Тайна ожерелья Сююмбике

Тайна ожерелья Сююмбеки
Феликс Гараев

И рухнул оплот Казанского Ханства в 1552 года от Рождества Христова. На белом коне Иван Грозный победителем въехал в поверженный город Казань. Но он оставил тайну, которую пять веков спустя отважился разгадать археолог Артур Юсупов. Смерть близкого друга, внезапное появление сотрудников специальных служб, дневник Троцкого, таинственный незнакомец и тайна ожерелья царицы Сююмбеки повлечет за собой череду неприятностей и приключений. Обладая уникальной способностью подсознания мысленно переносится из одного века в другой, Артуру удается распутать загадочный клубок событий. Однако итог его пути разворачивается самым неожиданным образом…

Феликс Гараев

Тайна ожерелья Сююмбеки

Затянувшийся пролог

2 октября 1552 года, время 6:30 утра…

И наступило последнее утро Казанского Ханства второго октября 1552 года от Рождества Христова. На безоблачном небе разгоралась заря, освещая переполненное поле воинами. Лучники натянули тетивы луков, стрельцы сжимали бердыши, канониры стояли с зажженными фитилями. Все ждали взрыва. Он должен был послужить сигналом к бою. Тишину утра нарушали лишь песнопения птиц и священников, служивших неподалеку молебен. Защитники ханства стояли на ногах задолго до рассвета. Они знали, это рубеж. Весь вчерашний день посошные люди засыпали рвы, а канониры вели непрерывный пушечный обстрел по стенам крепости.

В это же время князь воевода Михаил Воротынский вошел в походную церквушку и обратился к государю.

– Государь, все заряды в подкопы Розмыслом поставлены. Но из стен города защитники видели его людей. Я думаю со штурмом надобно торопиться.

Иван Васильевич смотрел на икону Христа и не поворачивая головы, тихо произнес:

– Извести всем полкам, пущай идут на штурм сразу после взрыва, не ожидая назначенного времени.

Князь Воротынский кивнул и удалился.

Прошло совсем немного времени, а Иван все молился и молился. Священнослужитель, ходивший рядом, читал Евангелие:

– Да будет едино стадо и един пастырь!

В следующее мгновение земля сильно задрожала от чудовищного взрыва. Взрывная мощь подняла в небо башню и часть стены у Аталыковых ворот, что находились на правом берегу Булака. К небу взметнулись камни, балки, люди. Сторожевой полк «правой и левой руки», назначенные идти напролом, сразу же вошли в посад через брешь Аталыковой башни. Татары же встретили противника с криками» Аллах Велик!»

Запутанными были улицы древней Казани. Они застраивались отдельными кольцевыми группами бревенчатых домов в виде гнезд. Туго пришлось ратникам, что были в авангарде. Война и страх – понятия неразрывные, ибо реальная возможность гибели включает мощный инстинкт самосохранения. Ратники мешали друг другу, падали замертво, сраженные саблями мусульман, другие – раненными ложились у стен города или же внутри посада. Бег по извилистым улицам замедлялся, а потому атакующие были вынуждены взбираться на крыши домов и бежать по ним. Защитники же города отражали атаки со всех сторон. А озверевшие ратники убивали каждого, кто встречался им на пути. Несчастным горожанам перерезали горло, вспарывали животы, топили в сточных канавах.

Прозвучавший в нескольких верстах грохот донесся и до церкви. Обрадованный государь поднялся с колен и вышел на паперть бревенчатого храма. Ослепленный солнечным светом он прищурился и сквозь пелену утра увидел вдалеке над стенами огромное облако пыли, а под ним груду обломков и комья земли. Довольный результатом взрыва Иван вернулся в церковь… И когда он предался молитве вновь, раздался второй взрыв, еще более мощный, но в другом конце посада у Ногайских ворот, в ответ на который стотысячное иваново войско возгласило: «С нами Бог!»

Когда ратники подошли к стенам, мусульмане открыли ураганный огонь из пушек и пищалей. Вслед за ядрами посыпался дождь из стрел. Сотни стрельцов разорванных ядрами и сраженные стрелами падали на землю. По телам бывших товарищей бежали другие бойцы, размалывая сапогами позвоночные хребты и ребра. Но поредевшим рядам воинов по труппам своих же товарищей все же удалось подойти к стенам посада. В этот же миг, с высоких укреплений полетели камни, бревна и полилась кипящая нефть. Крики и вопли ужаса заполнили улицы города, но под командованием чудом уцелевшего князя Андрея Курбского ратники продолжили атаку. Несмотря на большие потери, они взбирались по лестницам и бревнам на стены, цеплялись за зубцы, вставали друг другу на плечи, чтобы пролезть через пробоины и щели в стенах, и с саблями наголо теснили защитников, которые стали теряться и отступать.

Войску братьев Курбским Андрею и Роману помогли тяжелые пушки Воротынского. Под их огнем стрельцы отогнали татар от амбразур и стенных окон. А защитники уже не прятались от стрел и ядер. Они стояли открыто на башнях и стенах, бились с атакующими крепко и отчаянно, лицом к лицу, врукопашную. Однако их оставалось совсем немного… Татары Рустам и Гадель соскочили со стен и бросились к пороховому складу. Они рассчитывали задержать нападающих, подорвав ангар с порохом.

У Аталыкового прорыва битва была горячая. Кровь убитых нескончаемым потоком стекала в Булак. Уличные бои шли повсюду: в оврагах, на мостах, на крышах домов. Под натиском иванова войска татары вынужденно отступали и здесь. Отряды Дарвиша и Кебяка, будучи оттесненными к Великой башне, миновали деревянный мост, пролегающий через глубокий ров, и укрылись за стенами главной цитадели Кремля. Подъемный деревянный мост замыкался на коленчатом проезде башни. Татары успели закрыть вход кованой решеткой.

Торговая площадь Караван-сарай примыкала к Великой башни. Деревянные ряды, соединенные между собой, прогибались под тяжестью диковинного товара. Богат и велик был город Казань, и перед взором ратников открылись торговые лавки с золотом, драгоценными камнями и высококачественными мехами. Осаждавшие город растеряли боевой пыл, и отдались соблазну – стали грабить. Специальные полки, организованные государем с целью пресечения мародерства так же бросились на золото. И цена их слабости оказалась слишком велика. Из недр рва появились отряды Чапкуна и Зайнаша. Могущество кривой азиатской сабли вмиг обрушилось на несчастные головы ратников. И сотни безголовых мертвецов свалились замертво. Другие же с криками: «Секут! Секут!» ударились в бегство…

Иван Васильевич всей картины битвы не видел. Он стоял на коленях, самозабвенно предаваясь молитве. До его ушей не доносились вопли и стоны умирающих, ржание коней и звяканье сабель. Воевода сторожевого полка князь Палецкой появился в церкви внезапно.

– Государь! Войску надобно видеть властителя рядом. Вы можете решить исход битвы.

Иван поднялся с колен, поцеловал чудотворный крест преподобного Сергия, причастился святой водой и частицей просфоры. Выйдя из церкви он вскочил на коня и в составе царских войск устремился к пылающему огнем городу.

***

Рустам и Гадель заперлись в деревянном ангаре. За стенами слышались крики и ругательства стрельцов. Сильные удары тарана в дверь, сотрясали сарай. Татары осыпали порохом плотно уложенные бочки и подожгли. Сами же намеревались уйти по подземному лазу, выходившему на берег Булака и уплыть на лодке с припрятанным золотом. Пробираясь на корточках по узкому лазу, один видел свет в конце туннеля, второй – испачканные сажей ягодицы товарища… Порох воспламенился в мгновение ока и сделал свое дело – пытавшиеся прорваться в сарай стрельцы «большого полка» были убиты страшным взрывом.

У ворот в Ханский Дворец, именуемый татарами, как Арк, продолжалась кровавая сеча. Ее подогревал Казанский хан Едигер. Он лично возглавлял отборный отряд преданных ему воинов и не намеревался отступать. Но численное преимущество иванова войска была велика. И хан Едигер стал отступать. Его отряд Великую башню и подошел к Тезицкому оврагу, разделявший территорию Кремля на две части. Под началом воевод Семена Микулинского и Никиты Юрьева стрельцы тараном пробили Збойловы ворота, защищавшие юго-восточную часть посада, и подогреваемые ревом труб и бубнов, устремились к устью Тезицкого оврага…

Посад был обречен. Однако Кремль, как последняя цитадель сдаваться не собирался. За Тезицким оврагом в мечети Кул-Шариф стояло Казанское духовенство. Их возглавлял имам Шариф-Кул. Мечеть поражала своим изяществом и великолепием. Высокий портал соединялся с куполом зеленого цвета, украшенный окнами в форме тюльпана. Расположенные по сторонам света стройные минареты из белого мрамора тянулись к небу. Помпезность мечети придавали еще четыре башни, отходящие от главного молельного здания.

Шариф-Кул окончил молитву словами: «Нет Аллаха, кроме Аллаха и Мухаммед пророк Его». Он посмотрел в высокое окно портала. Великая сеча приближалась. Пробежав взглядом по священнослужителям, коих с небольшим было чуть больше тысячи человек, Шариф-Кул вытащил из серебряных ножен блестящую саблю и направился к выходу…

Отряды татарских воевод Дарвиша и Чапкуна волею судьбы соединились у Великой башни и с оставшимися воинами побежали к Ханскому дворцу вслед за армией Едигера. Татары бежали по каменному мосту через Тезицкий овраг. Мост был узким, и некоторые татары срывались с края, падая вниз. Высота в пятнадцать метров не щадила никого. Выжившие же, в чаянии хоть как-то спастись от неминуемой гибели, инстинктивно зарывались в прогнившей листве.

С южной стороны пылающего в огне города, послышался рев труб и звуки барабанов. Блеща золотыми доспехами, верхом на лошадях показался Государев полк. Это были двадцать тысяч отборных воинов, находящихся в резерве при Иване Васильевиче. И государь удивил рать своей отвагой. Он взял в руки «Священное знамя» и, размахивая им, встал у ворот Великой башни. Воодушевленные появлением Государя, ратники устремились в атаку.

В это же время, у мечети Кул-Шариф стояло казанского духовенство во главе с главным имамом. Присоединившийся к ним поредевший отряд хана Едигера, выступили в неравный бой со стрельцами. Татары стояли плечом к плечу, глядя смерти в глаза и бились насмерть… В этой битве у стен мечети замертво пали практически все, включая и главного имама Шариф-Кула, имя которого будет вписано золотыми буквами в историю татарского народа…

Однако чудом выжившие и оттесненные к стенам главной цитадели – Арку, приближенные воины хана Едигера, забежали внутрь и закрыли ворота последней крепости. Арк, точно остров в безбрежном океане ратников.

Государь въехал в объятый пламенем Кремль через Великую башню верхом на коне и гарцуя по лужам крови, среди нагроможденных человеческих тел, лежащих вровень со стенами, он наблюдал, как на мечети развивалась царская хоругвь.

Невелика была территория Арка, но главная цитадель могла дать защитникам время, чтобы сдержать ратников, рьяно осаждавших крепость. Хотя татары понимали, это предел. Они в кольце окружения и вырваться отсюда без последнего боя не представлялось возможным.

Знатный татарский воин Сабир, утер чужую кровь с лица и обратился к хану:

– Ваше величество, хан Едигер…

Едигер прервал Сабира.

– Обойдемся без формальностей. Ворота Арка хоть и прочные, но долго выстоять не смогут. Ратники скоро эту крепость возьмут. – Хан мимолетно бросил взгляд на высокую башню, располагавшуюся неподалеку от Ханского дворца и, увидев в узком окошке тень, облегченно вздохнул. Он посмотрел на свое войско, насчитывавшее порядка пяти тысяч человек и произнес: – Единственный шанс для спасения, если уйти через Елбугины ворота, вверх по реке. Но местность эта открытая и для вражеских пушек, мы будем, как на ладони…

Прозвучал грохот, послышались крики и удары падающих обломков. Ядро пушки угодило в одну из башен Арка и убило несколько человек. Обстрел стал интенсивнее. Сабир и оставшиеся воины спустились к угловой Елбугиной башне… За ее пределами уже находился полк возглавляемый князями братьями Курбскими. После штурма посада у Ногайскго прорыва, князья пошли в окружение крепости, и замкнули кольцо на севере-востоке города, как раз у Елбугиных ворот. Здесь и завязалась битва между татарами и ратниками.

Вопреки смертоносным ядрам, Сабир взобрался на крепостную стену близ Елбугиных ворот и вступил в переговоры. Пальба из пушек прекратилась. Сабир произнес:

– Покудова стояло наше Ханство и город, до смерти бились мы за Хана и Отечество наше. Мы отдаем Хана нашего, здоровым и ведите его к своему государю. Мы же, выйдем в широкое поле и изопьем с вами последнюю чашу крови. – Сабир бросился к Елбугиным воротам, увлекая за собой воинское братство. Воевода князь Семен Микулинский, отдал приказ канонирам о беспрерывной пальбе по татарам. Те же разуваясь прямо на бегу, забежали в мелкую речушку, и пошли вброд. Братья Курбские – Роман и Андрей на лошадях бросились вдогонку, но увязли в илистой почве. Горстка храбрецов, натянув тугие луки, выпустили по настигающим их ратникам сотни стрел. Раненый в плечо князь Андрей Курбский присел на каменистый пляж и с облегчением вздохнул…

***

Темный лаз закончился дневным светом. На приколе стояла лодка. Рустам и Гадель бросили сабли на днище и отплыли. Они рассчитывали пересечь озеро Кабан с тремя сундуками золота на борту и укрыться на противоположном берегу. Миновав протоку Булака, они вышли в озеро и здесь же были замечены артиллерией князя Воротынского. Канониры открыли огонь, ядра полетели в лодку. Два татарина сочли жизнь дороже золота. Пришлось в спешке покинуть судно и вплавь добираться до берега. И во время! В следующее мгновение пушечное ядро угодило в лодку. Гадель и Рустам с досадой наблюдали, как уходят на дно сундуки набитые золотом, но в то же время благодарили Аллаха за сохранение жизни…

Счастливое детство

Казань, 1988 год

– Итак, поутру 4 октября 1552 года, царь Иван Васильевич, коему месяц с небольшим исполнилось двадцать два года, торжественно въехал в Кремль. – Преподаватель устало зевнул, прикрыв рот кулаком, и продолжил читать. – Крест воссиял над поверженной Казанью. Впервые Запад пошел на Восток. Впервые Азия отступала. Впервые после татарского рабства на Руси явился молодой царь, который вернул великие времена князей завоевателей. А потом пришла очередь Астраханского ханства. И он завоевал его. К Астрахани его воины плыли по великой реке Волге. И они видели развалины старого Сарая – заброшенной древней столицы Золотой Орды. Сколько лет в эту татарскую столицу, приезжали на поклон, а часто и на смерть русские князья… Но это был и остался прошлый стыд, впереди была слава и плен Астрахани. – Ильнур Фаридович закрыл книгу и сквозь очки внимательно посмотрел на учеников. – Итак ребята, какие будут вопросы?

Мухаметшин Ильнур Фаридович в возрасте тридцати лет защитил кандидатскую диссертацию по истории родного края. Он продолжал заниматься научной деятельностью в Казанском Государственном Университете, а в свободное время, заменяя своих коллег историков, в виду их болезни, преподавал уроки истории в средних классах.

Белокурая худенькая девочка в черном сарафане и белой блузке подняла руку. Преподаватель дал ей слово.

– Ильнур Фаридович, а кого Иван Грозный поставил во главе Казани?