Отныне и везде

– Вот ты о чём… Как ты сама понимаешь, я могу говорить только за себя. У меня всё по-настоящему. Видимо, я мало ухаживаю за тобой?

– Глупыш! Счастье моё! О чём ты? Мы же не желторотые юнцы для букетов и киношек. Я о другом. Мне вчера позвонили из клиники. Моя очередь подошла.

– С тобой что-то не так?! Что же ты молчала? Что это? Какие врачи нужны? Может лекарства? Говори, не томи!

– Нет, это не то, что ты подумал. Пару лет назад я обратилась в женскую клинику. У меня ведь никогда не было детей. Я тебе говорила про аборт.

– Да, помню.

– Так вот, там меня поставили в очередь на искусственное оплодотворение. У них тогда дефицит был с материалами, всё ведь из-за рубежа. Очередь длиннющая, на несколько лет вперёд. Ну вот, записалась, и думать забыла. Правда, после смерти Пашки решила яйцеклетки заморозить, на всякий случай. Сходила к доктору. Пришлось уколы кое-какие делать для подготовки. Сегодня, как раз, время подошло. Только вот врачи настоятельно рекомендуют не заморозку, а ЭКО. Ну, там возраст уже проходит… и так далее.

– Что же ты расстраиваешься? Радоваться надо!

– Я и радуюсь. Только… одна проблема.

– Говори смелее, я всё пойму.

– Когда в первый раз в клинике регистрировалась, я ещё была замужем…

– Ну и что? А теперь ты вдова. Это же не мешает быть тебе женщиной. Какая разница?

Она внимательно посмотрела на меня, будто пытаясь понять, шучу я или нет, а потом тяжело вздохнула и прошептала:

– Я знала, что мужики не слишком сообразительны, но чтоб до такой степени?.. Как бы это сказать… Для зачатия нужно два партнера, понимаешь? Нет, я, конечно, могу обратиться в ту же клинику за семенным материалом, уверена, что у них его предостаточно, но…

– Так ты хочешь, чтобы я?.. – дошло до меня, наконец.

– Слава тебе, Господи, мне сообразительный попался!

– Ладно, чего ты…

– От тебя ничего не требуется… почти. Всю заботу о будущем ребёнке я возьму на себя, так что об этом даже и не думай.

– Это почему же? Это будет и мой ребёнок! Нет уж, всё пополам и детей тоже.

– Так ты не против?

– Ну, и кто из нас глупыш? Как ты могла вообще сомневаться? Конечно, в моём возрасте внуки предпочтительны, но и на детей силёнок хватит. И, вообще, чего ходить вокруг да около, выходи за меня замуж! Устроим с тобой пышную свадьбу!

Настя вновь стала пристально рассматривать меня, а потом вдруг расплакалась.

– Настя, Настёнок, ты чего? – опешил я.

– У тебя платок есть?

– Никогда в жизни не носил.

– Подожди, у меня салфетки в сумке. Всё, сейчас. Уф-ф-ф. Прошло.

– Что прошло, что вообще случилось? Думал, ты будешь рада. Прости.

– Нет, это ты меня прости. Это чисто женское.

– В смысле гормоны?

– И они тоже… Понимаешь, я так долго об этом мечтала, чтобы по любви… С Петей ведь было как-то надрывно, словно, кто толкал меня, или что. Даже знаю что. Это беспощадное слово – пора. Вам, мужикам, этого не понять. Будто, кто изнутри твердит с утра до ночи: пора, пора, пора. То ли гормоны, то ли окружающая среда. Ведь у нас, баб, как? Если замуж до двадцати пяти не вышла – клеймо – старая дева. И это только вслух. А смотрят, как на шлюху. Скажешь, не так?

– За других говорить не могу, но сам так никогда не думал.

– Вот потому-то ты мне и понравился. Сразу, как нас Петя познакомил. Почувствовала в тебе что-то цельное. Настоящее. Оттого, наверно, к тебе и потянуло. Как к магниту. Его ведь, хоть на мелкие кусочки дроби, – всё притягивает.

– Значит я тебе… Если б я знал только…

– Перестань. Я бы все равно не смогла. Я ведь была «… другому отдана, и буду век ему верна» … Как мы с Петей разошлись, всё ждала, что ты меня навестишь, заглянешь на огонёк…

– Понятия не имел, что у вас так… плохо. За себя боялся. Ты ведь мне тоже сразу… Поэтому и боялся. Что не сдержусь и выдам себя с головой. Не смел чужую семью разрушать… Но, это дело прошлое. Мы же теперь вместе! Чего сейчас—то плачешь?

– От счастья, наверное. И ещё… поняла вдруг, что девичьи мечты о свадьбе, фате и платье – глупая мишура, наносное. Главное – не это. Главное – ты со мной, и мне абсолютно всё равно – жена я тебе или нет. Честное слово. Мне просто хочется быть рядом. Всегда. Чтоб ты вот так же обнимал, бережно и, в то же время, крепко. Также заглядывал в глаза, пытаясь понять. И даже когда тебя нет рядом я чувствую связующую нить между нами, надёжную и тёплую, и это ощущение единения дарит такое счастье и покой, что больше ничегошеньки и не надо.

– Настёнок мой! – притянул её и прижался губами к тёплому лбу. Сердце вдруг гулко застучало, напоминая о своём существовании. Я вздохнул, собрался с мыслями и сказал:

– Настя! Радость моя. Мне тоже тебе надо кое-что сказать. Тебе – филологу легче со словами, а у меня всегда была проблема с этим. В общем так! У меня, как говорится, седина не только в бороду, но и по всей башке, так что бес в ребро сильно поддал. Тыщу лет не говорил такого и не думал даже, что когда-нибудь скажу, но я… тебя… люблю… Вот! Давно, и по-настоящему. Не перебивай! Прежде чем что-нибудь скажешь, должен тебя предупредить – я – старый хрыч. Вредный, зануда, капризный старикашка с целой авоськой недостатков. Ты должна понимать, что тебе достанется. Не подарок – сам знаю. Поэтому, ты подумай. Тщательно. Если тебе такое надо, то… пошли детей делать. Прямо сейчас!

Настя согласно кивнула головой и улыбнулась. Я взял её за руку и потянул в сторону дома. Пройдя пару шагов, она вдруг остановилась:

– Дим, нам не туда.

– Как это не туда?

– Дима, ты не понял. То, что ты предлагаешь, всегда пожалуйста, но мы так с тобой ребёночка не сделаем.

– ???

– Нам с тобой в клинику надо ехать. У меня там яйцеклетки возьмут, а тебе придётся всё в пробирку собрать. Понятно?

– Вот оно как… – меня словно холодным душем окатило. Мало того, что я этим делом уже много лет не занимался, да ещё, чтобы все вокруг знали об этом…

– А, по-другому, никак нельзя?

– Что съёжился, как мимоза? Слабо? Можно, конечно, и дома собрать, а потом привезти, но вероятность выживания сперматозоидов сильно снижается.

– Нет, это я так… От неожиданности. Была-не была, поехали! Чем скорее, тем лучше!

– Завтра с утра и поедем. Я знала, что ты у меня герой!

День десятый. Да здравствует жизнь!

Часа через четыре всё было кончено. Домой мы приехали на такси, врачи не рекомендовали Насте много ходить в течение дня. Процедура прошла, на удивление быстро и просто. Пока туда добирались, больше всего боялся оказаться в окружении белых стен. Это ещё после ранения ассоциации. Но в клинике стены были розово-оранжевыми, так что от сердца отлегло. После оформления многочисленных бумаг, Настю забрали в операционную, а меня отвели в комнату под откровенным названием – «кабинет сбора семенного материала». В комнате была кушетка, покрытая толстым слоем прозрачного пластика, кресло, стол, заваленный журналами типа «Плейбой». Кроме того, на столе громоздился старенький телевизор и ДВД-плеер.