Просто жизнь

Мы обязательно к тебе опять приедем,
А если вдруг ты нас цепями прикуешь,
Мы вообще согласны, мы отсюда не уедем.

А по субботам рынок под названием «Американо» посещали,
Вот здесь при виде соплеменников накатывала немота,
Доценты, воры, инженеры верх тут взяли,
Казалось, оккупировали все прилавки навсегда.

Весь итальянский говор стал ненужным и немым,
Звучал родной любимый мат, как на вокзале,
Там в синих и зеленых баночках и черная, и красная икра,
Там лифчики, презервативы, простыни горами – где достали?

На шеях хомуты из крупных полированных кораллов,
Им в двадцать первом веке не было б цены,
Виднелись тут и там рога маралов,
Как «в финской бане лыжи», так они в Италии нужны.

Но почему не торговал я, как и все?
А потому, что из Москвы вещей не присылали,
Поэтому все продавцы завидовали мне,
И почему я покупал у них икру, они не понимали.

В транзите от продаж им небольшие денежки текли,
И жен своих и сыновей они не баловали,
В отличье от меня, тех денег в тратторию не несли,
На траттории, рестораны денег не давали.

Наверно, думали, что будущую жизнь спасут они,
Спасет несчастная копейка – это капли,
Ну, понимаю, тысячи, быть может, помогли б,
А сотни эти жалкие спасут навряд ли.

С тех пор уж тридцать лет прошло,
Ладинсполи случайно вновь мы посетили,
Но маклерские долларов обмен и воровство
Ладиспольцы и до сих пор не позабыли.

Бывало, из Америки к нам приезжали чуваки.
Пораньше нас из матушки России умотали.
На фотках в девственной и сексуальной ломоте
Их трепаные жены на капотах кадиллачьих возлегали.

И кадиллаков вид подействовал на нас,
Ведь раньше я не мог купить руля от «Волги»,
На две шестьсот купили мы тряпье,
Чтобы в Нью-Йорке избежать кривые толки.

Америка сидела плотно в наших головах,
Картинками сороковых времен блестящих.
Какие боа, женщины, а смокинги, а рандеву!
Какие мундштуки во рту у дам курящих.

Приемы, мюзиклы, Армстронг и Нат-Кинг-Кол,
Я был уверен, заработаю на все на это.
Приехал, прослезился, понял, дурачок.
Что все мои мечты уплыли в Лету.

В огромном «Боинге» летели чуваки,
Прекрасно овладевшие англо-саксонской речью,
Примерно так же, как китайский мандарин
Владел старославянским и древнейшей
клинописью междуречья.

Пилоты «Боинга» должны нам кланяться, но до земли,
За то, что самолет наш не был перегружен,
Во-первых, потому, что груза языка мы не везли,
А во-вторых, и груза денег – нам он был не нужен.

Рынок «Американо». Италия, 1977

Жизнь VI часть

Ну вот, пересекли за девять часиков мы океан,
И Статуя свободы вдруг отбросила свой факел,
Свободными руками обняла нас вдруг,
От страха неизвестности, потерянности я заплакал.

И вот попали мы в ужаснейший отель.
Самоубийством здесь покончить легче!
Здесь тараканов больше, чем в Клондайк струилася толпа.
Зачем Италию покинул я – о, провалиться мне на месте!

Узчайший стрит, заваленный помойкой весь,
Какие-то двойные стекла в плесени и грязи.
За стойкой бара – по стаканам смесь.
Я понял – никогда не выбиться отсюда в князи.

С Лимоновым во всем согласен я,
Здесь абсолютно чувствовалось все чужое.
Поверь, здесь никому не нужен ты,
И никому не интересно все твое былое.

«Ирчи» в Нью-Йорке не был итальянское «Ирчи»,
Здесь не возились и минуточки с тобою.
Сказали, у испанцев ты жилье ищи,
Получку получи, а дальше обходи нас стороною.

Ну, пожалей же нас, читатель мой любезный,