Просто жизнь

Воспитаннейший мозг к абракадабре не привык.

А вера в Бога их была неколебима,
И на моих руках пока не умерли,
Ни жалобы, ни стона я не слышал,
За что я низко кланяюсь им до земли.

Напротив нашего жилья – убогой сараюшки,
Стояли церковка – воздушною красавицей была,
Служил в ней Викторин, духовный окормитель,
На исповедь, причастие он поспевал всегда.

Однажды прибежал святой отец к нам в домик:
«Эй, сони! Просыпайтесь поскорей!
Там за углом нашел для вас я что-то,
Что надо посмотреть, да побыстрей!»

Tolstoy-Fondation. Генерал Гербов – 101 год. Генерал. Командующий дальневосточным округом. Награжден орденом в связи со столетием. Мой близкий друг.

И побежали, но глазам своим не верим:
Там за углом стоит огромный «Кадиллак»,
А денег мы немножко накопили,
И полторы большой ценой назвать никак.

Америка-наш дом. 1978

Наша церковь, 1978

Наш «Кадиллак». Наши две собачки: «Итальянец и русская девочка».

Из этого «Кадиллака» выпал американский

Невероятный тот авто стоял почти что новый,
Ведь это целый самолет, вот это да,
Там двигается все простым нажатьем кнопки,
И что внутри – не описать мне никогда.

Забыл сказать, на данный на момент,
Ни паспортов, ни документов не было в помине,
Имели тоненькую белую бумажку на руках,
Которую на память я храню поныне.

И в этой бумаженции, величиною с носовой платок,
Моих защита прав американских «биль»:
Права на пенсию, плюс медицинская страховка,
Работу, социальную защиту и автомобиль.

Родился в бедности, в том сталинском остроге,
И прожил, как и все, я сорок два в СССР.
А здесь отец духовный одолжил мне тыщу,
И через месяц я имел, о чем мечтать не смел.

Скажу я откровенно, на права я сдал не сразу,
С инструктором проехался всего лишь раз,
А что случилось, до сих пор не понимаю,
И что за приключенье, расскажу сейчас.

Наш «Кадиллак» был полным автоматом,
Как у троллейбуса, от тормоза педаль и газ,
Ну, я и газанул и повернул, а что он выпал из машины,
Мне кажется, он помнит и сейчас.

Бежал он долго вслед за кадиллаком,
Какой-то палкой без конца вослед ему махал,
Я почему-то думаю – кричал вслед комплименты,
По крайней мере, русского я мата не слыхал.

А вскоре перед нашим домиком-сараем,
В котором жили мы, стояли сразу три —
Красавец – «Кадиллак», красавец-«Ягуар» для сына,
И новенькая «Мазда» для моей жены.

Мой сын в десятый класс «Хай Скул»
Пошел учиться, и как-то сразу в школе преуспел,
И приглашенье в Принстон получил продолжить обученье,
Мы удивлялись, как «пострел на все поспел».

Прошло три года – неожиданно беда пришла.
Наш сын с плохой компанией мог подружиться,
Немножечко вначале алкоголь, потом трава,
Мы поняли, что можем скоро с сыном распроститься.

Собрались радикально все вопросы разрешить.
У немцев не без основанья паспорта оформить,
Билеты на Германию купить – все позабыть,
Все нажитое за три года бросить.

Признаюсь, растерялся я, душа упала.
А перегрузка в пятьдесят превысила все «джи» «G»,
Опять мне в сорок пять все начинать сначала,
Не многовато это для одной души?

В Америке все, что купил, уж не продать,
Но ты ведь не богач, все бросить можно,
Я снова тягловая лошадь в сорок пять,
Ни бросить, ни продать меня уж невозможно.

А Бог велик – звонок нас разбудил,
Звонок был из Германии, из города Ганновер,
И Херман Хайнеманн, которого на Искии лечил,