Рука к перу, перо к бумаге

Сила духа. Ты говорил, что это дано лишь немногим. Но это и обязывает этих немногих взять на себя ответственность за других, за тех, что не умеют быть свободными и только ищут себе хозяина, а без него в два счета звереют. Да, большинство выбирает добровольное рабство. Но это обязывает сильных духом людей принять принудительную свободу, принять… рыцарство. Когда-то было реальное рыцарство, весьма полубандитское – ты мне сам рассказывал. И были рыцарские романы, идеалистические и малореальные. И можно взять исторические документы, старинные романы – а они тоже документы – и современные данные и выработать новые правила поведения. Кодекс. Присягу. (Кушай, Джек, кушай.)

И так же, как когда-то вокруг рыцарских замков селились крестьяне, так же это можно сделать и сейчас. Но рыцари нужны не просто, как защитники и властители, а как сильные личности, которым другие добровольно – повторяю, добровольно будут готовы вверить свои судьбы и жизни. Как подполковник Куру. Как его офицеры. Как твои друзья из морской пехоты. Как дядя Боб.

Нелли замолчала. Дэн достал свою рацию, включил, послал какие-то сигналы, принял ответные, остался на связи. Потом заметил:

– Кстати, экономически это совершенно оправдано. В разоренной холодной стране еще долго не будет возможности создать единую инфраструктуру. А феодальное владение может оказаться весьма эффективным решением. Ну, ладно. Наш новый друг, полковник-банкир, будет здесь через час. Стоит представиться ему в лучшем виде. Берем по таблетке глюкозы, обтираемся снегом, чистим ботинки. Мне еще воду нагреть и побриться…

* * *

ОТ АВТОРА: Несколько лет назад, после защиты диссертации мне предложили место преподавателя истории в колледже Св. Нелли – в том самом, где, согласно канонической легенде, она училась. До сих пор в огромном старинном здании библиотеки вам покажут стол у углового окна, где она, по преданию, любила заниматься.

В этом захолустье я скоро приобщился к любимому зимнему занятию местных мужчин – рыбалке в проруби. Но предпочитал рыбачить в одиночестве.

Как-то раз я вышел позже обычного, да и клев не заладился. Уже стемнело, но не хотелось возвращаться пустым. Вдруг удочку резко рвануло, я едва удержал ее, попытался подсечь – рыба сорвалась.

– Кто же так подсекает? – раздался женский голос позади меня.

Я обернулся. Первое что бросилось в глаза – собаки: две великолепные волчелесские овчарки, редкость в наших краях. Потом я перевел взгляд на нее.

Это была высокая стройная женщина на лыжах. Она была одета в хороший лыжный костюм, на снегу лежал туристский рюкзак, к рюкзаку был прислонен охотничий полуавтоматический карабин – весьма дорогая игрушка. В общем, она производила впечатление спортивной дочки богатого папаши, если бы не немодный белый цвет костюма и рюкзака – в сумерках ее можно было принять за привидение. Да еще на бедре выделялся большой старинный револьвер.

Посмотрев на меня и усмехнувшись, она отстегнула лыжи, шагнула ко мне, сняла перчатку и протянула руку:

– Нелли. Нелли Юстис.

– Робо Прокс, – представился я. Ее рука была твердой. – Нелли как Святая Нелли, Юстис как маркграфы Волчелесские?

– Я не святая, я живая, – засмеялась она. – И я не очень-то из маркграфов. Но дайте-ка мне удочку.

Я повиновался. Она уселась на лед, поводила удочкой и вдруг резким движением выкинула на лед рыбу килограммов на пять.

– Видали? Подождите немного еще.

Минут через десять на льду лежали две крупные рыбы и одна поменьше.

– Отлично, – сказала Нелли, – есть и людям, и собакам.

– Э-э-э… я, вообще-то, собирался ужинать дома. Если вы соизволите принять мое приглашение…

– Не соизволю.

На свет были извлечены твердотопливный складной примус, какие-то пакетики, офицерский кортик и довольно странный сосуд.

– Соль, приправы, полугерметический котелок. Сейчас разберемся.

Она в два счета разделала рыб, потроха и головы столкнула обратно в прорубь – «там есть кому полакомиться», – от самой большой рыбы отрезала филе и дала собакам пополам. Затем последовал краткий курс полевой кулинарии, в конце которого просоленные и приправленные куски рыбы оказались в котелке, а котелок на горящем примусе.

– Минут пятнадцать – и готово.

– Я вижу, вы очень опытны.

– Я северянка, – ответила она. – Там все так умеют.

– Северянка? Вы говорите по-нашему без малейшего акцента.

– Я здесь училась. В школе и в колледже.

– В колледже Св. Нелли?

– Да, – она чему-то улыбнулась.

– А я в нем сейчас преподаю. Историю.

– То-то я гляжу, какой вы рыбак.

– Да я только недавно здесь, первый сезон. А скажите, это у вас чистопородные волчелесские овчарки?

– Да. С Севера.

– Они, наверное, стоят кучу денег.

– Кому как.

– А как там, на Севере? Я слышал, «люди длинной воли» начинают серьезно мешать?

– Смотря кому. Теплокрайскому княжеству – конечно. Но этим тиранам мешает все на свете. А многие рыцари, наоборот, даже заключают с ними союзные договоры. Вообще, по-видимому, будут большие перемены…

Мы немного поговорили о политике. Потом рыба поспела, Нелли дала мне ложку, а сама использовала кортик. Было восхитительно вкусно.

После рыбы Нелли порывалась приготовить чай, но тут я блеснул и угостил ее кофе с коньяком из моего термоса.

– Отличный кофе, хороший коньяк, – прокомментировала Нелли. – А вы знающий человек. Здесь мало кто знает фамилию маркграфов Волчелесских.

– Ну, я же историк. А диссертация моя была как раз о возникновении на Севере Второй феодальной эпохи.

– А-а, тогда понятно. Ну, и что нового поведала науке ваша диссертация?

– Только новые вопросы. Вообще-то я здорово досадил коллегам-историкам. И хотя все высоко оценили мой труд, но должность я нашел только в этом захолустье.

– И чем же вы им досадили?

– Я сначала классифицировал, а потом в пух и прах разнес все без исключения теории о возникновении Второй феодальной. Она совершенно необъяснима.

– И ваши выводы?

– Что существовал какой-то серьезный и совершенно неучтенный исторической наукой фактор.

– Конечно. Невозможно было поставить такое дело на самотек.