Морской разбойник. Плик и Плок (сборник)

– Артур, – сказала Мария, – еще месяц такого счастья, и мне можно умереть! Не правда ли, ангел мой, мы испытали всевозможные удовольствия и наслаждения? Мы были слишком счастливы, невозможно, чтобы это продолжалось еще. Предупредим минуту сожаления, которая, может быть, скоро наступит! Хочешь ли ты, мой возлюбленный, умереть теперь со мной вместе? Поставим жаровню с горящими угольями подле нашей постели, обнимемся – и отправимся вместе на тот свет…

И прелестная женщина, подперев голову руками, устремила свои большие черные глаза на бледное лицо своего мужа. Артур вскочил, глаза его сверкали, неимоверное выражение удивления и радости блистало на лице его. Он был погружен в восхитительное блаженство. Эта мысль уже пришла ему самому в голову пять дней назад. И в самом деле, в двадцать восемь лет он вполне уже насладился жизнью, как только можно наслаждаться, при крепком здоровье, пламенной душе и огромном богатстве. Страстная любовь, которую он чувствовал к своей жене, казалось, поглотила все прочие его страсти, ибо он обожал ее так, как прежде любил вино, карты и разгульных женщин.

Зато и имение его сделалось так прозрачно, что сквозь него заметна была нищета.

И так как вследствие этой райской и блаженной жизни ему уже невозможно было исполнять все свои желания, то о чем же оставалось сожалеть? А потому Артур ничего ей не отвечал. Бывают такие чувства, которые никакой человеческий язык не в состоянии выразить.

Две крупные слезы покатились по его впалым щекам. Это был последний ответ достойного кутилы!

Но самоотверженность Марии имела столь непонятное влияние на этого пламенного человека, что она снова возбудила в нем деятельность и силы для изыскания средств к продолжению райской жизни хотя бы еще на две недельки. По их истечении имение графа Бурмона было промотано дочиста, и у него ровно ничего не осталось! Боже мой! Прости теперь, бедный Артур! Прости, неустрашимый, образцовый кутила парижский!

– Итак, сегодня, друг мой? – спросила Мария, все еще прекрасная, но немного похудевшая от бесконечных удовольствий.

– Сегодня вечером! – с нежностью отвечал промотавшийся кутила.

– Написал ли ты письмо? – спросила она его.

– Будь спокойна, милая и добрая Мария, никого не потревожат из-за нас.

И они отправились, спокойные и веселые, в одну загородную рощу, потому что отбросили мысль удушить себя угаром горячих угольев. Это показалось им слишком просто и обыкновенно. Напротив, с помощью сильного яда, поражающего с быстротой молнии, можно умереть мгновенно под тенью зеленых, цветущих деревьев. Тогда был июль месяц.

– Это не женщина, а ангел, – говорил Артур, видя Марию, с радостью откупоривающую маленькую тонкую хрустальную скляночку, по ее словам, с синильной кислотой, сильнейшим на свете ядом.

Они легли вместе на траву в уединенном и пустынном месте под высоким дубом посреди густых кустарников. Погода тогда была теплая, небо ясное, солнце склонялось к западу.

– Угадай, мой милый, каким образом мы разделим между собой эту приятную жидкость? – сказала молодая женщина, обняв своими белыми и полными ручками шею своего мужа и поцеловав его в лоб.

– Не знаю, ангел мой, – отвечал Артур беззаботно, целуя Марию.

– Ну так я скажу тебе, – сказала она, бросив на него пламенный и страстный взгляд. – Послушай же, мой милый Артур, мы возьмем оба в зубы эту маленькую хрустальную скляночку с ядом, ты за один конец, а я за другой, потом обнимемся крепко в последний раз и раскусим ее вместе… Понимаешь?

– О, поспешим же, поспешим, милая Мария! – сказал Артур.

Солнце закатилось.

На другой день вечером граф Артур Бурмон пробудился как будто бы от ужасного сна. Язык у него сделался жесткий и сухой, в горле жгло и ужасно ломило голову.

Он лежал на траве на прежнем месте и чувствовал мучительную боль и колики в животе. Тогда он начал валяться по земле, кричать, ломать себе руки, ибо испытывал несносные страдания.

Опомнившись, он начал с беспокойством искать вокруг себя труп Марии.

Но она исчезла.

Терзаемый мучительной болью, он снова начал валяться по земле и кричать так громко, что лесной сторож, проходивший мимо, услышал его, поднял и отнес в свою хижину, где ухаживал за ним как за сыном. Крепкое телосложение графа выдержало это ужасное потрясение, он спасся от отравления и через две недели был уже совершенно вне опасности.

Но куда девалась Мария? Этого он никак не мог узнать.

Однажды добрый сторож принес ему вместе с маленьким счетом издержек, употребленных им на излечение графа, номер парижской газеты. Граф начал читать ее для развлечения, и лицо его приняло вдруг странное выражение:

«Двести франков вознаграждения тому, кто отыщет и приведет к господину N на улицу в дом под №… белую легавую собаку с черными пятнами и медным ошейником, кличка ей Шарло».

Однако же, верно, не это объявление заставляло графа так сильно дрожать, что зубы его стучали.

Посмотрим, что будет далее:

«Некто арестованный Шавар предан уголовному суду и осужден на пятилетнее заключение в тюрьму, клеймение и ссылку на каторжную работу за ужасное преступление, совершенное им. Он дерзнул украсть кочан капусты и белого живого кролика из зеленной лавки, чтобы сварить из них себе похлебку».

Верно, также и не это доказательство человеколюбивого, современного просвещения заставляло так ужасно бледнеть графа.

А, вот оно что!

«Две недели тому назад граф Артур Бурмон исчез неизвестно куда из своей квартиры. Полагают, что расстройство состояния и домашние неприятности побудили его покончить жизнь самоубийством, тем более что ходят слухи, что графиня Бурмон отправилась на другой день, после того как исчез муж ее, с одним из самых богатейших купеческих сынков столицы в город Марсель».

Вот это-то, верно, и поразило графа и заставило его упасть без чувств на постель. В продолжение этого мучительного обморока он видел какой-то страшный сон, каких-то ужасных призраков, кричавших ему:

– Молодая и прелестная женщина не отказывается никогда от роскоши и удовольствия!

– В особенности для того, чтобы лишить себя жизни!

– Она обманула тебя, дурак!

– Она любила не тебя, а деньги, покуда ты имел их!

– Она любила твою молодость и здоровье, покуда ты был молод и здоров!

– Но теперь, когда ты промотался дочиста, сделался нищим, исчах и истаскался, прощай! Когда из лимона выжмут весь сок, то корки бросают! Так поступила она и с тобой!

– Теперь она любит другого молодца, у которого есть деньги, здоровье и красота!

– Она хотела сбыть тебя с рук, ты надоел ей!

– Она воспользовалась твоей глупой пылкостью!

– Твоим разорением!

– А также своей ловкостью и хладнокровием, между тем как ты, дуралей, предавался восторгам последних объятий. У тебя во рту было горлышко скляночки с ядом, а у нее дно. Ты раскусил скляночку и проглотил яд сдуру, а она нет! Она крепко сжала зубы, чтобы ни одна капелька не попала ей в рот!

– Теперь она хохочет над твоей глупостью со своим любовником!

– Она считает тебя мертвым!

Тут граф пробудился, с пеной на губах вскочил с бешенством на ноги, а потом опять упал на постель без памяти.

Честный сторож опять начал ухаживать за ним и снова спас его от смерти, ибо, по счастью, яд был разведен и не так действенен.

Когда граф выздоровел совершенно, то дал сторожу бриллиантовый перстенек, оставшийся у него по случаю, для продажи, часть вырученных за него денег отдал доброму леснику за попечение о нем, а с остальными скрылся неизвестно куда.

Вскоре после того в марсельской газете появилось следующее объявление: