Просто жизнь

Услышишь, где-то там вода всплеснется.
А это щука крупная схватила карпа поперек,
И он теперь от щучьей пасти, ну, никак не увернется.

С куста на куст перелетают, с краснотала в краснотал.
Десятками такие маленькие неизвестные мне птички,
Но я не орнитолог, не могу их всех назвать,
И много там, что называются синички.

Природы насмотрелся, так в Италию езжай поесть-попить,
Садись в машину – через шестьдесят —
граница, ты в Тарвизио приедешь
Там много магазинов модных посетишь,
Из ресторана ты голодным не уедешь.

Ну вот, закончилось повествование мое,
И описанье многотрудной жизни нашей.
Наш якорь брошен, до свидания, «адью»!
И все-таки я не желаю повторения такого в жизни вашей.

P.S. Чудеса

Хотя могу продолжить я повествование мое,
И рассказать о чудесах, произошедших в нашей жизни,
Которые произошли с моей семьей потом,
За тридцать два после прощания с Отчизной.

А всех их двадцать, этих вот чудес,
Молитвою горячей, обращенной к Богу,
Была нам помощь послана с небес,
С их помощью мы одолели трудную дорогу.

Начнем: я в девяносто третьем посетил
родные улицы Москвы,
Подъехало ко мне такси, водитель был татарин.
Разговорились, как обычно, мы в пути,
Необычайным происшествием тогда я был одарен.

* * *

Неразрешимые четыре вещи мучили меня,
Неделями не мог достать билеты на Ганновер,
И защемленье грыжи паховой замучило тогда,
Без операции, наверно, через пару дней я б помер.

Еще неразрешимые две вещи я имел:
Друзья-художники прекрасные картины подарили,
Но их не мог в Ганновер взять с собой,
Без разрешения министерства на
таможне б их не пропустили.

К тому ж, знакомая моя в Москве осталась без жилья,
На улице, бедняга, оказалась бомжем.
Конечно, волновалась вся моя семья,
И разрешенье этой ситуации казалось невозможным.

Таксист сказал: «Даю тебе три дня
И разрешу твои проблемы без вопросов.
Невидимым защитным полем окружу тебя,
Все трудности твои оставим с носом».

И началось, с таксистом попрощался я в недоуменье.
На Белорусском женщина вдруг подошла ко мне,
Билет на нужный день, на нужный час мне предложила,
Поверить я не мог, все было, как во сне.

Таксист сказал: «Как терапевт совету ты не удивись,
Ты можешь знать, как операцией хирурги зашивают грыжу,
С молитвой к Господу горячей обратись,
Препятствия в твоей удаче я не вижу.

Ложись в кровать, усильем воли в мыслях
Ты столик с инструментами к себе подвинь, но не спеши,
Шаг за шажком разрезы скальпелем проделай
И операцию ты по науке в мыслях точно проводи».

Я утром встал без сил, опустошенный,
И закричал жене: «Выбрасывай в окно стальной бандаж!
Здоров, без грыжи я, мы без хирурга обойдемся.
Могу теперь любые тяжести таскать, любой багаж!»

Я уложился в те очерченные мне три дня.
Картины я провез через таможню, и без осложненья,
Московских взяточников телефонным
разговором пригвоздил,
Квартиру бедной выдали,
из трудного мы вышли положенья.

Все, что я описал, все это правда,
Не меньше пятерых свидетелей все могут подтвердить,
Я понял, не таксист он был, а ангел мой хранитель,
И только он такую нереальность мог осуществить.

«Всуе не вспоминай ты Бога» по библейскому закону.
Я следовал ему, не вспоминал,
А остальные чудеса – шестнадцать, что случились,
Нам грешным почему-то вдруг Господь послал.

Так горько все, о чем сейчас пишу я,
Тяжелый жребий выпал нам, один на миллион,