачал головой. – У них бензин кончился, один из них пошел на заправку с канистрой, тут недалеко ведь. А второй ждет. Вон, нашу содовую допивает… третью по счету, по-моему. Потом будут кусты поливать по дороге, ха!

И Сэм окончательно забыл, казалось, только что увиденную жуткую фотографию – простецки пожал плечами и хихикнул. Дэвис недовольно свел густые брови над переносицей:

– Помалкивай тут мне, парень, про то, что мы у тебя узнавали – просто в интересах следствия. Перед другими всякими не болтай – нам сплетни не нужны. А нам – звони сразу, как чего вспомнишь, – еще раз повторил с нажимом сержант, и оба полицейских вывалились наконец из душного помещения забегаловки на солнечную парковку.

– Чего ты к нему прикопался напоследок, шеф? – Фостер чуть сощурился: солнце било в глаза немилосердно. Сухопарый и изящно сложенный, он переносил жару чуть получше, чем его грузный начальник, но чернявый Дэвис хотя бы мог похвастаться плотным загаром, которому нипочем горячие лучи, а вот у Рича уже третий раз за лето обгорал и облазил нос: его бледная кожа с веснушками никак не хотела привыкать к таким испытаниям.

– Да боюсь, чтоб не растрепал, – буркнул Дэвис. – Нам газетной трепотни и так довольно и без этого. Пойдем этих… этого коммивояжера допросим, что ли.

Что ж, далеко идти и не пришлось: рядом с тем самым фисташково-зеленым «Шеви» толкался тип среднего роста: до этого он, видимо, сидел в машине, убивая время ожидания, может быть, прослушиванием радио: то как раз едва слышно бормотало из-за открытой дверцы.

Хозяин авто, не смотря на жару, был облачен в серый пиджак и такие же брюки, официальные донельзя, и слава богу, что без галстука. Несвежий воротничок рубашки указывал на то, что тип этот успел в недавнем времени проехать немало миль, а несколько пасмурное выражение округлого, довольно безвольного с виду лица наталкивало на мысль, что он собирался проехать ещё больше, когда бы не заминка с бензином: у человека в сером была физиономия того, кого вынужденно оторвали от работы. Видно было, что он не особенно рад потерянному времени, но уже смирился с этой неизбежностью. Впрочем, газировку – такую же, как выбрал Фостер, оранжевую, благоухающую химическим апельсином и сиропно-сладкую – он посасывал с видимым удовольствием: наверняка только она и придавала ему толику благодушия в этом вынужденном ожидании.

Рич Фостер бегло оглядел типчика и счёл, что тот вообще ничем особым не выделяется из сотен таких же ребят средних лет, работающих кем придется и мотающихся день-деньской на ногах в любую погоду туда и сюда: мелкий управленец, торгаш или рекламщик, не столь важно, все они птицы примерно одного полета. Да, физиономия у него была простецкая, округло-мягкая, как и вся его фигура, точно так же слегка тяготеющая к некой округлости. Типу было навскидку лет сорок пять, и он, вероятно, любил сытно подзакусить: вряд ли на одних сладких газировках он сумел бы отрастить такие неромантические бока и щеки.

Скучный видок у него был, признаться – так выглядят восемь на десятку мужчин такого возраста где угодно по всей стране. Добавь темные, короткие волосы, и стрижку самую обычную, скучную – а какую ещё носить, когда по круглому крутому лбу тянутся такие заметные глубокие залысины? – и вот тебе твой собеседник среди летней трассы: иди, спрашивай про несчастливца Буги-Вуги, и слушай такой же однотипный, как десятки других до него, ответ. Подойдя ближе, Рич счел нужным дополнить в своей мысленной картине видок коммивояжера круглыми серыми глазами в сетке тонких хитрых морщинок – этакий прищур профессионального торговца, одновременно дружелюбный и цепкий, и окончательно увериться: да, самый обычный коммивояжер.

Тип, назвавшись Кларком, подтвердил историю о закончившемся бензине, вздохнул, опорожнив до конца бутылку газировки, и равнодушно пожал плечами на вопрос о том, не встречался ли по пути Буги-Вуги: нет, понятия не имею.

Он вообще с некоторой рассеянностью выслушал описание, точно утопая в каких-то своих мыслях, потом спохватился, и, покачав головой, разочарованно заметил: нет, правда, не припомню такого. Голова вечно забита цифрами, знаете, ни для чего больше места не остается. Нет, что вы, подвозить? Ха-ха, мистер полицейский, вы, должно быть, шутите? Это против правил нашей компании – мы не подвозим автостопщиков. А следом Кларк увидел идущего по обочине парня с канистрой и обрадовано зашвырнул пустую бутылку в урну метким броском:

– Ну наконец-то!

Напарник Кларка оказался желчным костлявым блондином немного помладше своего коллеги, остроносым и слегка сутулым. Он то и дело отбрасывал со лба пряди сальной от жары челки, а серый пиджак, такой же, как и на Кларке, висел на нем, как на вешалке. Тип вручил Кларку канистру и со смешком поинтересовался: