Вторая модель

– Причем кто-то исключительно меткий, с немалым опытом, – добавила Наша. – Идем.

Спускаясь вниз, к развалинам города, никто не произнес ни слова. Шли молча, вслушиваясь в эхо собственных шагов.

– Жуткое зрелище, – нарушил молчание Дорл. – Разрушенных городов я видел немало, но все они умерли от старости – от старости, в упадке сил. А этот сгорел в огне заживо. Не умер, а был убит.

– Интересно, как он назывался, – проговорила Наша и, свернув в сторону, двинулась вверх по лестнице, к вершине одного из фундаментов. – Как по-вашему, не найдется ли здесь столбика с указателем, таблички какой-нибудь?

Поднявшись наверх, она обвела взглядом руины.

– Нет здесь ничего, – в нетерпении сказал Дорл. – Идем!

– Подожди, – нагнувшись, Наша коснулась бетонной глыбы. – Вот тут, на этом камне, что-то написано.

– Ну-ка, ну-ка! – Поспешив к ней, Танс присел в пыль и дотронулся рукой в перчатке до бетонной поверхности. – Действительно, надпись.

Он отыскал в кармане гермокостюма пишущий стержень и аккуратно скопировал надпись на клочок бумаги. Бросив взгляд на бумажку, Дорл обнаружил, что надпись гласит:

АПАРТАМЕНТЫ ФРАНКЛИНА

– Вот, значит, что это за город, – негромко сказала Наша. – Вот как он назывался…

Танс спрятал бумажку в карман, и разведчики продолжили путь.

– Знаешь, Наша, – некоторое время спустя сказал Дорл, – по-моему, за нами следят. Только по сторонам не оглядывайся.

Девушка оцепенела.

– Вот как? Отчего ты так считаешь? Заметил что-нибудь?

– Нет. Просто… чувствую. А ты разве не чувствуешь?

Наша слегка улыбнулась.

– Нет, я ничего такого не чувствую. Привыкла, наверное, что на меня вечно пялятся.

Взглянув наискосок, девушка ойкнула от неожиданности. Дорл потянулся к оружию. Танс замер как вкопанный, чуть приоткрыв рот.

– Что там? Что видишь?

– Пушку, – ответила Наша. – Орудие… и, похоже, то самое.

– Взгляните, какое огромное! Оцените размеры, – проговорил Дорл, неторопливо высвобождая из кобуры лучемет. – Да, верно. То самое, не иначе.

Орудие поражало величиной. Суровый, исполинской длины, ствол его указывал в небо, а ниже, посреди громадной бетонной плиты, покоилось сложное сооружение, сверкающее стеклом и сталью. На глазах изумленных разведчиков поворотный лафет орудия, басовито гудя моторами, пришел в движение; изящный флюгер наподобие веера из тонких прутьев на вершине высокой опоры развернулся по ветру.

– Живое, – прошептала Наша. – Слушает нас, наблюдает…

Орудие вновь повернулось – на сей раз по часовой стрелке: устройство поворотного лафета позволяло ему описать полный круг. Ствол пушки дрогнул, легонько качнулся книзу, но тут же принял первоначальное положение.

– Да, но кто из него стреляет? – в недоумении пробормотал Танс.

– Никто! – с хохотом откликнулся Дорл. – Никто не стреляет, никто!

Его товарищи изумленно подняли брови.

– Это как же?

– Стреляет оно само.

Не в силах поверить ему, Наша нахмурилась, подошла ближе, взглянула Дорлу в глаза.

– Не понимаю. Что значит «само»?

– Гляди, сейчас покажу. Только не двигайся.

Подобрав с земли камень, Дорл выждал пару секунд и швырнул камень высоко в воздух. Едва камень промелькнул перед орудием, громадный ствол дрогнул, качнулся следом, оперение флюгера сузилось… но тут камень упал на землю.

Орудие замерло, будто в раздумьях, и снова неторопливо, грозно закружилось на поворотном лафете.

– Вот видите, – пояснил Дорл, – пушка заметила камень, как только я швырнул его в воздух. Таким же образом она реагирует на все, летящее или движущееся над уровнем земли. Вероятно, нас она засекла, как только мы вошли в гравитационное поле планеты, и с самого начала держала нас на мушке. Выходит, у нас нет ни шанса. О корабле ей известно. Сейчас она попросту дожидается нашего взлета.

– С камнем понятно, – кивнула Наша. – Орудие засекло его, а нас не замечает, поскольку мы на земле, а не над землей. Таким образом, предназначено оно только для обстрела объектов в небе. Наш корабль в безопасности, пока не взлетит… но как только оторвется от земли, тут нам и конец.

– Но для чего оно здесь? – вставил Танс. – Ведь рядом нет ничего живого. Все до единого погибли.

– Это же машина, – объяснил Дорл. – Машина, предназначенная для выполнения определенной задачи. Вот она свою задачу и выполняет. Не знаю уж, каким образом орудие уцелело при взрыве, однако, как видишь, действует, ждет врага. Вероятно, силы противника прибывали сюда по воздуху, с какими-нибудь специальными снарядами.

– Силы противника, – повторила Наша. – Их же братья по расе… С трудом верится, что они вправду бомбили и жгли друг друга… по сути, самих себя.

– Ну что ж, как бы там ни было, теперь с этим покончено. Повсюду, кроме того самого места, где мы с вами сейчас стоим. Для всех, кроме вот этого, одного-единственного орудия, бдительно стерегущего небо, в любую минуту готового выпустить на волю смерть. И так будет, пока оно не выйдет из строя само по себе.

– Да, только мы с тобой до этого не доживем, – с горечью добавила Наша.

– Наверное, когда-то таких орудий здесь были сотни, – пробормотал Дорл, – а местные жители привыкли видеть вокруг пушки, оружие, военную форму. Привыкли и, вероятно, считали все это вполне естественным, такой же частью повседневной жизни, как сон и еда. Таким же общественным институтом, как церковь и государство. Мужчины, учившиеся сражаться, командовать армиями, получали самую обычную профессию, всеми чтимую, уважаемую…

Танс, медленно подойдя ближе, окинул громаду орудия близоруким взглядом.

– Довольно сложная конструкция, вы не находите? Все эти направляющие, трубки… а здесь, по-моему, нечто вроде телескопического прицела.

Едва палец его перчатки коснулся длинной трубки, орудие вздрогнуло, качнуло книзу укоротившимся, втянутым внутрь стволом.

– Не двигайся! – вскричал Дорл.

Все трое подобрались, в ужасе замерли без движения. Ствол развернулся к ним, на миг завис над их головами, с жужжанием, с негромким лязгом опустился еще ниже… но вдруг шум механизмов стих, и орудие тоже замерло, будто скованное льдом.

Танс глуповато заулыбался под прозрачным забралом шлема.

– Должно быть, я невзначай коснулся пальцем линз. Впредь буду осторожнее.